Райан Гродин - Город-крепость [litres]

– Что это? – шиплю я. – Что-то не так?

Дэй сжимает челюсть. Вновь поднимает палец к губам, предостерегающе глядя на меня: Тише!

Злюсь, собираясь снова зашипеть на него, когда с другой стороны разбитого окна доносятся голоса.

– Она в чём-нибудь призналась? – голос Лонгвея за занавеской звучит странно бодро. Умный, резкий, настороженный.

– Мэй Йи? Конечно же, нет. Сидит там, как дурочка. – Теперь говорит женщина, у неё тонкий, жёсткий голос. Ужасно горький. Слышать имя сестры из её уст просто отвратительно. Но теперь сомнений нет. Сестра была здесь. За стеклом.

– Комнату обыскали?

– В окне дыра, которую она заткнула одним из платьев. Но никакой ракушки.

Пальцы Дэя смыкаются на моём запястье. Он прижимается спиной к стене прямо под окном. Я следую его примеру. Швы ударяются о шлакоблок, но я стараюсь не кричать в голос. Вместо этого кусаю губы. Языка касается солёный металлический привкус. Подворотня расплывается от стоящих в глазах слёз.

Свет в окне меняется. Из красного становится призрачно-жёлтым. Противоположную стену затягивают тени – это Лонгвей и женщина склонились ближе к стеклу.

– Даже если оно разбилось случайно, почему девушка молчала? – Голос женщины звучит чётче. Ближе.

Рука Дэя по-прежнему лежит на моём запястье, крепко его сжимает. Но я не смею пошевелиться, даже чтобы взглянуть на него. Я слышу дыхание Лонгвея. Тяжёлое и хриплое. Невыносимо близко.

– Она порезалась?

– Я… я не знаю. – Женщина, кажется, испугана. – А что?

– Кровь. – Всего одно слово, но его достаточно.

– Вы думаете…

– Я отправлю Фанга проверить переулок.

На этот раз я всё же поворачиваюсь к Дэю. Он в ответ смотрит на меня. Лицо как у пугала: плотные стежки губ и заплатки эмоций. Взгляд его устремляется ко входу в переулок. Острый и многозначительный.

Нужно выбираться отсюда.

– Что делать с Мэй Йи? – спрашивает женщина.

– Пусть остаётся там же, где есть. Я проведаю её через пару минут.

– А если придёт посол?

– Соврите, что она заболела. Предложите другую девку.

Когда он говорит так, к горлу подкатывает тошнота, которую я с трудом сглатываю. Удерживаю в желудке последний маленький ролл с тунцом, который служанка Санов заставила меня съесть. Я всегда понимала, что ад Мэй Йи гораздо хуже моего. Но когда Лонгвей вот так торгует моей сестрой, как мясом, ад этот становится слишком, слишком реальным.

Сердце моё пылает сейчас гораздо яростнее швов. Я зла, я жажду крови и готова бежать.

Свет снова становится красным. Голоса затихают вместе с шагами, обрываются визгом петель. Дэй уже на ногах, тянет меня за собой. Я двигаюсь словно во сне: изматываю мышцы и волю, но не сдвигаюсь с места.

– Ну же, Цзин Линь. – Дэй тянет сильнее, и я встаю. – Нужно идти.

– Мы что, просто уйдём? Но Мэй Йи…

Он не даёт мне договорить:

– Ты слышала Лонгвея. Скоро здесь будет Фанг.

Я не могу нормально думать. Когда тело охватывает боль. Когда Дэй тянет меня, наседает вот так.

– Но Мэй Йи. И книга. Мы не можем уйти!

– Цзин Линь. Посмотри на меня.

Только это я и могу. Всё кружится, вращается, как юла. Я выбираю точку, морщинку у него меж бровей. Концентрируюсь на ней.

– Мы не уходим. Ты уходишь. – Дэй зарывается рукой в карман джинсов, достаёт небольшой свёрток денег. – Выбирайся из Города-крепости и лови такси до Тай Пин. Езжай к дому шестьдесят два. Спроси посла Осаму.

Посла? Того самого, который покупает Мэй Йи? Использует её… Во рту пересыхает от этой мысли. Плечи начинают дрожать.

Дай сжимает их крепче, удерживая меня:

– Скажи ему, что Мэй Йи в беде. Что он должен прийти за ней.

– И всё?

– Этого будет достаточно. Он придёт. – Он запихивает деньги в карман моей куртки. – И даст нам время, чтобы всё исправить.

Я разбита. Голова кружится, как тогда, у Санов. Мир кренится, даже когда я стою ровно.

– А что будешь делать ты?

Дэй продолжает шагать. Тащит меня вперёд, как вол плуг. Мусор хрустит под ногами, пока мы пробираемся к главной улице. Когда переулок заканчивается, Дэй отпускает мою руку.

– Мне сейчас лучше всего быть внутри борделя.

Кажется, я неправильно его расслышала. Но рука Дэя вновь тянется к моей. Металл – твёрдый и холодный – касается кожи, и на пальцы мои внезапно обрушивается вес. Опускаю голову и понимаю, что это револьвер Дэя.

– Сохрани его для меня. – Он вжимает пистолет в мою ладонь. Тяжёлую, яростную мощь. – Если зайду в бордель с пистолетом, я покойник.

– Нет! Я не оставлю тебя здесь одного. Я обещала…

Дэй сильнее давит на пистолет, обрывая меня:

– Знаю, что ты обещала. И знаю, что обещал сам. Но нас двое, Цзин Линь. Два шанса вызволить твою сестру. Если зайдём туда вместе, пропадём оба. И будь я проклят, если позволю тебе стать первой.

– Но Дэй… – Имя его вырывается из горла. – Лонгвей. Он тебя прикончит.

Парень продолжает говорить, не теряет ни секунды:

– Что ж, если так… забудь о гроссбухе. Хватай сестру и беги. Убирайтесь как можно дальше от города. Не оглядывайтесь.

Мой план всегда был таким. Но теперь почему-то кажется, что с ним невозможно справиться в одиночку. Слов нет. Я просто стою и смотрю на Дэя. В горле ком, а бок болит. Руки оттягивает пистолет – единственная защита парня, отданная теперь мне.

Тело вновь охватывает дрожь.

– Я… я не умею им пользоваться.

– Снимаешь с предохранителя, жмёшь на курок, – резко отвечает он. – Шесть пуль, шесть выстрелов. Береги на крайний случай.

Не могу бросить Дэя здесь. Одного. Безоружного. Мне хочется остаться с ним, сражаться. Но разрывающийся от боли бок напоминает, что это уже не вариант. Я должна идти. Должна позволить Дэю сделать то, чего не могу сама.

– Быстрее тащи свою задницу обратно. И Осаму тоже, – он сглатывает. Кидает взгляд мне за спину, на двери борделя.

Я не уверена, справлюсь ли. Но я должна. Крепче сжимаю пальцы на рукояти пистолета.

– Запомни. Тай Пин. Участок номер шестьдесят два. Посол Осаму. – Дэй крепче вдалбливает информацию мне в голову. Но ему и не нужно. Каждое слово уже там, горит вызовом и огнём. – И на всякий случай возьми вот это.

Он вкладывает мне в ладонь ключи от своей комнаты и отпускает запястье. Отталкивает меня.

– Ещё увидимся.

Надеюсь, он прав.

Я бегу, хоть и не понимаю, как передвигаю ноги. Бок горит, пистолет прячется глубоко под курткой, тормозит своим невероятным весом. Каждый шаг отдаётся болью. Но ботинки продолжают стучать по земле. По улицам и подворотням. К Старым южным воротам.

Частично я ждала, что сейчас окажусь в главном зале, стану примером для других девочек здесь и сейчас. Я была к этому готова. Готова к ремню, которым перетянут руку. Готова к игле, которая пронзит вену и заберёт меня в совершенно новую вселенную. И ко всему остальному тоже: к стальному дулу пистолета у виска или смертельно острому лезвию ножа у горла. Я была готова к концу.