Андреас Эшбах - Аквамарин

Он смотрит на Нору.

– М-да, миссис Маккинни. Наше подозрение, что вы входите в число друзей этих уродцев, подтвердилось. Не зря мы установили за вами слежку.

Нора молчит. В ее глазах отчаяние.

– А тебе, Джон, – продолжает Тоути, – я вынужден сообщить, что Карилья, сама того не зная, ввела тебя в заблуждение по поводу датчиков на берегу: это не муляжи.

Карилья ухмыляется. Но эта ее злорадная ухмылка на мгновение выглядит так, как будто она пытается прикрыть досаду, что ее отец был в курсе всех ее тайных посетителей.

– Ну и этот зал, конечно же, тоже под наблюдением, – продолжает Тоути, обводя помещение широким жестом. – Мы следили за каждым вашим шагом, слышали каждое ваше слово.

Нора гневно фыркает.

– И что, вы действительно это задумали? Геноцид субмаринов?

– Ну, ну, – с издевкой произносит Тоути. – Геноцид. Какое неприятное слово.

Он скорбно морщит лоб.

– Но иногда приходится делать неприятные вещи, чтобы избежать еще более неприятных последствий.

Он снова указывает на Плавает-Быстро.

– Эти уроды размножаются как мухи в навозной куче. Сто двадцать лет назад их была пара десятков, а сегодня уже больше десяти тысяч. Еще сотня лет, и их будут миллионы. Очевидно, что в один прекрасный день они начнут соперничать с нами за нашу планету.

– Они живут под водой, – возражает Нора. – Что нам с ними делить?

Тоути издает короткий невеселый смешок.

– Например, полезные ископаемые, в подводную добычу которых мы инвестировали огромные деньги. Полезные ископаемые и источники энергии, которые нужны нам. Без них наша цивилизация перестанет существовать. И почему мы должны делиться ресурсами, обнаруженными и добываемыми нами с таким трудом? С этими гомункулами, этими противными природе искусственными людьми, которых сумасшедший профессор выпустил в мир просто потому, что ему так захотелось…

– Они люди, – протестует Нора. – А значит, у них есть такие же права, как и у нас.

– Не надо ля-ля, – огрызается Тоути. – Вы рассуждаете прямо как эти люди из Всемирного совета, которые принимают решения по поводу распределения территорий. С хорошими намерениями и плюя на потери. Нет, ну а что, можно себе позволить, если вы сами принадлежите к тем, кого коснется в последнюю очередь нищета, в которую погрузится человечество, настоящее человечество.

Нора качает головой.

– Это же ерунда. Всемирный совет ничего не решает по собственному усмотрению, а руководствуется признанными и оправдавшими себя правилами…

– Не важно, – перебивает ее Тоути. – Не важно, что скажет Всемирный совет, когда этих рыболюдей станет достаточно много и они начнут просто брать себе что захотят. Это будет война, понимаете вы это? Война, в которой наши шансы невелики, потому что проходить она будет на их поле.

Он вытягивает шею.

– Да, мы воплощаем план, который может показаться отвратительным. Но это всего лишь реакция на отвратительных существ, которых выпустил на нас Ён Мо Ким. Это было ошибкой, и мы хотим эту ошибку исправить. Мы намерены решить проблему субмаринов раньше, чем они начнут представлять для нас серьезную опасность. Кто-то должен это сделать, и это будем мы. Мы сделаем это тайно и не ожидаем благодарности. Мы сделаем это, потому что это наш долг перед лицом грядущих поколений настоящих людей, это очевидно.

– Это вам так просто не сойдет с рук, – возражает Нора. – Как только об этом станет известно, на концерны, которые поддержали вас и ваших охотников, обрушится волна общественного возмущения.

Тоути надменно улыбается.

– Волна общественного возмущения, ах да. Как вы думаете, почему мы действуем вот так? Здесь, на частной территории? Я одиночка. Заблуждение. Трагическое. Ну, вы знаете. Если когда-нибудь то, чем мы тут занимаемся, выйдет наружу, наши партнеры окажутся ни при чем.

Он качает головой.

– Только до этого не дойдет. Все ученые, работающие над проектом, – люди, которых я давно знаю и подбирал лично. На следующей неделе приедут первые из них, гости дома Тоути. И тогда мы возьмемся за дело.

Он смотрит на Пигрита.

– По счастью – и твоего отца это бы наверняка заинтересовало как историка – техническое ноу-хау тех времен, когда проводилась чистка австралийского животного мира, не было утеряно. Долгое время оно было в закрытых архивах, из которых нам удалось его извлечь.

Джеймс Тоути убирает руки с перил и довольно их потирает.

– Не позднее чем через год вирус, поражающий только homo submarinus, будет готов. А дальше не потребуется и года, чтобы сдохла последняя человекорыба. Пока не сдохнут они все, сдохнут и будут забыты.

Я чувствую, как во мне поднимается волна невероятной ярости, такой, что я даже и предположить не могла.

– А я? – задрав голову, кричу я наверх этому сухому седоволосому человеку. – Мой отец был субмарином. Во мне его гены. Получается, я тогда тоже умру?

Он окидывает меня высокомерным взором.

– Это называется «сопутствующие потери». – Его рука совершает легкое смахивающее движение, как будто бы это, во-первых, совершенно логично, а во-вторых, совершенно незначительно. – Впрочем, ты зря об этом беспокоишься. Само собой разумеется, что эту ночь никто из вас не переживет.

Мне кажется, что я физически ощущаю сильнейшие эмоции, прокатывающиеся по залу, как волны на море в шторм.

Вот ужас – Джон смотрит вверх на Карилью и умоляет:

– Кари! Ну скажи что-нибудь!

И она говорит:

– Никто не может просто так взять и порвать с Карильей Тоути. Никто.

Вот отчаяние – Нора Маккинни, ее полный боли взгляд устремлен на Плавает-Быстро в клетке. Должно быть, она представляет себе гибель, угрожающую всему виду.

Вот ступор – Пигрит втянул голову в плечи, лицо его посерело. Я вижу, как дрожат его губы.

А я? Я всё это тоже чувствую, но моя ярость никуда не делась. Она кипит во мне как вулкан и выталкивает на поверхность одну мысль, стремительную, сумасшедшую, отчаянную, совершенно безнадежную.

Но я не трачу время на раздумья о том, насколько безнадежна эта мысль, а вместо этого ору:

– И всё же кое-что не заметили!

Уж не знаю почему, но мой крик заглушает всё вокруг и заставляет всех вопросительно уставиться на меня.

– Что-что? – спрашивает Тоути в замешательстве.

– Вы кое-что не заметили, – повторяю я и чувствую, как кровь закипает в моих жилах.

Он склоняет голову набок.

– Ах, да? И что же это, осмелюсь спросить?

– А я вам покажу, – кричу я и бросаюсь к винтовой лестнице, стремительно взлетаю наверх по железным ступенькам. Мои шаги звонко разносятся в этой невероятной, вибрирующей от напряжения тишине, которая вдруг наступила.

Крысиная морда на другом конце лестницы пытается встать у меня на пути, но Тоути снисходительно приказывает ему: