Георгий Антонов - Буржуйка

— Оп! — она махнула перед носом жениха и спрятала руку за спину. — А что мне за это будет?

— Ну, а что может предложить скромный чиновник русской царице? — попытался вывернуться хитрый Сырков.

— Императрице. Таков мой титул, — смерила его важным взглядом Лариска и снисходительно протянула ему листок.

— Между прочим, ты вообще мало читаешь. Про Q, например, не знаешь вообще ничего. А это, кстати, что-то с чем-то… Хочешь, дам глянуть? Только чур, никому! Секретик!

— Ерунда небось какая-нибудь… — поморщился Сырков.

Однако, ознакомившись с распечаткой, Изяслав Ильич призадумался.

— Состав экспедиции напрягает. Зачем тут Мандализа Греч? Она же ненавидит Россию!

— Ну, я не знаю… — протянула Ларсик. — Петра так велела.

— Петра, Петра! А у самой-то голова есть? — и Изя, приложившись к ручке августейшей невесты, поспешно вышел.

У Бармалея в кармане запищал спутниковый телефон.

— Аллё! Кого надо?

— Кремль беспокоит, — Сырков придал голосу весомости.

— Хорош прикалываться. Икона, ты, что ли? Опять нахрюкался с утра?

— Говорит Изяслав Сырков. Если не трудно, позовите Агнессу.

— А… Несси, тут тебя какой-то Изя. Говорит, из Кремля. Шутка, наверно.

— Сырков? Тебе не ай-яй-яй? Я всё уже знаю про тебя и Романовскую. Потому и не звонила. Ты гнида и сволочь. Я даю отбой, — Агнесса нарочито прижалась к Бармалею.

— Несси, пойми — сейчас никому не просто. Прошу, выслушай. Для меня это тяжёлый шаг. Но за этой маленькой сучкой стоят очень влиятельные люди. Очень. Не сердись, умоляю. Как только она утвердится на престоле, мы всё с тобой переиграем. Удавим её к чёрту шарфом, или отправим в монастырь, ну, как ты скажешь. А сами будем править и рулить в этом мире, и я тебе клянусь, моя королева — я тебя никогда не покину. Просто ты должна поверить мне, простить и помочь.

— Красиво поёшь!

— Короче, слушай сюда! — Сырков по её тону понял, что лёд пробит.

— За зиму эти русские частью вымерзнут, частью перережут друг друга сами, — разоткровенничалась к ночи Мандализа перед отцом Пёдором. — И всё. Россия без русских — это ж сказка, страна мечты. Богатейшие ресурсы, миллионы гектаров невозделанных земель. При них всё заросло чертополохом и борщевиком. А заселить эти просторы трудолюбивыми и непритязательными азиатами, дать им в надсмотрщики тех же немцев — и через четыре года здесь будет город-сад, образчик культуры. Русские эти — всё только мутят и портят. То у них революция, то приватизация, то ещё какая-то блажь. А на самом деле — только пьют и воруют. Всех их — долой! Оставить в Москве совсем немного — ну, типа, как у нас сделаны резервации для индейцев…

О.Пёдора в патриотизме упрекнуть было бы сложно — но и его такие сравнения начали доставать. Он сдвинул на бок фальшивую бороду.

— Вы, мисс, разумеется, имеете полное право на своё мнение, как представитель американской администрации. Кстати, бывшей — я в курсе мировых событий. Но всё же не забывайте, что я сам наполовину русский. И меня это всё отчасти коробит. Так что давайте-ка сменим тему. Мне, к примеру, не вполне ясна цель вашей странной экспедиции. Госпожа Скандалли велела выдать вам «хаммер» с запасом бензина. Слово её преосвященства для меня, разумеется, закон. Автомобиль ждёт. Но что это за состав участников у вас? В чём секрет — не поделитесь?

— Я бы могла не отвечать — но что-то в вас, святой отец, располагает к откровенности. Нас никто не может здесь подслушать?

Пёдор выглянул в приёмную — никого. Время ночное, святая Моника, распределив гостей по комнатам, сама тоже улеглась.

— Говорите. Всё чисто.

— Короче, так. Эти трое клоунов со мной — они смертники. По окончании миссии я обязана их всех зачистить. Вместе с результатами экспедиции. Чтобы никаких следов. Это приказ Комитета.

— Хо! Вот так так! — Пёдор был слегка ошарашен. — А что же — вы, никак, крупный мастер боевых единоборств? Стечкин ведь здоровила. И у Левина в кобуре ствол…

— Стволы — то у них у всех, разумеется. Для виду. Да только… Хм… Как бы это по-русски… Не вполне работопригодные.

— Короче, не стреляют что ли?

— Пули пластиковые. Стволы кривые. В общем, такая бутафория, изготовленная профессионалами на высшем уровне. А сейчас простите, преподобный — но перед завтрашним мне просто необходимо отоспаться. У меня, знаете ли, режим.

А солнце над Тихим океаном жарило уже и вовсе немилосердно. Мария окончательно скисла, Никифор делал пока вид, что держится, хотя чувствовалось — из последних сил. Гидроплан ещё не утратил плавучести, но дон Падло, как профессионал, понимал, что это удовольствие ненадолго. Пробитое днище неумолимо наполняло машину водой, и вскоре они должны были все отбыть на дно. Непонятно даже, чего хотелось больше — есть или пить. Ко всему, нервировал негритянский сухогруз на горизонте — почему-то он начал приближаться. Даже океанские течения сегодня работали против них — и Падло потихонечку начал звереть. Вторые сутки без еды — пора было задуматься и об источниках пропитания.

— Сеньор Ник! А как вам мыслится насчёт будущего?

— А вы полагаете, оно у нас есть? — грустно пролепетал сухими губами Никифор.

— Да ведь это как разобраться. У кого-то его, возможно, и нет. А у других — напротив, с запасом…

— Что это вы сейчас сказали? — губер не очень разбирался в нюансах испанского, но отчего-то у него пробежали вдруг мурашки по спине, хотя тон собеседника был изысканно доброжелателен.

— Ничего такого. Просто гляньте-ка за борт, и всё.

Никифор перевесился из кабины. Чёрный треугольник двигался за ними следом, разрезая зеркальную гладь. И тут сеньор Гаспачо вытянул из кармана шестую гитарную струну — традиционное оружие профессиональных убийц — и, накинув ему на шею, принялся обеими руками душить, намотав на кулаки концы. У Ника выкатились глаза, и он захрипел. Здесь бы ему и настал привет, — да только дон Падло недооценил возможности любящей женщины. Мария Чубак, дремавшая до того в задней секции кабины, вдруг вскинулась — то ли хрип убиваемого её пробудил, то ли шестое чувство. На автопилоте схватила первое, что подвернулось ей под руку — пустую квадратную бутылку из-под текилы. Любовь победила смерть — дон Гаспачо с пробитой в области виска головой кувырком вылетел из кабины самолёта в океан. Удар был так силён, что Ник чуть было не последовал за своим убийцей, однако был схвачен Машей за руку.

— Уф-ф! И чего это он вдруг? — залепетал губернатор.

— А ты на себя в зеркало давно смотрел? — обессилевшая Машка тяжело дышала ему в лицо.