Кристиан Бэд - Вторжение 1: высший разум [СИ]

— Справку давай мне, — насупился Вадим. — И список. Какие там у тебя документы?

Дед пошёл за справкой. Внешне он был ещё ничего себе, даже не шаркал. Но в мозгу у него точно жил какой-то занудный паразит. Шутка.

Хотя…

Вадим фыркнул и полез за очками — хоть какое-то развлечение.

Только тут он и разглядел как следует эти «очки». У фонтана ребята задёргали — дай да дай посмотреть.

А очки-то были с системой управления… По бокам, возле дужек, имелись небольшие колёсики. «Психолог», правда, говорил, что трогать ничего нельзя, но кто же слушает психологов?

Вадим пощупал колёсики, чуть провернул туда-сюда. Прикольно. Надел очки.

Тут появился дед со справкой в одной руке и огрызком тетрадного листка в другой.

В очках было особенно хорошо видно, какой он стал старый — морщины уже не бороздили лицо, они прямо-таки свисали на другие морщины.

— Это что, очки тебе прописали? — спросил дед. — Это ты всё в компьютер свой играешь…

Вадим не ответил. Он с ужасом разглядывал серое слегка светящееся пятно над левой глазницей деда.

Можно было решить, что пятно просто мерещится, но оно… извивалось, словно червяк, и мерцало, постоянно выпадая из поля зрения!

Вадим заморгал, он никак не мог рассмотреть пятно как следует. То ли внутри пятна маячило что-то тёмненькое, то ли… Он потянулся к колёсикам и подкрутил, пытаясь добиться резкости, но произошло иное.

Вадим ощутил вдруг, что его выдёргивает из самого себя и… бросает к пятну. А пятно разрастается, захватывает Вадима, выкручивая его, выжимая, как тряпку…

Он ощутил страх.

Вот сейчас… Сейчас с ним случится что-то невыносимо страшное!

Пятно сразу увеличилось, словно всплеск страха сделал его сильнее.

«— Жертва!» — прозвучало внутри сознания Вадима.

Его сжало так, что в нём заныла каждая клетка. Боль захлестнула мозг. Он ощущал, как пятно пульсирует, вталкивая в него это слово.

«— Жертва-жертва-жертва!»

Будто он, Вадим, и в самом деле жертва, еда для…

«Ах ты, мразь!»

Он извернулся внутри самого себя, перехватывая руль страха и боли.

Пятно дёрнулось.

«Не нравится, да?»

Вадим сделал усилие, пытаясь ощутить себя больше, сильнее и свирепее.

«А ну, иди сюда, червяк!»

Пятно ответило. Плеснуло ужасом:

«— Беги! Спасайся!»

Вадим засмеялся. Теперь он понимал — эмоции наведённые. Их продуцирует эта штука! Как Мнге назвал её? Личинка!

Эмоции продуцирует личинка. Зародыш вторженца. Пытается напугать! Значит, боится, зараза!

Вадим хищно оскалился: «А ну — сдохни, тварь!»

Личинка вздулась, стараясь казаться больше:

«— Бойся меня, я страшный!»

«Сдохни, я сказал!»

Личинка замерцала, меняя тактику:

«— Все тебя обманывают, кругом — враги!»

«Врёшь, тварь. Кругом — друзья! Сейчас прибегут и добьют тебя!»

— Вадим, — проблеял дедушка. — Иди-ка домой, что-то мне нехорошо… Плохо мне…

— Сейчас, — огрызнулся Вадим, кое-как сохраняя контроль и над телом, и над сознанием.

Держать себя на два фронта ему было трудно, и личинка, почуяв это, радостно вздулась.

«Прочь, тварь! Сдохни!» — ринулся на неё Вадим.

Он представил, как усилием воли раздирает мерцающего червяка на куски…

Личинка пронзительно застрекотала…

— Вадим! — взвыл дедушка. — Убирайся отсюда! Сейчас же! Прочь!

Дед верещал, личинка металась в ловушке сознания Вадима, билась, обжигая его ужасом. В самом центре её, Вадим чуял это, уже зарождался вопль начинающейся агонии.

«Тварь! Сдохни»! — Он пытался порвать плотную оболочку личинки, ощущая её так близко, словно разрывал верёвки, связавшие его самого!

— Вадим! Мне плохо! Убирайся! — визжал дедушка, пытаясь слабыми руками вытолкать потяжелевшее, почти бесконтрольное тело Вадима. У него ничего не получалось — тело оседало на линолеум, утягивая за собой деда.

Плюх!

Тело упало. Контакт между телом Вадима и его сознанием — распался.

Он, ощутив свободу и дикую ярость, с утроенной энергией набросился на личинку.

«Тварь! — Вадим уже орал внутри себя. — Сдохни!»

Он дрожал от напряжения и восторга. Он чуял, как верёвки, стянувшие его сознание, трещат и лопаются: «Сдохни! Т-т….»

Личинка издала страшный писк, на миг оглушив Вадима, и лопнула! Растеклась тёмным облачком, которое стало быстро растворяться в воздухе.

Сознание, освободившееся от давления личинки, легко скользнуло обратно в тело. Вадим очнулся.

Он сидел на полу, в висках пульсировало, сердце колотилось, как сумасшедшее.

Дед лежал рядом, скрючившись в тесном коридорчике.

Вадим поднялся, держась за стену, снял очки. Радость победы стремительно угасала.

«Блин, что я наделал! — пронеслось у него в голове. — А если дед умер? А если — это я его?..»

Внутри похолодело, но сознание оставалось ясным-ясным, и даже вроде бы слегка звенело в ушах.

Он вытащил телефон, нажал на последний сохранённый номер:

— Илья! Ты? Поднимайтесь ко мне. — Собственный голос звучал незнакомо и далеко. — Я… кажется… Быстрее!

Ребята прибежали буквально через минуту. Вадим всё ещё стоял над лежащим дедом, уткнувшись в телефон, и бездумно нажимал на иконки.

— Что слу… — начал было Мирон и увидел тело.

Мирон стал бледненьким, вяленьким и сразу потерялся у вешалки среди пальто и курток.

— А чё это с ним? — спросил Илья, имея в виду, разумеется, не Мирона.

— Может быть, это я его убил, — выдохнул Вадим.

Он никак не мог понять — страшно ему или нет. В виртуальном подвале так много было убитых уродов. Вот там — было страшно, там пузырилась зелёная кровь…

И вдруг — один старенький дед, скрючившийся в узком коридорчике…

Лиза протиснулась между мальчишками, наклонилась над телом.

— Дураки! Он же дышит! — сказала она, хмурясь. — Его надо на диван и скорую вызвать! Сердечный приступ, наверное. Вы поссорились, Вадим, да?

— Нет, — сказал Вадим. — Мы не ссорились. Это она, личинка.

— Ты её видел? — вскинулся Илья. — А какая она?

— Давайте сначала дедушку на диван перенесём? — Лиза вытащила из-за пальто Мирона. — Бери за ноги, они легче. Илья! Ну чего вы тормозите оба?

Вадиму казалось, что он смотрит замедленное кино: Мирон нагнулся, Илья отодвинул его, поднял деда за плечи:

— Тебе же сказали, за ноги бери! Вадим, помоги, а?

Надо было помогать, но Вадим не двигался.

— Вадим, очнись! — Лиза потрясла его за плечо. — Всё нормально! Он глаза открыл!

— Да?! — так и подскочил Вадим, хватая деда за бок и топая грязными ботинками в его единственную комнату прямо по его же любимому ковру.

Рад он был? Наверное, да. Хотя больше ощущал, что отпустило, обошлось.

Деда сгрузили на диван.

Вадим смотрел в его пергаментное лицо: растерянно моргающее, жалкое. Плохой или хороший — это был его дед. Если будет надо — он его сам прибьёт, но личинкам не отдаст.