Синди Пон - Уловка

Я сжал ее ладонь.

— Эй, — сказал я. — Я смог. Я здесь.

Она кивнула и улыбнулась с дрожью.

— Иди сюда, — я подвинулся на широкой кровати. Приборы запищали, оборудование звякнуло.

— Что ты делаешь? — она нахмурилась.

Похоже, я был в дорогой части больницы, в личной палате. За большим окном было дерево с зелеными листьями. У моей кровати стояло кресло.

— Забирайся, — я отпустил ее руку и похлопал по кровати, где хватало места для нее.

— Не думаю, что это хорошая идея…

Я похлопал по кровати еще раз, понадеялся, что мой взгляд был похож на умоляющий. Она покачала головой, но забралась на высокую кровать. Я поднял правую руку, и она осторожно прижалась ко мне, стараясь не задевать трубки. Мы устроились так, и, хоть мое тело плохо меня слушалось, ее вес рядом был знакомым, успокаивал. Я ощущал себя целым.

Казалось, то, что Дайю прижимается ко мне, все сильнее оживляло меня: я ощущал, где ее ладонь касалась моей груди, где ее бедро задевало мое бедро, где соприкасались наши ноги. Она была в джинсовых шортах, и я ощущал ее тепло сквозь слои одеял. Я так по ней скучал. Если выстрел вернул меня к тому, что мы снова были вместе, это того стоило.

Она провела ладонью по кругу на моей груди, стараясь не задевать левый бок, куда попала пуля.

— Ты не использовал яд, — тихо сказала она. — На моем отце.

— Да, — ответил я после долгой паузы. Хоть мне и хотелось. Но я спросил. — Где он?

— Еще заперт, — ответила она. — Полиция собирает улики против него. Детектив Лю приходила в больницу, и я поговорю с ней еще раз через несколько дней. Она уже говорила с твоими друзьями.

— Как ты к этому относишься? К тому, что твоего отца хотят подавить?

— Я рада, что он за решеткой, — тихо сказала она. — Я знала, какими будут последствия, когда решила помочь тебе и твоим друзьям, — она с трудом произносила то, что хотела, дальше. — Прости, Джейсон. Я не хотела врать тебе о связи с отцом все эти месяцы. Я знала, что это тебя расстроит после того, что он сделал с тобой и твоими друзьями. Но…

— Он все еще твой отец, — закончил я. — Знаю. И ты меня прости, — я притянул ее ближе и поцеловал в висок, все лучше управляя телом. Она подвинулась и прижала губы к моему горлу, где бился пульс. Я покраснел и сжал ее ладонь на моей груди. Машина в палате шумела все больше, и через минуту заглянула медсестра.

— О, — сказала она, глаза расширились при виде нас. — Я пришла проверить мистера Чжоу. Вы вызывали помощь?

Я взглянул на кнопку у кровати, которую я случайно задел, пока подвигался.

Дайю смутилась и попыталась слезть с кровати, но я задел ее руку ладонью, и она замерла.

— Я только проснулся, — сказал я медсестре. — И я отлично себя чувствую.

Она смотрела на меня миг, а потом рассмеялась:

— Не думаю, что это, — она кивнула на Дайю, еще лежащую рядом со мной, — одобрил бы доктор Гао.

Я очаровательно улыбнулся.

— Тогда можете не говорить?

Медсестра снова рассмеялась. Она покачала головой и закрыла за собой дверь.

Я выждал пять недель и попробовал забраться на каменную стену в своей квартире. Рана зажила быстро и легко, оставив бледный шрам в четыре дюйма на левом боку. Врач попросил не поднимать тяжелые предметы шесть недель, даже если я буду хорошо себя чувствовать.

Но я не мог просто терпеть, мне было плохо от того, что я не мог поднимать гантели или лазать по стенам. Я уговаривал себя, что, карабкаясь по стене, не поднимаю ничего тяжелого. Большую часть моего веса удержит на веревке робот.

Он подлетел, мигая огоньками, когда я позвал его. Я приказал создать основную конфигурацию стены — я давно так не делал. Я не спешил, как и говорил врач. Пальцы казались толстыми и неуклюжими, пока я надевал снаряжение, а потом протянул руки наверх, чтобы ухватиться. Мышцы напряглись, отвыкнув от усилий, но я нашел, куда поставить ногу, потянулся выше, отталкиваясь ногами.

Я забирался все выше, пот уже стекал по лицу. Когда я добрался до вершины, я ощущал, что достиг предела. Так плохо не было, даже когда я только начал лазать по стенам. Я вытер рукой мокрый лоб, вытянул шею, думая, смогу ли ухватиться за брусья. Придется раскачиваться, чтобы добраться до стены напротив и спуститься — я легко делал это до того, как меня подстрелили.

Я подумал, что не смогу это сделать, и потому потянулся к первой перекладине, кривясь. Хоть я давно не тренировался, я смог пролезть по всем брусьям, раскачиваясь, а робот следовал за мной внизу, двигая со мной веревки. Когда я спустился по другой стене, конечности напоминали приготовленную лапшу. Но я улыбался, выбираясь из снаряжения. Робот загудел, поздравляя, вручил мне полотенце и уехал.

Я протер полотенцем лицо и грудь, вытирал шею, когда дверь квартиры открылась, и пришла Дайю с тремя коробками, нагруженными для собрания в честь фестиваля Середины осени этой ночью. Ее глаза расширились при виде меня.

— Ты этого не сделал, — сказала она, проходя по квартире и опуская коробки на маленький стеклянный обеденный стол.

— Не сделал, — согласился я, направляясь в душ.

— Врешь! — закричала она мне в спину.

Но она не злилась, потому что я увидел ее силуэт за запотевшим стеклом душевой кабинки через пару минут. Она снимала платье.

Арун первым пришел в мою квартиру. Он прибыл сразу из клиники, фестиваль Середины осени попал на рабочий день в этом году по лунному календарю. Он коротко обрезал волосы, но кончики все равно выкрасил в оранжевый, а челка торчала на лбу.

— Я принес жареные булочки с овощами, — я ощущал их вкусный запах раньше, чем он отдал две коробки. Дайю прошла мимо меня и обняла его. — Я ощущаю себя не нарядно, — Арун увидел голубое платье Дайю. Он посмотрел на свою черную футболку с лиловым тираннозавром как из мультика. Динозавр наслаждался большой миской лапши.

— Ты выглядишь отлично, — ответила она.

Я опустил жареные булочки на стол. Дайю накрыла его лавандовой скатертью, расставила посуду, круглые и квадратные лунные пряники лежали на нефритовом блюдце. Я смог заказать любимые — паста из лотоса с соленым желтком.

Арун прошел к моей стене из окон — смеркалось, горизонт был темно-розовым, подернутым коричневым смогом Тайпея. Неоновые огни начинали загораться в городе, раскинувшемся внизу.

— Я и забыл, какой отсюда классный вид, Чжоу.

Я подошел к другу. Я мог привыкнуть к такому виду из окна, но не принимал его как должное.

— Виктор всегда подбирал самое лучшее, включая квартиру для его друга-преступника.

Арун взглянул на меня украдкой, склонив согласно голову. Фестиваль Середины осени собирал любимых, семью и друзей. Он был благодарностью за все хорошее в наших жизнях. Но для нас он был и днем памяти.