Лалин Полл - Лед [litres]

Официантка принесла первую серию эскимосских блюд для дегустации. Она поставила доску с маленькими брусочками мяса с тонкими прожилками и прозрачными прослойками жира.

– Это маринованная гагарка, – пояснила она. – Птички, что живут на скалах. Мы подаем их слегка замороженными, чтобы они таяли во рту как фуа-гра. Приятного аппетита.

Все взяли по порции. Рэдианс жевала, выпучив глаза от восторга. И взяла еще. Джо Кингсмит, напротив, прожевал с перекошенным лицом и запил большим глотком вина. Шон сделал так же, Руфь съела свою порцию, но от второй отказалась. Мартина скривилась, даже не попробовав, так что остальное доели Том и Рэдианс.

– Ты знаешь, как их готовят? – спросил он.

– Не надо, – сказал Шон. – Я помню.

– Он прав, – кивнула Руфь. – Серьезно.

– А как же мои знания тонкостей гренландской культуры? – не отступал Том. – И мои глубокие познания, которые мне нравится демонстрировать даже перед теми, кто осведомлен лучше меня? Или выполняет не менее важную работу?

– Ну, это не про меня, – сказала Руфь. – Уже нет. Теперь остался только ты. Я надеюсь.

– А что, если я изменился? Растерял все свои недостатки?

– Мне было бы жаль. Я свои не растеряла.

– Хорошо.

– Мы видели, как их готовят, – сказал Шон громко. – В Гренландии – помнишь, Том?

– Это да. – Том улыбнулся. Развивать эту тему ему не хотелось. Ему хотелось остаться наедине с Руфью.

А Шон продолжал говорить, пытаясь перехватить внимание Руфи:

– Мы провели какое-то время в эскимосской деревне, когда были студентами, – жили с местными и ели с ними.

– Я этого не знала, – сказала Мартина, в ее голосе прозвучали нотки неудовольствия.

– Как звали ту девушку, которая сшила нам тогда варежки?

– Не помню никаких девушек, – отрезал Том, не отводя глаз от Руфи. – Ни одной.

Шон понял, что он лишний рядом с ними, и оставил их в покое, испытывая нелепую зависть, оттого что у них с Мартиной не было подобной близости. Они испытывали взаимное влечение, вожделение и страсть, и их увлекали совместные проекты – вот же, прямо сейчас один из них претворялся в жизнь, – однако им было неведомо, каково это, когда между мужчиной и женщиной вспыхивают искры. Вот она, любовь, – ему было больно смотреть на них.

– Шон, хорош меня сверлить, – сказал Том, улыбаясь.

Шон рассмеялся против воли:

– Я, черт побери, тебе не Рокси.

– Кто такая Рокси? – Рэдианс взглянула на Мартину, ожидая ее реакции. – Милое имя.

– Их гренландская собака-спасатель, – пояснила Руфь, – которая командовала ими. – Она взглянула на Мартину: – Ты наверняка про нее слышала.

– Много раз. – Мартина натянуто улыбнулась. – Прости, но быть биологом в Арктике, наверное, очень увлекательно? Почему ты это бросила?

– Я не бросила, – ответила Руфь спокойно. – Я остаюсь научной сотрудницей, иначе бы меня не попросили сделать вскрытие медведицы сегодня. Это занятие не для экскурсовода с круизного лайнера. Шон не просветил тебя насчет того, почему я оставила полевую работу?

– Не просветил, – соврала Мартина. – Но прошу простить меня – я не сознавала, что ты так болезненно относишься к этому.

Ненадолго повисло молчание. И тогда Рэдианс постучала вилкой по пустому бокалу для шампанского.

– Дело серьезное! У меня пробоина в бокале!

Кингсмит кивнул и заказал еще шампанского, когда официантка вернулась с новыми порциями китовых стейков и соусом из морошки. Это было, как она пояснила с азартом, традиционным блюдом из полярного кита, выловленного в соответствии с новыми правилами. Численность этих китов в данном регионе не только не уменьшалась, но и постоянно увеличивалась. Тому имелись доказательства. Официантка решительно улыбнулась им, отметая возможные вопросы.

– Если тебе действительно интересно, – сказала Руфь Мотт Мартине, когда ушла официантка, – я расскажу. Я случайно убила медведицу. Здоровую, учтенную биологами медведицу репродуктивного возраста. Мы должны были снять новые показания, и я усыпила ее.

Руфь Мотт замолчала, и Шон заметил, как Том взял ее за руку под столом.

– У нее возникла негативная реакция на транквилизатор, – сказала Руфь, – и она умерла. Совершенно неожиданно, при стандартной дозировке – просто взяла и умерла. Но мне сказали, что я ошиблась с дозировкой, что я переутомилась. Меня заставили взять годичный отпуск. Пока меня не было, эта история обросла новыми деталями. И теперь я не могу вести исследовательскую работу. Но я все так же люблю Арктику, поэтому и нашла возможность находиться здесь. И, как вы сами видели, мне еще доверяют мертвых медведей. Если поблизости нет никого по- лучше.

– Нет и никогда не будет. – Том сказал это так уверенно, что она с удивлением взглянула на него.

Чтобы скрыть свои чувства, Руфь взяла телефон и стала смотреть фотографии, пряча свое сияющее лицо.

– Но сегодня, – обратилась она к Тому, – смотри, что я нашла. Татуировка на губе, как мы делали в Картсилуни. Представляешь, если она проделала весь путь оттуда? – Руфь залилась румянцем и убрала телефон. – Извините. Это не нужно видеть остальным. Не стоит мне больше говорить об этом.

– Все ошибаются, – сказала Мартина. – Правильно, что ты идешь дальше.

– Это не было ошибкой. – Руфь жестко посмотрела на нее. – Я это знаю.

Кингсмит снова наполнил ее бокал.

– Картсилуни, – произнес он без запинки. – Вы знаете это место?

– А вы? – Руфь была рада переключиться на него после Мартины.

– Конечно. Мы рассматривали пару проектов с правительством. Когда я говорю «с правительством», это значит, что с датской стороны все было совершенно чисто. Но местное население – гренландцы…

– Инуиты, – сказала Руфь. – Так они называют себя.

– Конечно, – согласился Кингсмит, – инуиты. Что за морока с ними работать. Милейший, чрезвычайно талантливый народ, но совершенно не имеет представления о времени, и никакой административной организации, короче говоря, дело не выгорело.

– Не выгорело, – повторила Руфь. – Вы это о горном деле? В Картсилуни?

Вспоминая об этом моменте, Шон понимал, что все, произошедшее потом, было целиком на его совести. Он бы мог предотвратить возможность подобного еще в аэропорту. Но вместо этого, как всегда, стал соперничать с Томом за женское внимание и первым пригласил Руфь составить им компанию. И вот, она уже сцепилась с Кингсмитом. Они были словно два химических элемента, которые ни за что не следовало помещать в одну емкость.

– Буровая компания «Призма», – сказала Руфь. – Так это были вы?

– Признаюсь не без гордости, – кивнул Кингсмит, не подозревая, что его ждет. – Какая же мощная была компания в те времена! Как жаль, что ее давно нет. И все из-за бесконечных проволочек и бюрократии. Есть такие проекты, которые требуют быстрых действий, оставь их на столе, и они протухнут, как мясо без морозилки. Гренландская «Призма» – как раз такой случай. Мы хотели обеспечить благосостояние этим бедным людям – если бы вы там работали, то знали бы, в какой нужде они живут. Бог ты мой, вся эта нищета и вытекающие из нее проблемы. Все так любят ностальгировать по старой доброй Арктике, как вот эти двое мальчишек, но мы-то с вами знаем, что романтика прошлого – полная мура. Арктика будущего – вот что им необходимо: телевидение, айпады, заграничные вояжи и так далее. Нельзя удерживать детей в прошлом веке. – Он вернулся к еде. – Мы проиграли битву, но дали им хороший толчок.