Александр Смирнов - Бездна и Ланселот

В пустынных коридорах субмарины царил таинственный полумрак, который не могли полностью рассеять тускло мерцавшие под потолком лампы. У Ланселота не было какого-то четкого плана действий, однако он намеревался для начала отыскать Джейн и уж потом решить, что предпринять дальше. Однако задача эта была не из легких, поскольку на гигантской субмарине существовали не только кубрики для экипажа, как на обычных подлодках, но и каюты для особо важных пассажиров, около дюжины которых располагалось вдоль этого коридора. Их обитатели, завидев его, наверняка тут же подняли бы тревогу. Но делать было нечего, приходилось идти на риск, уповая лишь на то, что, скорее всего, уже наступила ночь и те, кто находились внутри, крепко спали. В крайнем случае он надеялся на неожиданность и оружие, которое всегда оставалось при нем и еще никогда не подводило – свои кулаки. Он знал, что на подводных лодках двери помещений никогда не закрываются на ключ – исключая лишь карцеры, – потому что в случае аварии их может заклинить и тогда никто тебя спасть не будет, будут спасть лодку. Поэтому, ступая на цыпочках, он подошел к первой каюте и, осторожно поворачивая ручку двери, которая и в самом деле оказалась незапертой и открывалась внутрь, приотворил ее и заглянул. Свет в каюте не горел, но и тот, что проникал из коридора, дал возможность убедиться, что она совершенно пуста. Тот же результат был и с тремя следующими. Но тут ему послышалось, что за очередной дверью раздался легкий шорох, как будто кто-то осторожно подкрался к ней с другой стороны и замер, напряженно прислушиваясь. Ланселот бесшумно приблизился к этой двери и вплотную прильнул к ней ухом, шорох повторился, и ему даже показалось, что он слышит дыхание того, кто притаился внутри. Осознав, что обнаружен, он решил перейти в атаку. Резко ударив в дверь плечом, отчего она распахнулась настежь, а за ней раздался сдавленный крик, он влетел внутрь. Здесь горел свет, а у противоположной стены, отброшенный ударом сидел, схватившись за разбитую голову, человек, в котором он узнал Трофимова-Рузовского.

– А, это ты, предатель, – угрожающе прошипел Ланселот, наступая ему на грудь. – Думаешь, тебе сгодятся твои тридцать серебреников, которые отмерили тебе за подлую измену? Сомневаюсь, что ты успеешь на них налюбоваться! И посмей только пикнуть, я придушу тебя, как крысу.

Поверженный застонал, по рукам его текла кровь из рассеченного при ударе о стену затылка, однако он пребывал в сознании, более того, выглядел не испуганным, а скорее глубоко озабоченным.

– Ланселот, не торопитесь с выводами и дайте мне сказать, потому что сейчас это важнее.

– Что бы вы мне теперь ни сказали, как я могу этому верить после того чудовищного предательства, что вы совершили?

– Я вас не предавал. Каюсь, я не все вам тогда сказал, но я никогда бы ничего не скрывал, если бы сам знал всю правду. А знал я не все. Моя информация, что немцы готовятся предпринять что-то на электростанции, была верной, но я не сказал вам тогда, что штурмом будет руководить сам Гитлер. Именно он прибыл в Новый Берлин последним рейсом. А еще я знал, что его главной целью будет «Маш-Мак», и, чтобы добыть его, он не остановится ни перед чем. Об этом мне проболтался в подпитии адъютант Крамера Вилли. И я подумал, что это удобный случай навсегда покончить с Гитлером. Ведь он и его солдаты, как я полагал, в любом случае пойдут на штурм, но нечего не смогут сделать атлантам, а те, учитывая общую обстановку, нацистов, скорее всего, уничтожат. В любом ином случае атланты, с их принципом невмешательства, его бы просто не тронули, и он преспокойно продолжал жить и верховодить отсюда своими черными делами. Да, в известном смысле я задумал провокацию, но я не знал и даже не мог себе представить, что Гитлер и то чудовище – это одно и то же. Моя ошибка дорого всем стоила, и за это я сам буду казнить себя до конца моих дней… Но это еще далеко не все! Я раньше думал, что это были просто пьяные фантазии Вилли, потому что слишком чудовищно, чтобы поверить, но теперь начал подозревать, что все может случиться именно так, как он мне говорил.

– ???

– На борт нашей субмарины погружен не только похищенный «Маш-Мак», но и ядерная бомба! Как вы думаете зачем?

– Я действительно видел, как в последний момент грузили какой-то тяжелый ящик, но с чего вы решили, что это бомба? – ответил Ланселот, не на шутку заинтригованный рассказом ученого.

– Помните, я говорил вам в Атласе, что мои чувствительные приборы – а я занимаюсь именно воздействием радиации на организмы – недавно показали ее всплеск. А это совпало с прибытием Гитлера. Если быть точным, то привезли несколько таких бомб и одну из них уже взорвали над Атласом, чему мы с вами были очевидцами.

– Но откуда у гитлеровцев бомбы? Ведь пока что только мы, американцы, сумели их сделать.

– Вы заблуждаетесь. Вы же сами рассказывали, что Томпсон в конце концов погиб от дозы радиации, полученной им в ядерном реакторе в лаборатории, что была под замком Гиммлера. Так вот, на самом деле немцы под руководством своих ученых Гейзенберга и Гана создали несколько таких бомб уже в начале сорок пятого года! Дело в том, что эксцентричный физик-самоучка барон Манфред фон Арденне, которого называли «физик Гитлера», намного раньше американцев научился эффективно обогащать уран путем разделения изотопов в электромагнитном поле. Электромагнитный метод впервые позволил получить килограммовые количества 235U намного раньше, чем в вашем Ок-Ридже появились первые калютроны.

– Но почему тогда немцы не применили атомное оружие для перелома в конце войны, к примеру в своем последнем наступлении в Арденнах?

– Думаю, что Гиммлер или еще кто-то из нацистских бонз просто придержали его, чтобы было чем торговаться с американцами за свою жизнь, но те успели раньше и сами захватили две или три немецкие урановые бомбы, две из которых и сбросили потом на Хиросиму и Нагасаки. Вы никогда не задумывались, почему американцы в конце войны подорвали у себя в Аламогордо плутониевый заряд, а против Японии применили урановые бомбы, которые до того ни разу даже не испытывали? Ведь тогда эти, по сути, экспериментальные образцы легко могли и не взорваться! Испытали же они урановые заряды лишь после окончания войны. Не странно ли? А две оставшиеся урановые бомбы Гитлер, когда бежал, прихватил с собой. Одну, очевидно, передали «серым», и именно она взорвалась над Атласом, а вот на второй мы с вами сейчас, поздравляю, фактически сидим, точнее, плывем.

– Какой же смысл был в том, чтобы сначала везти сюда через полмира эту чертову бомбу, а теперь тащить ее обратно?

– Вот! Как говорят у нас в России, вопрос «не в бровь, а в глаз». Зачем нужна этому Вельзевулу, или Люциферу, или кто он там, ядерная бомба? Ну, в самом деле, не повезет же он ее обратно в Германию, где его с распростертыми объятьями сразу же примут мои соотечественники из Смерша. И конечно, не в Америку, где у него, как я понимаю, хотя и есть определенное лобби в лице коллег этого вашего Гавриила, но заявиться туда с ядерной бомбой, да еще целым батальоном эсэсовцев, – значит, сразу сунуть голову в петлю. Тогда куда он ее везет и для чего?