Каролина Бринкманн - Идеальные [litres]

Он дружески наклонился к Рейне, смотря на нее своими черными, как у дрона-камеры, глазами. Что она должна сказать? Она не знала, что думать о родителях, поэтому решила продолжить играть и говорить то, чего от нее ждали.

– Ну… Хм… Мы только знакомимся друг с другом, и нам определенно нужно наверстать упущенное!

– Да-да, хватит этой вежливой чепухи, мы хотим знать правду, Райана! – Бальтазар положил подбородок на свою маленькую руку. – Нравятся ли они тебе больше похитительницы, которую ты годами называла матерью?

– Спроси меня об этом позже, когда я привыкну ко всему этому. – Рейна оставалась спокойной.

Она привыкла играть разные роли, и даже жуткие черные глаза не собьют ее с толку. Но Бальтазар не собирался отступать.

– Мы спрашиваем себя, каково это – быть призраком. Можешь рассказать нам о своей прежней жизни?

В воздухе повисла тишина. Все, казалось, затаили дыхание. Рейна откашлялась, прежде чем рассказать о прошлом.

О зиме в Сером округе. Было так холодно, что не только смог, но и мороз проникал в каждую щель жилища. Из-за холода люди Серого округа, казалось, объединялись, и однажды торговец подарил ей вчерашний пирог. Это было самое вкусное, что она когда-либо ела. По крайней мере, до Авентина. Публика восторженно вздохнула, когда Рейна рассказывала про пирог.

– Какая грустная и в то же время милая история! – сказал Бальтазар. – Мы тоже помним эту зиму! Она была одной из самых холодных.

– Да. Даже дроны были бессильны перед ней, – продолжила Рейна, разряжая обстановку. – Убегая, я однажды облила одного из них водой. Он камнем упал вниз.

Жители Авентина засмеялись, Бальтазар довольно кивал.

– Есть ли что-то, по чему ты скучаешь? – спросил он.

– По моему мангусту, – ответила Рейна.

Это не было ложью, но она привыкла отвечать расплывчато, не сообщая слишком много информации.

– Ты любишь животных! – восхищенно воскликнул Бальтазар. – Мы понимаем тебя. У нас было два прекрасных котокролика.

На экране появились фотографии двух шерстяных клубочков, похожих на котят с ушами кроликов.

Они были такими хорошенькими, что толпа издала звук умиления.

– Но, к сожалению, они стали жертвами чешуйчатой змеи на последнем шоу. – Губы мальчика искривились, будто потеря все еще причиняла ему боль. – Мы надеемся, что ты найдешь своего мангуста! – Бальтазар положил руку на сердце.

– Можно ли спросить, что ты планируешь делать? Люди возлагают на тебя надежды!

– Правда? – Рейна подняла одну бровь.

– Конечно! У нас здесь никогда не было никого вроде тебя. Невероятная и грустная история, которая вдохновляет всех нас. Девочка, которая сделала невозможное возможным. Невероятная принцесса, люди тебя любят!

– Хорошо, что вы не скормили меня акуле-мутанту. – Она говорила всерьез, но зрители почему-то развеселились.

Тиберий тоже рассмеялся, но Рейна почувствовала его напряжение. Он смотрел на нее, словно сокол, следил за ее губами, будто пытался предугадать, что она скажет дальше. Рейна посмотрела ему прямо в глаза и подняла бровь, беззвучно спрашивая: «Боишься, что я пристыжу тебя, папочка?»

– Да, мы такие, – согласился Бальтазар. – Мы надеемся узнать о тебе еще больше в будущем! – он поднял руки, и публика зашумела.

– Я бы осталась еще ненадолго, – сказала Рейна. – Не хочу возвращаться к говорящему зеркалу и лежачему душу так скоро.

Публика снова засмеялась.

– Хочешь нам еще что-то рассказать? – спросил Бальтазар, и Рейна поняла: это не просто шоу, это возможность. Он дает ей возможность выйти из тени. Она не обязана оставаться безмолвным аксессуаром своего отца. Рейна поднялась и посмотрела на зрителей.

– Я выросла в пепле Серого округа. Я не стыжусь этого, потому что мой округ остался в моем сердце, хотя кому-то, может быть, сложно представить такое. Я еще слышу его постоянный шум машин. Как будто город – живое существо из стали. В его жилах течет смог и огонь, как и в телах его жителей. Они тяжело трудятся и ежедневно борются за выживание. Они заслуживают нашего признания и поддержки.

– Внезапная политическая позиция, – заметил Бальтазар, его черные глаза снова изучали ее. – Я уверен, мы сможем как-нибудь отблагодарить прежнюю родину нашей невероятной принцессы. Не так ли, Тиберий?

– Например, обеспечить округ гуманитарной помощью, – предложила Рейна.

Она знала, что не переступила черту. Это был маленький жест, который мог ощутимо помочь Серому округу. Она хотела помочь Розе и ее матери, потому что она переживала за них.

– Мы позаботимся об этом, – прервал ее Тиберий. Он знал, что не сможет отказать ей в услуге после того, как она сказала это во всеуслышание. – Моя дочь здесь всего пару дней, но уже строит большие планы.

– Как и ее родители, – сказал Бальтазар, и его рот искривился в хитрой улыбке. Он поднял руки. – Могу ли я заключить с вами пари?

– Не сегодня, – ответил Тиберий, спокойно добавляя: – Черный Панцирь нуждается в своем графе, но я с нетерпением жду вашего следующего шоу и новых его участников.

– Грустно, но понятно. Только самые сумасшедшие и самые храбрые осмеливаются заключить пари с Богом, – сказал Бальтазар с улыбкой. – Аминь!

– Аллилуйя! – Зрители встали, держа в руках предмет, напоминавший крест. Одна палочка на нем была длиннее другой.

Бальтазар поднялся на ноги, надевая капюшон на голову.

– Аллилуйя! – кричали гости, держа перед собой деревянные палочки. – Аллилуйя!

Сверху повалились золотые блестки, и странные трубы снова заиграли свою мелодию, заставляя комнату вибрировать.

Пол под ногами Рейны раздвинулся, и диван опустился вниз.

– Они у твоих ног! – визжала Андромеда, и на секунду Рейне показалось, что она хочет броситься ей на шею. Но девушка помнила про дистанцию и послала ей воздушный поцелуй. – Я так тобой горжусь!

– Девяносто восемь процентов хотят снова увидеть Райану, – сказал Бишоп. – Ты молодец!

– Что такое этот Бальтазар? – спросила Рейна.

– Он один из самых влиятельных Благословенных, – объяснила Андромеда. – Он никогда не получал титула графа, но его зовут графом развлечений. Он сам называет себя Богом, так называлась какая-то востребованная должность в прежнем мире.

– А почему он говорит о себе во множественном числе? – поинтересовалась Рейна.

Ни Андромеда, ни Бишоп не знали ответа на этот вопрос. Они обменялись удивленными взглядами.

– Что с его глазами?

– Он очень своеобразный, – захихикала Андромеда. – Повелитель развлечений и иллюзий.

– Ты удивительно быстро приспособилась. – Тиберий подошел к Рейне. Он, казалось, не злился из-за того, что она взяла инициативу на себя. – Это мои гены! Я так и знал.

Дафна шепнула ему что-то на ухо, и он кивнул.