Кристиан Бэд - Вторжение 1: высший разум [СИ]

Мнге и сам знал, что отступать некуда. Что впереди — очередная битва. Но боль одного из самых сильных и мудрых — поразила его до глубины сознания.

Молчание длилось долго.

Но вот Теплейший кивнул, разрешая продолжать совет, Хранитель памяти шагнул назад, и господин Акри, возглавляющий Европейский сектор, тут же встрял со своими проблемами.

Но Теплейший ещё не остыл от гнева, и клану Акри тоже досталось:

— Почему? — рявкнул старый ящер. — Почему у вас всего четыре сектора в людском мире, и во всех этих секторах бардак?! Почему у вас пляшет Тереза Мэй?

— Наши ученики слишком молоды. Мы берём человеческих малых, едва вылупившихся из яиц. Они шалят, Теплейший…

— А у вас, Багри? Почему у вас бегают по улицам сумасшедшие футболисты?

Ящер справа опустил морду:

— Это был очень сильный Вторженец, Теплейший, он пожрал их разум в несколько дней, а тела их остались крепкими…

— А что с переделом территорий на юге? Где Оро? Я снова не вижу его на совете?

— Люди воюют, — предупредительно доложил Хранитель Смыслов, тот, что всегда стоял от Теплейшего справа.

— Нужно прекратить войну! — взревел старый ящер. — Во время битвы с внешним врагом, нет места для склок!

— Мы не можем, Теплейший, — отозвался Хранитель смыслов. — На юге слишком много, заражённых личинками. Оро ранен…

— Так помогите ему! Разве и это я должен решать за вас?!

Господин Мнге слушал и понимал: дела таковы, что ему с его «мелкими» проблемами сейчас никто не поможет. Он сам должен найти единственно верное решение. Как тяжело…

Да ещё этот случай с утраченным сознанием девочки… Что с ней случилось?

Докладывать об этом происшествии ему пока было нечего. Кох вёл расследование. Он справится, и тогда…

Как только сеанс связи завершился, и экраны погасли, Мнге бессильно опустился в кресло.

И тут же в стене появилась дверь, и в комнату скользнул Грой. Он был в небрежно расстёгнутом комбинезоне, его зеленоватая шкурка блестела, а глаза переливались всеми оттенками расплавленного золота.

— Сар, я хочу в город! — «обрадовал» пришелец с порога.

Сар было домашним именем господина Мнге. Яйцо его гнезда имело право называть главу клана именно так, а молодой ящер и был одним из немногих потомков Мнге. Тех, кого удалось вырастить.

Цена нового мира оказалась слишком велика для ящеров. Сфера живого теплокровных — плохо подходила им, а общие болезни истощали плохо реконструированную генетику. Недаром наиболее плотно заселённая рептилоидами часть Центральной Африки носила у людей название «менингитный пояс».

Вирусы ящеров передавались теплокровным, мутировали, вновь били по маленькой колонии разумных рептилий. Люди, конечно, тоже страдали, но для юного Гроя город представлял гораздо б о льшую опасность, чем Грой для него. Маленький ящер был привит от многих болезней, но сама температура среды, плюс изменчивость вирусов…

— Ты же понимаешь. — Господин Мнге повернулся к детёнышу вместе с креслом. — В городе пока слишком холодно. Может быть, когда станет теплее, мы начнём тренировать твой иммунитет. Конечно, если ты будешь соблюдать дисциплину! Сейчас ты ведёшь себя безобразно! Ты сломал нам все планы. Зачем ты целился в копию Коха?

— Я? — Горло юного ящера вздулось бубликом, на морде от гнева проступили алые полоски. — Это он в меня целился из своего проклятого мнемомёта! Он! И он ещё посмел жаловаться?!

— Ты же знаешь, что Кох — всего на тридцать лет старше тебя. Он сам не справляется пока с эмоциями.

— Он скучный! Он всё время поучает меня! Я хочу в город! Мне не с кем играть! Почему у меня нет друзей по гнезду?

Маленький ящер был невыносимо юным. Даже тело его ещё не достигло своего полного размера. Это и трогало, и раздражало главу клана.

Жизнь — так легка и ненадёжна, куда лучше иметь крепкую сферу сарха, хорошо защищённую от внешних воздействий, но… Так хочется иногда коснуться чувствительным кончиком носа гладкой спины самки, слизнуть с её кожи непередаваемый запах…

Господин Мнге вздохнул:

— Грой, ты же знаешь, что все, кто вышел из твоего родного гнезда, погибли от геморрагической лихорадки Эбола. Ты выжил, твой иммунитет справился. Но ты же понимаешь, какие сложности стоят перед биологами? Каждая новая кладка сейчас — это огромный риск…

— Ты не слышишь меня, Сар. — Юный ящер уселся прямо на пол перед господином Мнге и задрал мордочку вверх. — Меня не интересуют вирусы и кладки. Я хочу в город. — Он надулся, раздув не только горлышко, но и подчелюстные мешки.

Господин Мнге вздохнул. Грой был надеждой, как и все немногие юные его гнезда. Но был и проблемой.

— Это — очень… Очень холодный город, ты понимаешь меня, Грой? Ты же замёрзнешь! Заболеешь!

— Я надену термоокостюм!

— Ты не умеешь сдержать себя! Ты привлечёшь внимание! Что ты натворил в заброшенных виртуальных туннелях? Почему там кругом рёбра?

— Я рисовал! Мне было скучно, а Кох — ябеда!

Господин Мнге ощутил, что ещё немного, и голова его просто лопнет под давлением нелогичного и неразрешимого.

Молодой ящер тоже сообразил, что перегнул палку:

— Я обещаю не снимать перчаток, чтобы не замёрзнуть. — Он жалобно растянул уголки рта. — И не снимать маскировку, чтобы меня не заметили… Сар! Ну, пожалуйста. Мне очень, ужасно скучно! Я прошёл курс по биологии до конца цикла. Кох не пускает меня дальше, он требует повторять. Я устал и хочу гулять, понимаешь?

— Понимаю, — вздохнул господин Мнге.

— Пожалуйста? — Грой умильно стреуголил глаза, как это делают только что вылупившиеся из яиц дети.

Мнге вздохнул ещё раз. В конце концов, последний весенний месяц заканчивался. По меркам людей уже начиналось лето. Может быть, и в самом деле пора начинать акклиматизацию Гроя?

— Ты пообещаешь мне поддерживать маскировку? — спросил он строго.

— Я буду сама дисциплина! — обрадовался юный ящер.

— И не больше часа! Если ты простудишься — я на неделю запру тебя в карантин! — стараясь быть строгим, рявкнул Мнге. — Я попрошу Коха, чтобы он лично подобрал тебе термокостюм! Да, сам он уехал в Северный центр, но с такой мелочью справится и его копия!

Грой быстро затянул глаза плёнкой, прикидываясь, что испуган, и закивал. Но вся его хитрая мордочка выражала радость и только радость.

Мнге облегчённо вздохнул, когда дверь затянулась за юнцом.

Грой рос среди вечно занятых взрослых. Пусть он немного… Совсем немного развеется. Какой вред от одного маленького подростка?

Из центра Вадим вывалился с головной болью, едва не позабыв в приёмной школьный рюкзак. Не было сил думать и говорить. И остаток разговора с господином Мнге — тоже почти стёрся из памяти.