Александра Бракен - Темные отражения. Темное наследие

Молния разорвала небо, осветив Романа, который, как зачарованный, смотрел на меня.

– Я не обладаю такой силой, как вы, и чаще всего от меня больше проблем, чем пользы, – сказал он, – но… может, я смогу тебе в этом помочь?

Останься.

– Это не так. На самом деле ты уникальный, – ответила я. – В целом мире больше нет таких.

– Спасибо Богу за это, – криво усмехнулся он. Его чистая рубашка потемнела от дождя.

– Вообще-то я имела в виду тебя и то, что в тебе , – сообщила я, легонько пихнув его локтем. Сердце яростно билось в груди, подскакивая к горлу. – Я не сильнее и не слабее тебя. Мы оба лишь проводники энергии.

– Нет, не так, – возразил он. – Ты не проводишь силу, ты становишься силой. Когда я коснулся тебя… у меня нет слов, чтобы это описать.

– Да, описанию это вообще не поддается, – согласилась я. – Я даже пытаться не буду.

– Это связь, – сказал он, глядя на грозовые тучи над нами. – Конечно, ты ошибалась, но… я обрадовался, когда ты решила, что мы с тобой одинаковые. Да, другого, такого как я, не существует. Но ты и твои друзья… вы все – часть чего-то большего. Яркого. Ты никогда не будешь одна.

– Я тоже обрадовалась.

Когда я снова встретилась взглядом с Романом, его глаза пылали. Новая волна жара окатила меня, сжигая последние остатки неуверенности. Грудь сдавило так, что я едва могла дышать. И я увидела, как мои чувства отражаются в нежнейшем оттенке синего.

– Каково это, – спросил он, – держать грозу в руках?

Мне даже не пришлось задумываться над ответом.

– Беспредельно.

– Дашь мне почувствовать это, хоть раз? – прошептал Роман. – Хоть раз.

От осознания того, о чем он просит и какие страдания это ему причинит, сердце снова ворохнулось в груди.

– Я не хочу делать тебе больно.

– Немного боли не повредит, – возразил он. – Она необходима. Лучше чувствовать боль, чем вообще ничего не чувствовать.

« Кому ты говоришь, – подумала я. – Но тогда мне придется смотреть на это».

На этот раз, притягивая с неба сверкающий заряд, я представила, будто меня покрывает звездная пыль – блестящая и переливающаяся, способная рассеять любую тьму, даже ночь. Ощущение могущества опьяняло, заставляло поверить в собственную неуязвимость. Я хотела, чтобы это ощущение никогда меня не покидало.

«Просто», – подумала я. Так просто.

Его кожа тоже засияла в моем свете. Роман протянул мне руку. Но я коснулась ладонями его щек, и когда он не дрогнул, наклонился ко мне и закрыл глаза, я поцеловала его.

Электричество струилось вокруг нас, искрящееся, непокорное. Я помнила об осторожности, стараясь не черпать из воздуха слишком много и не подпускать потоки энергии слишком близко, чтобы не обжечься. Но когда мои пальцы коснулись его кожи, проскочившая искра пронзила мой язык. А когда наши губы соприкоснулись, я уже не могла отделить мощный электрический всплеск от бурного потока эмоций, осознания того, что Роман здесь, рядом, и что я чувствую его.

Я смутно понимала, что мы оказались в эпицентре грозы, и молнии бьют уже рядом с нами, если наше электричество притянет их, мы погибнем в одно мгновение. Я понимала это, но мне все равно пришлось сделать усилие над собой, чтобы отстраниться.

Когда мы оторвались друг от друга, на лице Романа было написано потрясение. Вонь от подгоревшего деревянного забора, разбавленная запахом озона, заполнила мои легкие, руки и ноги гудели – последствие проскочившего между нами последнего заряда. Мой взгляд был прикован к Роману. И вдруг он рассмеялся, его глаза горели восторгом, и он не мог остановиться, пока на глазах не выступили слезы. Наконец парень снова посмотрел на меня, и губы его дрогнули.

« Я понимаю, – подумала я. – Я понимаю».

Роман взял меня за руку, не обратив внимания на острый укол статического разряда, проскочившего между нашими ладонями. И мы зашагали обратно к дому. Холодный дождь стекал по макушке, по лицу и плечам, стирая тепло с моей кожи.

Когда мы дошли до крыльца, Роман оглянулся, в последний раз посмотрев на тучи, скучившиеся над полями. А я не смогла – я не хотела видеть, как грозовая тьма пожирает последние следы нашего света.

На следующее утро, едва только солнце окрасило небо в розовый, мы собрались за столом, чтобы позавтракать в напряженном молчании.

И мы молчали, пока Приянка, которая развалилась на диване, пристроив ноутбук на животе, не подскочила, развернувшись к нам. У нее под глазами залегли темные круги, и от недосыпа и перевозбуждения вид у девушки был слегка безумный.

– Я их нашла.

Роман тоже вскочил, отбросив стул.

– Ты нашла Мерсера на записях с камер?!

– Я нашла их обоих. Мерсера и Мура. Вместе.

Лиам опустил ложку, так и не притронувшись к овсянке. Похоже, что он спал не больше Приянки.

– Лучше так не шути.

– На записях с камер наблюдения не было ничего, но потом я сообразила: ну, конечно, там ничего не будет! Такие фрагменты или удаляют, или вообще выключают камеры, чтобы боссы могли все отрицать. Но! – Приянка пристроила ноутбук на спинку дивана и повернула так, чтобы нам был виден экран. – Я решила проверить временные метки за тот день, когда, по словам Макса, Мерсер приезжал туда в последний раз. И кое-что нашла. Да, это не лучший кадр – всего лишь отражение этих двоих в окне одного из зданий. Они были уверены, что в том углу их никто не заметит.

– Гениально, При, – признал Макс, всматриваясь в экран вместе с Толстяком и Вайдой. – Отличная работа. Я бы никогда не заметил.

– А звук есть? – спросила я.

Вместо ответа Приянка потянулась к клавиатуре и нажала PLAY.

Сначала их было сложно разглядеть. Но когда они перестали расхаживать взад-вперед и повернулись лицом друг к другу, их лица стали вполне узнаваемыми.

Джозеф Мур был красивым мужчиной, который в свои пятьдесят выглядел лет на десять моложе. Он всегда появлялся на публике с хорошим загаром, густая темная шевелюра уложена волосок к волоску. Я была поражена, увидев его в таком плачевном состоянии: серый костюм измят, морщины на лице резко углубились, волосы всклокочены. Вот Мур запустил в них руку, хорошенько дернул, после чего повернулся к собеседнику.

Грегори Мерсер смотрелся его полной противоположностью: грузный, плохо выбрит, длинный шрам пересекает левый висок, доходя до брови. Черный костюм. Светлые волосы стянуты в хвост. Вот Мерсер замер, словно змея, затаившаяся в траве. Прищуренные глаза были единственным признаком сдерживаемой ярости, пока он не произнес:

– Так мы не договаривались.

Макс и Роман вздрогнули от звука его голоса.

– Радовать вас в мои обязанности не входит, – отрезал Мур. – Моя задача – делать деньги. И если вы нечасто включаете новости, вероятно не знаете, что в данный момент я слегка занят кое-чем другим.