Кристиан Бэд - Вторжение 1: высший разум [СИ]

«У меня? Пять».

«Тоже. Как закончишь, подходи к моей школе. Знаешь, где 20-я? Найдём Лизу».

«Знаю. Рядом. Годится».

«Мне к 14:00 в центр».

«Блин, мне тоже».

«Значит, Илья там тоже будет».

«Точняк! Тогда ладно, буду контролку писать…».

Вадим выдохнул с облегчением. Улыбнулся: ну, Мирон! Вместо контрольной переписывается.

Включил Сен-Санса.

Музыка началась тихо-тихо…

Последний урок. Вот сейчас. Сейчас он увидит Лизу и ребят.

Тема разрослась, ударила в ухо. В другое, свободное от наушника, ворвался звонок.

Всё!

Вадим встал, пошатнулся. Чего же голова-то так кружится?

— Ребята, проводите кто-нибудь Скрябина? — воззвала к классу НеЭВМ.

Вызвался вездесущий Рыжков. Он был из тех, кого «много».

Спорить Вадим не стал — пусть пока провожает. Во дворе, если не отошьётся сам — получит пинка.

Он даже подождал, пока Рыжков возьмёт в раздевалке куртку. Не хотелось спешить. Вообще ничего не хотелось. Разве что — сесть и затупить под Сен-Санса. Пошёл ласковый такой запил. «Danse macabre», скрипочки… И тема, прямо как ножом по нервам… И молоточки…

Вадиму стало даже немного больно. Это было сыграно про него. Про то, как он этой ночью в этих поганых туннелях…

— Ну чё, почапали? — вклинился в Сен-Санса Рыжков.

«Нарисовался — не сотрёшь».

— Пошли! — Вадим встал.

Голова гудела, но мир больше не качался.

Он подошёл к расписанию: у восьмых классов тоже было сегодня пять уроков. А вдруг Лиза уже ушла домой?

Вадим так быстро двинул к выходу, что Рыжков едва догнал его.

— О, тебе полегчало, челик!

Вадим не ответил. Он быстро миновал тамбур и вышел во двор.

Светило весеннее солнышко, вытоптанный за зиму газон был вскопан малолетними узниками учителя биологии, а на пятачке возле киоска с хлебом и шоколадками стоял Груша с тремя приятелями и цеплялся к рыжей девчонке в белой куртке.

Вадим успел подумать, что четверо на одного — многовато будет, что Рыжков — не просто не помощник, а ещё и мешала…

Но всё это проскочило в голове отстранённо и холодно: погода, птички, четверо на одного.

Для нормального Вадима такой расклад был критическим, для Вадима, преодолевшего подвал с монстрами, это был вообще не расклад. И не такое видали.

Он, не снижая скорости, пересёк двор.

— Ты, поди, хипачка какая-то? — «шутил» Груша. — У нас тут таких не любят! Неча тут выпендриваться!

Трое грушинских прихлебал ржали. Рядом тусовались девчонки из восьмого: глазели и хихикали. Они явно «хейтили» Лизу. Неужели это они натравили на неё этот тупой овощ? Хотя, скорее фрукт…

— Ты чё, Груша, берега попутал?!

Вадим знал, что взял непривычно резкий тон — с Грушей они держали агрессивный нейтралитет, особо не зарывались, «ходили по краешку».

Вадим изменил равновесие быстро и в лоб. Зная тормозную природу Груши, он всего лишь хотел переключить его с приятелями на себя, и на особый эффект не рассчитывал, но реакция гэшников поразила его.

Увидев Вадима, Груша переменился в лице: глаза забегали, рот обвис. Его подпевалы заткнулись, тут же потеряв к Лизе всякий интерес, и уже присматривали пути к отступлению.

«Ну ничего себе, перемены, — думал Вадим, офигевая от этого зрелища. — Это что, я стал теперь такой страшный? Монстры, что ли, на меня повлияли? Харизма встала за спиной в полный рост?»

— Давай, вали отсюда! — рявкнул он, не снижая напора.

Лиза обернулась, заулыбалась. Вадим не выдержал, и тоже заулыбался.

Но Груша этой перемены и не заметил. Он пятился потихоньку, стараясь не потерять лицо, хотя уже и так всем всё было ясно: из школы валили девятиклассники, а им не надо читать лекции, как выглядят позы их товарищей, когда на школьном дворе вдруг меняется власть.

По уму Груша должен был уходить с угрозами «завтра же размазать Вадима по асфальту», но он уходил молча. Это была ещё одна странность, понять которую мешали ямочки на щеках Лизы. Когда она улыбалась, у неё были ямочки!

Вадим понимал, что расплылся, как идиот, но не мог ничего поделать с этой улыбкой. Лиза так радостно бросилась ему навстречу, так заблестели её глаза.

— Вадим! Илья!

Вадим повернул голову: плечом к плечу с ним стоял Илья, улыбаясь своей людоедской улыбкой.

— Это, блин, Харин, блин, из 120-й!.. Хана, блин!.. — услышал Вадим за спиной лопотание Рыжкова и его… отпустило.

С ним всё было нормально. И с Грушей всё было нормально.

Он рассмеялся, стиснул Лизу за плечи, протянул руку Илье и увидел, как через улицу бежит, озираясь, Мирон.

Он их ещё не заметил: вертел головой, высматривал. Вадим крикнул и помахал рукой.

— Без пяти час, — сказал Вадим. — В два нас ждут.

— А, может, не надо туда идти? — спросил Мирон, разглядывая кроссовки.

И Вадим не сказал ему: трусишь. И Илья — не сказал. Всем было не по себе, не только Мирону.

Сначала ребята обрадовались, что нашлись.

Мирон первый вспомнил, что с ними было в подвале. Бросился вычислять Вадима, который назвал и ник в ВКонтакте, и школу.

Нашёл. Начал стучаться в личку — тишина. Здорово психовал, пока Вадим не ответил.

Лиза после уроков решила подождать Вадима в вестибюле школы, но одноклассницы коварно выманили её во двор, а там уже поджидал Груша с компанией.

Илья поступил умнее всех. Зная, что меньше четырёх уроков у старшеклассников бывает крайне редко, он слинял после третьего, нашёл 20-ю школу Вадима, облюбовал деревянную лавочку у соседнего дома с видом на школьный двор и начал ждать, полагая, что рано или поздно Вадим выйдет пред его тёмные очи.

Когда Груша прицепился к Лизе, Илья встал и пошёл на выручку. Но Вадим подоспел быстрее.

Ребята зашли за киоск и теперь переминались там с ноги на ногу. Лиза предложила купить чипсов, но её не услышали. Вернее, услышать-то услышали, но полезли бы сейчас в кого-то чипсы, вот вопрос?

— Чё будет-то, если пойдём? — психовал Мирон. — Ты же сам говорил, что они… Ну это?.. Того?.. Ну, как бы, не люди?

Все негласно решили, что Мирону вот так вот можно — очковать, суетиться. Должен же кто-то трусить?

Илье с Вадимом трусить было по определению не положено, а Лиза словно бы и не осознавала всей тяжести вставшей перед ними проблемы. Похоже, она слишком обрадовалась, что у неё теперь есть друзья. Сразу трое.

«Чужие», — вспомнил Вадим.

Отторжение поднялось в нём волной, следом накатил страх, но подчиняться ему Вадим не собирался.

Если выбора нет — нет смысла и психовать, верно?

— Люди или не люди — я не могу не пойти, — констатировал он. — Я обещал.

— Чё ты им обещал?! — взвился Мирон.

— Обещал, что подпишу договор, если мне дадут вернуться за вами. Они — дали. Ну и вот они мы — целые и почти не психанутые…

— Так ты уже подписал?