Александр Бердник - Камертон Дажбога

Макошь оправилась от дремоты, взволнованная и пораженная ярким видением. Уже знала, что надо делать.

Сбросив рубашку, вышла из землянки в утреннюю прохладу. Нагишом, как мать родила, легко сбежала по крутой тропинке к Дана-пра, нырнула в глубокое, прозрачное течение. Вынырнув, вышла на берег — обновленная, освеженная. Поднявшись на обрыв, ходила между зарослями священной Дубравы, собирала ветви для пречистого костра. Ветви дуба, березы, ореха, плакучей ивы, яблони, груши, терна, боярышника, ольхи, осины, масла и вишни. Всего двенадцать деревьев должно войти в свадебный огонь. И еще — двенадцать трав-зел: полынь-божье дерево, полынь горькая, полынь-чернобыльник, душица, мята, девясил, мандрагора, зверобой, тысячелистник, мята, недотрога и папоротник.

Зажгя кольцевой огонь, вошла между пылающими лепестками, держа в ладонях пучки с травами, цветами и корнями.

Над левобережными лесами выкатилось багровое колесо Солнца. Стена костра поднялась вокруг девичьей фигуры. Она протянула руки к пламенному Властелину Жизни.

— В Семиярое Солнце! О великий Дух Дажбога! — вдохновенно сказала дева Макошь. — Знаю, Любимый, что дерзко ожидание мое! Но кто спасет Троянов — внуков Дажбожих, кроме него самого и Высшего Отца Сварога?! Прими в огненную жертву полынь-божье дерево, потому что ты сам посеял зерна его в наших степях, чтобы напоминать наше родство с тобой. Прими и полынь горькую, чтобы горечь вражеской руины исчезла из домов троянских! Забери и чернобыль, потому что с давних времен поместил в его зернышки Чернобог свою зловещую силу. Прими душицу, чтобы Матерь Лада вновь приняла Троянские земли в братский круг — вечносущий, прочный, огненный. Дарю тебе и мяту, чтобы благоухание ее сопровождало твои шаги в нашем мире. И девясил пусть придет в сердце твое, чтобы все Дивы Троянского Рода охраняли своих людей от поругания. Мандрагора всегда была твоим посвященным подарком — возьми ее, насыть огнем любви, чтобы кшатрии-воины жаждали объятий пречистых дев, чтобы детскими голосами наполнялась родная Земля. А когда наполнится поприще Бабы Гайи ордами Чернобога, спрячь святую мандрагору от глаз ненасытных, пока вновь не очистишь, Дажбоже, Троянские степи и леса для солнечного племени! Дарю тебе зверобой — талисман от темных духов, тысячелистник — дух здоровья и долговечности, руту — чародейскую траву любви! Недотрога посвящена тебе, ясный Владыка, ибо только тебе под силу разорвать вражеский круг, окружающий нас. А в завершение, Дажбоже, прими зело папоротника, даруй нам для душ отважных его Цветок Купальский, чтобы дети наши и внуки ведали в глубине Земли и Неба истинные сокровища!

Приговаривая так, Макошь бросала пучки называемого зелья в огонь, обходя его по ходу Солнца. А когда подарила огню листья папоротника, неожиданно вскрикнула от удивления и стыда. Из-за тысячелетнего дуба появился юноша — синеглазый, русый — и оторопело, восторженно смотрел на нее, медленно, словно во сне, приближаясь к священному костру. Его вышитая распашонка — белая-пребелая — была раскрыта на груди, нежно-золотистая кожа мерцала солнечными искрами.

— Кто ты? Почему здесь? — еле слышно прошептала дева. — Разве не знаешь, что сюда приходить запрещено?

Юноша приближался к ней, словно и не слышал, о чем она говорит, и казалось, что смотрит он не на ее прелестное личико, не на розовые груди или стройные ноги, тонкую талию, — что он обнимает своими голубыми глазами-безднами всю девичью фигуру.

Вот он уже у огня, протягивает мощные ладони, берет ее за руку. Неужели костер не обжигает его?

Сладкая волна льется от него, катится по телу Макоши, и ей уже не стыдно, она переступает через костер. Солнечные лучи прорвались из-за дубов, окутали фигуру парня горящим венцом. И вдруг в сознании девы послышались слова Солнечной Королевы, будто раскаты грома покатились по дубраве: «Жди Суженого, дорогая Макошь…»

«Он пришел, он пришел», — пело сердце девы, и она дерзнула коснуться пальцами его русых кудрей.

— Я молился Дажбогу на берегу Дана-пра, — впервые нарушил молчание юноша, прижимая ее к себе. — И услышал голос от Солнца: «Выйди на священный утес, Гуктур! Там тебя ждет та, которая спасет твой Род от погибели». И я послушал повеления Дажбога, Макошь! Моя любовь равна твоей! Ты ждала меня, любимая?

— Всю жизнь ждала, — звонко засмеялась дева, и юноше показалось, что в небе запели тысячи птиц. — Я приготовила для тебя лучшую в мире постель. Вот посмотри!..

И она повела его над разнообразием цветов внутрь радужного круга…

Над Троян-полем бушевала ночь.

По темно-синим тучам громыхали копыта Перуновых коней, полыхали призрачным сиянием стрелы-молнии.

Трояны не спали, прислушивались к грому Перуна, покачивали головами: «Давно люди не видели такой грозы. Тяжело, наверное, Дажбожим рыцарям-победителям!»

В эту ночь магатямы приступили к отпиранию ворот Сварожьей кузницы. Были выбраны три посланника к Сварогу. Отправились Ям, Горислав и Гром-тур.

Они сняли с себя все оружие, все вещи и предметы, рожденные, созданные в царстве Яви, оставшись только в длинных рубашках, сотканных из святой крапивы, собранной в праздник Праматери Лады. Такой наряд защищал в переходах от мира Яви к Нави и Прави.

Поднялись на Дивич-гору под сиянием молний лишь посланники. Остальные старшины и магатямы осталась внизу, создав в Дажбожем капище молитвенный круг.

Горислав повернулся лицом к каменному кумиру Трояна, сказал заветные слова-заклинания. Исчезла, растаяла фигура Прабога, а на том месте появился медный сруб таинственного колодца, словно выкованного какими-то гигантскими кузнецами. Так оно и было: старые заветы пращуров передавали, что чудо-колодцы, которые вели в лоно Матери-Геи, созданы Прадедом Сварогом и его помощниками.

Посланники подошли к срубу и заглянули вниз. Там плескалась, искрилась в полыхании грозы темная вода. Лица Яма и Горислава были строгие и спокойные, только Гром-тур обеспокоенно посмотрел в глаза своим спутникам.

— Должны туда прыгнуть? — спросил он.

— Да, — скупо ответил Ям.

— Да, — подтвердил Горислав. — Задержи дыхание, пока не спустишься в Божью Светлицу.

— Разве Божья Светлица в земле? — удивленно спросил Гром-тур.

— Весь мир — Божья Светлица, — сказал Горислав. — Однако есть посвященные дома Сварога, где он кует новые миры и их будущее. Здесь, в глубине Дивич-горы, его кузница. Благодаря ей мы еще свободны. Однако должны уважать это счастье, Гром-туре. Развей страх и сомнения, рыцарь! Нас уже ждут. Магатяма Ям! Тебе честь быть первым.

Ям торжественно вступил на сруб, подняв руки к грозовому небу, попросил благословения у Дажбога и прыгнул в глубину колодца. Вода сомкнулась над магатямой без всякого волнения.