Александр Бердник - Камертон Дажбога

Золотистые ресницы Гориора затрепетали, как будто он услышал размышления Глэдис. Тело начало уплотняться, сгущаться, налилось теплой голубизной. Звездные вихри поднялись вверх, расплылись над небосводом, охватили Вселенную, опять стали далекими светилами. Заалел горизонт над вечным Днепром, запели разноголосо птицы в небесных рощах.

Гориор открыл глаза. Увидев любимую, устало улыбнулся.

— Ты так долго ждала, — прошептал он. — Целую Вечность.

— Мое терпение растопило все границы, — просто ответила она. — Ты разыскал то, что хотел?

— Да, Глэдис, — кивнул Гориор, задумчиво глядя в высоту. — Я пронзил сферы времени, где зарождались запутанные лабиринты их современности. Судьбоносные осложнения и многомерное плетение миров — следствия вмешательства Космократоров в примитивное течение этой эволюции.

— Но мы сами советовали им проникнуть сюда? — сказала Глэдис.

— Правду говоришь. Мы тоже оценивали результаты таких вмешательств поверхностно. Эксперимент-импровизация. Ариман также сожалеет, что так произошло, и только он разве способен раскаяться для полной трансформации?

— Что же должны сделать Космократоры? И откуда начать? Есть ли у нас возможность вырвать их из чужого измерения и вернуть в свой?

— Ни одно измерение Земли не родное для них, — сказал Гориор. — Тем более Юлиана, которая выхвачена из девятнадцатого века, должна войти в двадцатый, вновь резко нарушив кармические плетения.

— Тогда как?

— Я увидел один из вариантов, который при успешной реализации откроет ворота в полные метаморфозы Бытия .

— В чем этот вариант?

— Трудно и просто, Глэдис. Мы должны помочь Космократорам собраться в определенной локализованной эпохе за пять тысячелетий до современности.

— Ужас! — воскликнула Глэдис. — Даже в эту эпоху их свести вместе почти немыслимо, а перебросить в прошлое, которое уже реализовано…

— Кто тебе сказал, что оно реализовано? — строго возразил Гориор. — Реализована только гипнотическая воля Аримана. Ему удалось навязать течению эволюции Земли ряд глубинных стереотипов, которые стали алгоритмом и программой планетарного Спектакля . Актеры переодеваются, кулисы обновляются, режиссеры сменяют друг друга, но фабула та же, результаты повторяются, шары космического бильярда падают в те же лузы.

— Нужно изменить алгоритм у истоков истории Планеты? — спросила взволнованно Глэдис.

— Не только изменить, а раскрепостить монады мыслящих существ от любых алгоритмов, вернуть им право Самотворцов.

— Ты хочешь очистить современность от Космократоров? И тогда наступит хаос, ведь эта реальность связана с ними.

— Мы используем многовекторность Духа. Они будут единовременно здесь и там .

— Это чревато помешательством, раздвоенностью сознания.

— Они уже способны осознавать несколько уровней реальности. Другого пути нет.

— Как ты думаешь передать им такое решение? Как сведешь вместе?

— Они сами должны выйти на контакт. И понять потребность в парадоксальном эксперименте. Императив недопустим. Хотя судьба их в этой сфере ужасная, мы не можем ее облегчить.

Хлопнула дверь. Звякнули ключи.

На прощание холодные взгляды милиционеров. И жесткое прощальное слово майора Куштенко:

— Я сделал все, что мог. Выпутывайтесь сами из своей ловушки. Теперь только слово закона…

— Неужели вы думаете, что шпионы или разведчики могли бы создать вычурную легенду?! — отчаянно закричал Григор, протягивая руки к Куштенко, который уже закрывал дверь. — Ведь академик четко анализировал факты, и логично мыслящие люди…

— Вступила в дело не логика, — назидательно прервал его майор, — а нечто более глубокое. Думайте, решайте. Я лишь простой исполнитель приказов. Приготовьтесь, за вами скоро придут. Возможно, этой ночью.

Затихли шаги в коридоре. Тишина. Галя первая нарушила состояние оцепенелости, двинулась на кухню.

— Нужно выпить крепкого чая, Григорчик, — сказала она. — И успокоиться. Садитесь и думайте.

Галя включила газовую плиту, поставила чайник с водой. Села за стол рядом с Юлианой. Григор ходил от двери к окну, сосредоточенно думая.

— Ты знаешь обычаи этого времени, — сказала Юлиана, — тем более изучал юриспруденцию двадцатого века. Как думаешь, что они могут сделать с нами?

Бова резко повернулся к девушкам, остановился. Ироническая улыбка появилась на его крепко сжатых губах.

— Какая юриспруденция? — воскликнул он. — В эти годы на любую расправу лишь накидывали фальшивый юридический флер. Сплошная мистификация! Миллионы людей были расстреляны, замучены, сгноены в лагерях и тюрьмах не потому, что они совершили преступление, а просто так… по прихоти подлецов, который садистски пользовались властью. Вспомните генерала, взбесившегося только потому, что в нашей сфере события развивались не так, как здесь.

— Может… — Галя робко взглянула на парня.

— Что может?

— Именно это поможет нам? Другая сфера, другие закономерности. У нас кумир Ленин. В них — Троцкий. Нужно разъяснить им…

— Разъясняй волку о гуманизме, когда он захотел сожрать овцу, — горько заметил Бова. — Тем более что Троцкий нисколько не лучше Сталина или Ленина. Сам он мечтал о трудовых армии, о жестоком принуждение на производстве, о мировой революции. Очень кровавый тип. Надеяться на дружелюбность бесполезно.

— А что они могут нам инкриминировать? — удивилась Галя. — проведут следствие. Найдут наших эквивалентов. Я еще даже не родилась. Юлианы здесь нет. Ты где-то бегаешь мальчишкой. Твой шеф, как сообщил Куштенко, еще работает участковым милиционером. У них голова пойдет кругом от всех этих фактов. И рано или поздно — они вынуждены будут вернуть дело к ученым…

— Галя, не будь наивным ребенком! Мы окажемся — и это в лучшем случае — там, где был твой отец в нашей сфере. В дурдоме. Оттуда путь нам и впрямь до безумия. Я изучал архивы преступлений бывшего ЧК в нашей реальности. Думаю, что здесь они не лучше. Подвиги инквизиции бледны по сравнению с этими борцами за счастье человечества.

— Что же нам делать?

Григор приблизился к столу, сел напротив девушек, взял их руки в свои большие ладони.

— Нужно вызвать Гориора, — прошептал он. — Немедленно. Пока мы вместе. Спросить у него.

— Я согласна, — решительно сказала Юлиана.

— А сможем? — брови Гали вопросительно сошлись на переносице.

— Я верю, — твердо заверила Юлиана. — Когда была в монастыре, лучший контакт с другими сферами был при высоком напряжении. Разве теперь не так?

— Подождите, — вскочила Галя. — Закипел чай. Выпьем по стакану и начнем.

— Сядь, — приказал Григор. — Ни теряйте ни секунды. За нами могут прийти в любой момент. Я уверен, Гориор и Глэдис знают о нашей экстремальной ситуации. Они ждут… Ваши руки, девушки…