Георгий Антонов - Буржуйка

— Милиция, как вам известно, вся в подчинении градоначальника графа Лажкова. Граф лично дозволил манифестацию.

— Силы безопасности? Федеральная служба охраны?

— Вчера разоружены оккупационной властью, как экстремистские организации. Все разбежались, Василь Василич.

Петин понял, что это конец.

— Медуновские штуки. Спелся с этими мерзавцами! — проскрипел он, давясь собственным голосом. — А что это у вас в петлице, товарищ Скоцкий?

— Медунов сбежал, полковник. В петлице у меня — портрет государыни, — отчеканил, бледнея, референт. — И её высочайшим повелением, полковник, я, граф Скоцкий, вас арестую… Оружие на стол! — выкрикнул он вдруг страшным, дотоле неслыханным от него, басом. Петин пошатнулся в кресле, левый глаз его закатился куда-то под лоб, и он начал, дёргаясь, сползать на ковёр.

— Яду мне! — прошелестел он синими губами.

— А вот яду-то вам, полковник, как раз и не полагается, — произнёс Скоцкий уже своим обычным, тихим и чётким голосом. Набрал номер, через минуту в кабинете засуетилась бригада реаниматологов — Петина вскинули на носилки и куда-то быстро уволокли.

Восковые мощи вождя мирового пролетариата Ларсик милостиво повелеть соизволила выдать коммунистам. Их лидер, товарищ Евгений Зюга, лишившийся в кризис всех своих долларовых дивидендов, с трудом наскрёб затребованную сумму, заложив свою московскую квартиру. На билет с грузом до Пекина ему скидывались всей партией — в аэропорт на проводы, правда, было допущено только Политбюро. В Поднебесной Зюга, по слухам, сильно поднялся в юанях, показывая китайским товарищам дорогое чучело — однако, в Москву возвращаться не поспешил. Обосновался со своим шоу где-то на брегах Янцзы, — и через некоторое время был исключён из партии за неуплату членских взносов. Но это, как писали в старину — уже совсем другая история.

Сэр Борофф досмотрел репортаж из США — отправку очередного транспорта с неграми на историческую родину — и протянул на ладони ягоду клубники своему розовому слонику.

— Американцы надоели, — брюзгливо проворчал он. — Сами давно ничего не производят, кроме своих ядерных зонтиков — а только жрут и жрут. Какая-то мировая жральня! Взбесились с жиру. Пора с этим кончать. Ганнибал облизнулся, кивнул и тихонько пукнул от возмущения — обычная реакция. Борофф глянул на него остро искоса. Он с каждым днём убеждался, что розовый трансген понимает намного больше, чем полагается слону, даже научно помноженному на курицу. Порой взгляд чёрных глазок-бусинок пугал его своей осмысленностью.

— Сэр, вас вызывает Москва! — раздался предупредительный голос референта.

— Да, Петра. Рад вас слышать. Проблемы?

— Сэр, у нас через неделю коронация — а тут Дума на этот же день назначает внеочередное заседание. Явный саботаж! Куда их?

— На пинках! Кормушка закрыта! — трахнул сэр Эфраим ладонью по столешнице. Ганнибал пугливо юркнул за монитор. — И запомните, Петра — русская нефть теперь — наша, а мы не намерены кормить всех местных дармоедов. Если хочется — пускай заседают дома на кухне. За свой счёт.

— Но сэр… Демократические институты… Что скажет мировое сообщество?

— Будет молчать в тряпку, пока его не попросят вякать. Но повод вякать надо мировому сообществу оставить — мало ли, что взбредёт на ум вашей недоделанной принцессе!

— Лариса не недоделанная! — обиделась госпожа Скандалли. — Она очень умненькая девочка и схватывает всё на лету.

— Тем более надо держать про неё кнут за голенищем. Вдруг схватит от большого ума чего не того? Да, кстати об умных дамах. Что там у нас с госпожой Греч?

— В аэропорту удалось незаметно передать ей спутниковый телефон. Основные инструкции я до неё довела. Может, желаете добавить что-нибудь от себя лично?

— Не сейчас. Я занят — учу Ганнибала основам геополитики.

— Что — он действительно у вас такой умный? — деланно умилилась донна Скандалли.

— Да уж, думаю, не глупее вашей Романовской. Шучу, не сердитесь. Я знаю, как вы к ней привязаны.

— Ничего я не привязана! — Её Преосвященство сердито нажала «отбой». В её жизни по большому счёту было всего два мужчины, которые что-то для неё значили — и оба по очереди сегодня её обхамили. Ну, сэр Эфраим — это духовный наставник, почти отец. На него нельзя по-настоящему сердиться. А вот Пёдор — её детище, этот недоделанный гермафродит! Он-то что себе позволяет!

Под крылом «Боинга-314» на бескрайней сияющей глади океана взорам Маши и Никифора открылась странная картина. Большой ржавый корпус сухогруза без движения застыл на волнах, отдавшись на волю ветрам и морским течениям. На верхней палубе, подобно чёрным муравьям, суетилось множество обнажённых по пояс негров. Дон Гаспачо из любопытства снизил машину — и они разглядели на мачте сухогруза чёрный флаг, на котором гордо реяла алая эмблема — кулак с отогнутым кверху средним пальцем. Снизу до них донеслись звуки хип-хопа. Броуновское движение на палубе объяснялась просто — кто-то из афроамериканцев самозабвенно плясал, кто-то играл в баскетбол, а самые организованные занимались тем, что развешивали на реях связанную по-двое команду судна во главе с капитаном.

— Факин ниггерз! — процедил дон Падло. — Захватили судно, а управлять не умеют. Хотел бы я знать, куда их прибьёт. Надо будет сообщить координаты Цзю — ему нужны рабы.

Машка, отвлекшись от грустных дум, во все глаза глядела вниз — на разгул чёрной стихии.

— Нет, ну это беспредел! — воскликнул Никифор. — Они же вешают администрацию. Надо что-то сделать.

— Всё, что вы можете, дон Ник, это сделать им на голову по-большому, — ответил Гаспачо.

— Ну, хоть так. Просто нет сил спокойно смотреть…

— О-кей! Приготовиться к бомбометанию! — дон Падло, хищно оскалившись беззубым ртом, заложил крутой вираж и летающая лодка начала с рёвом пикировать на судно. Негры прекратили пляску и подняли вверх испуганные лица.

— Янки атакуют! — пронёсся панический вопль по палубе. Двое самых отважных взбежали на мостик и сдёрнули чехол со станкового пулемёта. Из открытой кабины «Боинга» свесилась массивная бело-розовая задница и, произведя бомбометание в густую толпу, быстро скрылась.

— Есть контакт! — воскликнула Машка, кидая в толпу негров, следом за Никифором, свой вклад в дело белых — волосатый кокосовый орех.

— А теперь сваливаем! — Дон Падло круто задрал нос самолёта к облакам, набирая высоту. Длинная пулемётная очередь со скрежетом пропорола фюзеляж. Вторая перерезала крыло, заклинив правый двигатель.