Александр Смирнов - Бездна и Ланселот

– Это он! Это он! – орал он что было сил. – Он снова пришел за мной!

Его губы стали белее снега, на губах пузырилась пена, все тело дрожало, а пот ручьями струился по искаженному гримасой страха лицу. Тут он принялся изображать руками какие-то таинственные знаки и бормотать слова не то проклятий, не то заклинаний, но вдруг так же неожиданно умолк, хотя губы его продолжали безмолвно шевелиться, глаза же маниакально вперились в какую-то лишь ему одному ведомую точку в пространстве. Однако теперь они не были безжизненными и оловянными, как прежде, а горели холодным голубым огнем; казалось, что внутри их вспыхивали сполохи сверхъестественного света, будто там поселилось нечто постороннее, наполнявшее все его тело потоком сверхъестественной энергии.

– Принесите мне голову второго атланта! – воззвал он неожиданно громовым гласом, который никак не мог принадлежать этому низкорослому бледному человеку. Казалось, какое-то другое существо говорит из его тела, и от этого звука все присутствующие в ужасе отпрянули к стенам. – Эта вимана, чтобы ожить, требует его глаза!

Приседая на полусогнутых ногах, вперед выдвинулся перепуганный насмерть Крамер.

– Но, мой фюрер, – трясясь и заикаясь, произнес он, – голову этого ублюдка разнесла на куски пуля вон того громилы, который не из наших, – показал он пальцем на Гавриила.

– Хотел бы я посмотреть на тебя, одноглазый шакал, что бы сделал ты, когда счет шел на мгновенья, – взревел Гавриил, как разъяренный бык. – Не выстрели я первым, все бы вы сейчас лежали дохлыми или маршировали уже в вашей чертовой Вальхалле. А единственным местом, которое у него уязвимо для этого пулемета, – голова, да и то я не был в этом уверен. Так что, считай, всем нам еще крупно повезло, что я успел его завалить!

– Хватит лаяться! – рявкнул на них Гитлер, или тот, кто владел его телом. – Вам, людишкам, нельзя поручить ни одного стоящего дела, обязательно все просрете. Теперь выметайтесь все вон из этой никчемной лохани и быстро тащите «Маш-Мак» в гавань, где под погрузкой сейчас стоит большая подводная лодка. Отбываем на ней.

– А что делать с этими? – осознав, что немедленной расправы над ним не будет, и немного осмелев, спросил Крамер, имея в виду троих пленных.

– Берем с собой, – прозвучал короткий внятный приказ.

Солдаты снова вытащили из виманы заветный черный цилиндр и перегрузили его на грузовик, который, фырча мотором, умчался в сторону гавани с охраной под началом самого Крамера и эскортом из четырех мотоциклистов. Фюрер же сел в легковой «Хорьх», а остальные – в простой армейский транспортер. Через двадцать минут все они прибыли в порт, где у пирса, оцепленного охраной из автоматчиков, возвышался черный матовый корпус гигантской субмарины. Ланселот лишь взглянул на нее и понял – это то самое судно, на котором они в первый раз прибыли в Асгард, «Черная жемчужина», крупнейшая подводная лодка японского императорского военного флота.

Погрузка проходила в авральном режиме. И понятно почему, так как вдали, над городом появились виманы атлантов, явно настроенных творить суровое возмездие. Из них то и дело вырывались смертоносные лезвия тепловых лучей, старательно вырезавших на улицах и площадях Нового Берлина нацистскую заразу. Но до расположенной в отдалении гавани доносились лишь отдельные сильные взрывы, да ширились пятна пожарищ. По-видимому, атланты еще не заметили приготовлений к отплытию, и, возможно, именно это принесло спасение тем, кто пытался скрыться с похищенным «Маш-Маком». Ведь если бы они стартовали на вимане Араторна прямо от станции, где в первую очередь наверняка уже высадились карательные отряды атлантов, то скорый конец для похитителей был бы неизбежен.

Но сегодня удача, кажется, была на их стороне. Все прибывшие, включая пленников, смогли взойти по трапу на борт, куда, по всей видимости, уже был доставлен и цилиндр, поскольку погрузочный люк был открыт, а матросы высвобождали внизу стропы подъемного крана. Однако, поднимаясь по сходням, Ланселот успел заметить, что на пирс, торопясь, вкатил еще один грузовик, в кузове которого находился большой и тяжелый ящик, который рабочие с величайшей осторожностью подцепили на крюк портового крана. Большего он разглядеть не успел, потому что конвоир втолкнул его во входной люк. Там его подхватили под руки двое эсэсовцев и отвели в тесную глухую, больше напоминавшую карцер каюту, которая освещалась единственной тусклой лампочкой под потолком и где все удобства ограничивались узкой и голой, сплетенной из стальной проволоки откидной койкой да гальюнным отверстием в углу. Такое пристанище не шло ни в какое сравнение с той роскошной гостевой каютой, которая была у него здесь в прошлый раз, однако и его Ланселот оценил как благо, поскольку одноместные каюты с отдельной кроватью и гальюном на обычных субмаринах полагаются лишь капитану и врачу, да еще, по-видимому, опасным заключенным, которых не собираются сразу пускать в расход. Дверь за ним захлопнулась, в замке повернулся ключ. Через несколько минут завибрировали переборки от запущенных двигателей – это лодка спешно отчаливала от причала, отправляясь в неизвестность. По иронии судьбы его пребывание в Асгарде заканчивалось так же, как и началось – в качестве пленника на борту «Черной жемчужины».

Он не мог определить, сколько времени провел взаперти, потому что часы его остановились сразу после купания в ледяной воде, еще при гибели несчастного «Мёрдика». Ясно было только, что много. Воду и еду приносить никто и не думал, а в коридоре за дверью царила такая мертвая тишина, что, если не брать в расчет едва доносившийся гул от работающих двигателей, можно было решить, что весь экипаж давно оставил судно, забыв его на борту одного. Ланселот, как и в прошлый свой недобровольный визит на «Жемчужину», почувствовал, как на него начинают накатывать волны клаустрофобии. Не в силах больше сидеть без движения в крохотном замкнутом пространстве, он решил, что пора действовать. Когда-то ему несколько раз доводилось наблюдать, как слесарь вскрывает замок отмычкой, и даже попробовать сделать это самому. Однако единственным подручным средством, которым он сейчас располагал, была проволочная койка, поэтому он внимательно ее осмотрел и заметил, что в одном месте, там, где сетка крепилась к раме, проволока лопнула, так что за ее свободный конец можно было ухватиться и попытаться расплести часть металлического полотна. Поковырявшись несколько минут, он сумел вытащить достаточно длинный кусок проволоки, разделил его надвое и, придав каждому нужную форму, вскоре держал в руках два прочных, загнутых под острым и прямым углами проволочных крюка. Один, из сложенной вдвое проволоки, он вогнал в верхнюю часть замочной скважины, так что тот прочно встал в щель, и, поворачивая свой импровизированный инструмент вправо, придал угловое натяжение внутреннему цилиндру, но тот пока что не проворачивался, так как ему мешали подпружиненные штифты. Тогда он всунул в нижнюю часть замочной щели второй крюк, из одинарной проволоки, нащупывая и пытаясь по очереди опускать штифты, стараясь при этом не ослаблять и натяг цилиндра. На его счастье, замок в двери оказался довольно примитивным, снабженным всего лишь тремя небольшими штифтами, которые в конце концов один за другим провалились на линию разъема – цилиндр легко провернулся, и дверь отворилась.