Иван Беденко - Код человеческий [litres]

Шар начал ритмично пульсировать светом, постепенно замедляя темп. С последней вспышкой он побелел. Неожиданно из сферы «вытекли» светящийся кот и мужчина. Кот проглотил что-то и плюнул в мужчину, который согнулся от боли. Похоже, Милко, умей он так, не задумываясь, отплатил бы Игорю за попадание камнем – и шар любезно проиллюстрировал кошачьи чаянья. Затем возникла женщина с предметом, отдаленно напоминающим ружье. Она отбросила оружие и легла, накрывшись одеялом. Рядом высветился циферблат часов.

– Все ясно, – произнес Игорь, – что дальше?

Шар собрался воедино, зашевелился, перетекая в большую человекоподобную фигуру. Нерв уже понял, чем это закончится.

Люмер не ужасал, как прежде. Он не был голым и лысым и вообще напоминал то ли космонавта, то ли… святой лик с потемневшей старинной иконы деда Никифора! Печальные глазища с огромными веками, чересчур тонкий нос, высокий лоб. Сходство поразительное.

– Здравствуйте, – тихо поприветствовал гость. – Девочке полезнее спать сейчас.

– Здравствуйте, – так же тихо ответил Игорь. – Вы люмер?

– Это слово означает на русском видовую принадлежность и мелодичнее Пупсика. Себя мы называем «хозяевами камня, который улегся под горным уступом». Предлагаю перейти на «ты».

В груди стало жарко от внезапной догадки, казалось, в мозгу рванула бомба. Игорь глубоко вдохнул.

– Камень?! Ты знаешь о Кате?

– Мамы давно нет, – грустно произнес люмер, – погибла при эвакуации. Таких, как она, здорово не хватает. Хорошо, что тебе удалось добраться. Теперь появилась надежда.

– Мамы?! Можно поподробнее?

– С чего начинать?

– Валяй с самого начала!

– Ты знаешь Катю – и значит, осведомлен, что нашему звездолету не повезло, – вздохнул гость, – жесткая посадка убила почти весь экипаж. Немногие выжившие, к сожалению, были только детьми. Я – самый старший из них. Катина экспедиция откопала нас, разморозила и доставила в Солнечный. Мы любили своих спасителей…

– И никогда не ели людей? – недоверчиво перебил Нерв.

– К сожалению, взрослых не оказалось рядом в нужный момент, вот мы и тащили всякую гадость в рот, – невинно пожал плечами собеседник, – сейчас не употребляем, завязали.

– Как мило!

– Спасибо, – искренне смутился люмер. – Хотя если честно, то без этого мы бы не выжили. Мама возилась с нами, но после ее гибели мы вторично осиротели. Что оставалось делать?

– Вы ее…

– Нет! – вспыхнул Пупсик. – Даже пупсик номер сто восемнадцать не мог о таком помыслить! Кстати, ему прилично перепало от роботов, которые тебя защищали. Мы до сих пор оплакиваем соплеменников.

– Значит, я зря убегал?

– Э-э, нет. Сто восемнадцатый очень сильный, настоящий лидер. Он сплотил вокруг себя пупсиков девяносто восемь, сто три, близнецов сто десять и сто одиннадцать, да еще и пару девочек постарше. Ведутся девчонки на крутых парней! – пожал плечами Пупсик. – В то же время он пока еще несмышленыш, озорничает, а Всевеликий Повелитель Умов и Идол Красоты не успевал тебя защитить в той истории с роботами. Не набрал кондиций.

Люмер снова превратился шар, из которого «вытек» мальчишка с рогаткой, стреляющий по птичкам.

– Это твой братец-тезка, понимаю, – поморщился Игорь. – А «Всевеликий кто-то», наверное, ты? Скромненько.

– Поправки! Первое: сто восемнадцатый – представитель моего вида, но формально мы не родственники. Катя дала имя собственное только старшему – мне, остальных детей лаборанты пронумеровали, что несправедливо и унизительно. Поэтому я поделился с младшими, а номера добавляем для различия. Второе: Всевеликим Повелителем Умов и Идолом Красоты представился твой друг, – Пупсик кивнул в сторону Милко, – и, знаешь, не так уж погрешил против истины.

Игорь поднял брови, но скорее машинально, чем от сильного удивления. Милко тут же изобразил аристократическую оскорбленность, смиряя холодом прозревшего человека и немо вопрошая: «Понял, в кого камень метнул, простолюдин?!»

– Можно продолжить? – поинтересовался люмер.

– Конечно, – протянул Нерв.

– После гибели Солнечного нам пришлось защищаться. Прибыли южные люди, а с ними наши извечные враги. Что дети могли противопоставить убийцам? Только свой страх. Мы изо всех сил хотели выжить, но смогли только зажмуриться и… молиться. Да, молиться. Ты понимаешь такое слово?

Игорь подумал, что понимает, но, попробуй объяснить его формально, вряд ли бы смог.

– Зона – ваших рук дело?

Пупсик кивнул.

– Возникло «янтарное море» – пояс ненормальности между югом и севером. Попадая в море, всякий увязает во временном парадоксе, и чем сильнее барахтается, тем медленнее течет время. Теперь барьер непроницаем.

– А как же…

– Ты? Ты такой же, как мама. Только… сильнее, ведь так? – улыбнулся Пупсик. – Я надеялся, что рано или поздно подобные ей придут. Сто тысяч лет мы общались с человечеством через вас.

– Интересно, конечно, про сто тысяч лет. Но давай вернемся к катастрофе. Ты что-то о врагах говорил.

– Да. Мы не знаем их названия, некому было нас просветить. Но уверен, с ними люди знакомы тоже не меньше ста тысяч лет. Еще я уверен, что гибель наших родителей подстроена ими.

– Почему?

– Просто знаю, и все.

– Так же как про сто тысяч лет? Они вас боятся, должно быть.

– Очевидно. Им хочется прикончить нас во что бы то ни стало, для этого они пользуются людьми с юга. Люди вообще крайне удобный инструмент и ресурс для них – внушаемые, алчные, глуповатые. Удобно.

– Люди беззащитны перед вами, здесь что-то не сходится, – возразил Игорь.

– Вряд ли покойный Пупсик сто одиннадцать согласился бы с тобой. Он первый, кто пал от рук человека, теперь сто восемнадцатый прозреет, остепенится, – улыбнулся Пупсик. – И не забывай, что роботы – дело рук человеческих, так что опосредованно вы уже многих из нас положили. Но давай перейдем к делу.

Нерв кивнул.

– Время Солнечного истекает, – нахмурился Пупсик. – Наши враги найдут способ прислать сюда киллеров, а автоматика города изношена, мы больше не можем полагаться на нее. Нам нужны люди для защиты от приспешников врагов.

– Зачем людям воевать за вас?

– Люди могут воевать лишь за себя, в противном случае наши враги и построенное ими южное общество пожрет человечество без остатка. Вы забудете свою природу, скатившись до полного примитива – калорийной еды, беспорядочного сношения, извращений, жестокости. В точке наивысшего кипения южное общество сметет нас, поднимет на штыки последнего Пупсика, и тогда дни самих людей будут сочтены. Вы выродитесь, как мыши профессора Кэлхуна. Останутся только они, наши враги. Это будет их планета.

– Откуда знаешь про Кэлхуна? Хотя… Катя рассказывала? – воскликнул Игорь. – Я понял, план твоих врагов прост, но что, если все человечество перейдет на вашу сторону и полностью уничтожит их?