Патрик Несс - Остальные здесь просто живут [litres]

Интересно, его она тоже целовала – в качестве эксперимента?

Я приношу счета трем столикам. Только одна компания оставляет чаевые. Сажаю за освободившийся стол двух старичков – вид у них довольно злобный, и они с ходу спрашивают про скидки для пенсионеров. Потом приходит постоянный клиент, пожарный, делает обычный заказ и просит не лезть к нему с предложениями, а молча приносить креветки по мере того, как он будет подчищать тарелку. Записывая заказы, я поглядываю на столик Мередит.

Нейтана до сих пор нет.

Убедившись, что Тина на посту, и вытерев руки полотенцем (опять это неотступное желание мыть, мыть, мыть и мыть руки), я выхожу на улицу. Нейтана нигде нет, только пятна бензина на асфальте, антивандальные хвойные кустарники по обеим сторонам парковки и яркая луна в огромном небе над головой. Я обхожу здание кафе и направляюсь к помойке – небольшому кирпичному навесу, под которым стоят два здоровенных мусорных контейнера (каждое воскресенье мы с Джаредом выкатываем их на дорогу: вонь от них просто дикая, даже если предварительно залить их ведрами хлорки).

У помойки тоже никого. Я иду дальше, вытирая руки все тем же полотенцем – ведь любому нормальному человеку захочется это сделать, если он постоял возле помойки, – и ни о чем особо не думая. Нейтан мне даже не нравится, чего же я его ищу?

Все же не хочется, чтобы он умирал.

Я разволновался не на шутку (и сейчас сдеру себе отпечатки пальцев этой грязной тряпкой). Наконец, свернув за последний угол, я вижу Нейтана: он стоит рядом со служебным входом, прислонившись спиной к кирпичной стенке, и неспешно курит.

Я останавливаюсь в тени. По-прежнему неистово вытирая руки полотенцем и пытаясь это прекратить.

Когда на Нейтана никто не смотрит, лицо у него какое-то странное… старое. Он словно превращается в другого человека, самого грустного чела на свете. Наверное, это о чем-то говорит, а? Понимаю, он потерял сестру, всю жизнь скитается по городам и раньше был хипстером…

Раньше был хипстером. Маленьким «талисманом» в хипстерской компашке, сам же говорил.

Нейтан мне не нравится (да, да, зря я так ревную, это глупо), и, наверное, поэтому первым делом на ум приходит не такое: можно попробовать с его помощью выпытать у остальных хипстеров, что происходит.

А такое: что он скрывает?

Он ведь даже шутил по этому поводу, помните? Мол, я приехал – и хипстеры как пошли умирать. Коварный человек непременно сам указал бы остальным на эту странность. Мол, еще не хватало, чтобы во всем обвинили меня (хотя именно его и стоило бы обвинить).

С другой стороны, Нейтан действительно может быть ни при чем.

Он растирает окурок ногой, потом подбирает его и начинает озираться по сторонам в поисках урны. Ладно, ладно, убийцы так себя не ведут.

И все-таки.

Он выбрасывает окурок в урну рядом с чьей-то машиной и молча смотрит в окна кафе. Он ничего не делает, никому не машет, не пытается привлечь чье-то внимание, хотя весь зал Джареда у него как на ладони, не говоря уже о столике, за которым сидят Мередит, Мэл и Хенна.

Вид у него опять ужасно грустный. Или по-прежнему грустный. Он отворачивается от кафе и несколько секунд смотрит в ночь, на проезжающие мимо машины и яркую луну в небе.

Чего ты ждешь, бывший хипстер?

Со вздохом он уходит за угол, ко входу в кафе. Там он наверняка пройдет мимо злобных пенсионеров и пожарного, которые ждут не дождутся своего нерадивого официанта.

Я быстро иду обратно, все еще лихорадочно вытирая руки полотенцем. Что же я сейчас видел? Может быть, ничего.

Но почему Нейтан так долго торчал на улице? И что нам о нем известно, если уж на то пошло?

в которой раздавленная горем Сатчел все же упорно идет к цели и продолжает прочесывать библиотечные каталоги в поисках какой-нибудь информации об амулете; однажды ночью в ее спальне появляется тот самый таинственный юноша; первым делом он просит прощения и рассказывает, что он – принц Бессмертных; его мать, императрица, хочет захватить мир людей, так как в нем много пищи для поддержания Бессмертия; они находят все новые лазейки и Сосуды, но принц влюбился в Сатчел и не может сидеть сложа руки, пока ее мир жестоко порабощают; «Я пришел помочь», – говорит он; они целуются.

– …и сегодня я с огромной радостью сообщаю… – говорит моя мама со сцены, улыбаясь вспышкам камер, – о выдвижении своей кандидатуры на должность конгрессмена Восьмого избирательного округа от великого штата Вашингтон.

Ее сторонники и представители партии принимаются дружно хлопать, а она улыбается нам – одними губами, – и тут до меня доходит, что никто из нас не хлопает, кроме папы. Я пихаю в бок Мэл, та подает сигнал Мередит, и мы начинаем усиленно аплодировать, как и положено идеальной семье. Я ведь даже костюм надел по этому случаю.

Довольная мама вновь поворачивается к камерам. На самом деле их не так уж и много. Один оператор ведет трансляцию для партнеров телесети, еще одна камера принадлежит местному независимому каналу, на котором крутят в основном старые фильмы и сериалы, а на третью снимает сама партия, чтобы потом использовать материалы в интернет-кампании. Газетчики и веб-журналисты тоже пришли, но в целом заинтересованных лиц собралось куда меньше, чем политиков и родных.

– Сенатор штата Митчелл! – обращается к маме один репортер, когда аплодисменты стихают.

– Можно обойтись без «штата», Эд, – с широкой улыбкой поправляет его мама.

– Что вы можете сказать о своем оппоненте – Томе Шурине? – спрашивает журналист Эд.

– Скажу, что буду рада любому сопернику, готовому вести предвыборную кампанию честно, энергично и опираясь на ценностные ориентиры, которые я обозначила в своей речи, – отвечает мама с президентской улыбкой.

Знаю, мало кто любит политиков – я и сам их не люблю, – но надо отдать маме должное: свое дело она знает. И пусть я не запомнил ни одного «ценностного ориентира», говорила она с душой, как будто ей не все равно. Однажды она сама призналась мне, что это – идеальный результат. Если слишком вдаваться в подробности, люди нарочно исказят или неверно истолкуют твои слова – в общем, найдут повод придраться. Нужно расположить слушателя к себе, тогда он будет задавать меньше вопросов.

Идеальный избиратель – туповатый и немножко запуганный. В общем и целом такие мы и есть.

– А как же ваша семья, Элис? – спрашивает голос попротивнее первого. Его хозяйка ведет довольно мерзкий «серьезный» блог, в котором яростно обличает всех несогласных с нею политиков. – Мы ведь не хотим повторения трагических событий, заставивших вас выбыть из гонки за должность лейтенант-губернатора…