Эми Эвинг - Белая Роза

— Это для… — Я не могу заставить себя произнести слово «тел».

— Да, — шепчет Эш.

— Они все… заняты?

От мысли о таком большом количестве мертвых суррогатов мне становится еще холоднее. Я ощущаю застывшую кровь Аннабель на коленях.

— Надеюсь, что нет, — отвечает он.

— Думаешь, Рейвен уже здесь? — спрашиваю я. Рейвен фактически оцепенела, когда я дала ей сыворотку днем на ленче у герцогини. Но она очнулась, когда услышала мой голос. Я должна надеяться, что она меня поняла.

Эш сглатывает ком в горле.

— Есть только один способ узнать.

— Рейвен — это кто? — спрашивает Гарнет.

— Моя лучшая подруга, — отвечаю я. Ноги начинают трястись, когда я подхожу к одному из отсеков. — Суррогат герцогини Камня. Я дала ей сыворотку Люсьена.

— Что ты сделала? — Гарнет качает головой. — Знаешь, если бы Люсьен не был нацелен на спасение твоей жизни, думаю, он тебя убил бы.

Я игнорирую его; пальцы трясутся, пока я поворачиваю ручку и распахиваю дверь.

Пусто.

Я выдыхаю.

— Один есть, — говорит Эш, подходя ко мне. — Осталось еще несколько дюжин.

Вместе с Эшем мы методично начинаем открывать все дверцы. Гарнет ошеломленно смотрит на нас. Мы открыли семь пустых отсеков, как вдруг Эш тихо произносит:

— Вайолет.

Я иду к нему и, следуя за его взглядом, вижу черный мешок, заполняющий длинное прямоугольное пространство. Вместе мы выдвигаем металлический лист, на котором он находится. Эш тянется, чтобы расстегнуть мешок.

— Нет, — говорю я. — Я это сделаю.

Очень осторожно я расстегиваю молнию, обнаруживая бледное, закоченевшее лицо. У меня перехватывает дыхание.

— Это не Рейвен, — говорит Эш.

Я качаю головой, глаза наполняют слезы.

— Ты знала ее?

— Нет, — говорю я. — Но встречала однажды.

Это девушка с похорон Далии, которая искала свою сестру. Я положила руку на ее ледяной лоб. Она выглядит такой юной.

Меня потрясает вся несправедливость этой ситуации. Что делает меня особенной? Почему я заслуживаю спасения, а не эта девушка, львица или Далия? Я чувствую, как во мне закипает злость на Люсьена за то, что заставил меня признать эту ужасную правду, а не показал, как справиться с этим.

Ты спасла Рейвен, шепчет голос у меня в голове.

Думаю, что еще нет. И этого недостаточно.

Я застегиваю мешок и возвращаю девушку, имя которой я никогда не узнаю, назад в ее металлическую гробницу.

— Давай продолжим искать, — говорю я Эшу.

Мы находим еще четырех девушек, ни одну из которых я не узнаю.

— Что если она не приняла ее? — говорю я. К моему горлу начинает подкатывать паника.

— Она приняла, — уверяет меня Эш, но его слова бессмысленны, и я могу сказать, что он это знает. Невозможно узнать, поняла меня Рейвен или нет.

— Вероятно, они еще не нашли ее, — говорит Гарнет. Он небрежно с руками в карманах стоит у стены, как будто он бывает в моргах ежедневно.

— Почему ты все еще здесь? — спрашивает Эш.

Гарнет пожимает плечами.

— Хочу посмотреть, что произойдет, когда Люсьен узнает, что ты здесь. — Затем он ухмыляется. — Кроме того, я давно так не развлекался. Быть королевской особой так скучно. Я хватаюсь за любой шанс насолить своей матери. Украсть суррогата прямо из-под носа? Из ее собственного дома? Слишком хорошая возможность, чтобы упустить.

— Почему ты так ее ненавидишь? — спрашиваю я.

— Хм, да ладно, Вайолет, ты прожила с ней два месяца, — говорит Гарнет. — И как ты относишься к ней?

Он прав.

— Теперь умножь это на всю жизнь. — Гарнет чешет затылок. — Чудо, что я сумел хорошо приспособиться.

Раздается эхо от закрывания тяжелой железной двери, от чего мы все замираем на месте.

— Свет! — шипит Эш. Гарнет бросается к стене, и мы погружаемся в темноту. В течение нескольких секунд не слышно ничего, кроме тишины. Затем раздаются безошибочные звуки шагов и голоса.

— Мы должны спрятаться, — говорит Гарнет.

— Где? — спрашиваю я. — Я ничего не вижу.

Слева от меня раздается щелчок, и включается фонарь Гарнета. Луч света падает на Эша. Он присел возле одного из отсеков, находящегося в углу по левой стороне в самом низу. Дверца открыта, и наши взгляды встречаются.

— Нет, — шепчу я.

— У тебя есть идея получше? — говорит Гарнет, хватая меня за руку и подтаскивая к Эшу. Я присаживаюсь у черной квадратной дыры, где хранилось множество мертвых суррогатов, и в моем желудке поднимается что-то сильнее отвращения и острее страха. Прятаться здесь кажется настолько неправильным, что мои конечности немеют и не слушаются.

— У нас нет выбора, — говорит Эш. Я открываю дверцу рядом с его отсеком и заставляю ноги двигаться, а тело изогнуться и проскользнуть внутрь — и вот я лежу лицом вниз на холодном металлическом листе. Голоса настолько близко, что я почти могу разобрать отдельные слова, а также слабый писк. Фонарик погас. Гарнет закрывает свою дверцу, затем Эш.

Я делаю глубокий вдох и запираюсь изнутри.

ТЕМНОТА ВНУТРИ ЭТОЙ МЕТАЛЛИЧЕСКОЙ ГРОБНИЦЫ КУДА, КУДА хуже, чем чернота в багажнике Гарнета.

Я прижимаюсь лбом к холодной стали и пытаюсь представить, что я где-то еще, что Эш со мной, или что все это сон, и я скоро проснусь в Болоте.

В комнате включается свет.

В мое укрытие проникает бледный желтый свет. На дверце нет ручки с внутренней стороны, поэтому я оставила ее немного приоткрытой. Доносятся приглушенные голоса двух мужчин.

— …не хотел, чтобы кто-нибудь заметил, я полагаю.

— Не думаю, что кому-то есть дело. Сколько суррогатов уже она изжила за эти годы? Двадцать?

— Ты не на том месте, чтобы считать, парень. Мы делаем то, что нам говорят. — Первый голос определенно старше. — Они говорят, — Дом Камня, подъем в полночь, — и мы это делаем.

Дом Камня! У них Рейвен! Я почти плачу от облегчения.

Снова раздался странный шум, затем дверь распахнулась. Я слышу шуршание.

— Она не очень тяжелая, правда? — спрашивает второй голос.

— Они все легкие, парень. Вот увидишь.

Слышно, как по металлу двигается пластиковый мешок. Дверь закрывается.

— Теперь, — грубо говорит первый голос, — обратно спать, и будем надеяться, что сегодня звонков больше не будет.

Когда они уходят, слышно, как их обувь прилипает к полу. Свет выключается.

Я стараюсь не шевелиться как можно дольше, едва позволяя себе дышать, прислушиваясь, не возвращаются ли они. Наконец, я не могу больше этого терпеть. Я царапаю дверь ногтями, открывая ее. Я выскальзываю из отсека так быстро, как могу, и падаю на полированный пол, когда Эш и Гарнет открывают свои дверцы. Я поднимаюсь на ноги, вскидываю вверх руки в своем большом пиджаке и шарю ладонями по стене, пока не нахожу выключатель.

После такой темноты свет кажется мучительно ярким. Лицо Эша лишено цвета, и он медленно поднимается на ноги. Гарнет остается на полу, прислонившись к шкафам и приглаживая свои светлые волосы, выглядя более напуганным, чем я его когда-либо видела.