Александра Бракен - Темные отражения. Темное наследие

Но Лиам в ответ лишь провел рукой по лицу и прижал ее к глазам, качая головой.

– Какое это имеет значение, если страдают дети. К тому же я был прав не во всем. Вы все хорошо поработали – уверен, что мир обходился бы с нами чертовски хуже, если бы не вы. Просто обстоятельства с самого начала были не в нашу пользу, и мы доверяли этим людям больше, чем они когда бы то ни было собирались доверять нам.

– Если Бездна получает правительственное снабжение, значит, они расширяют программу. Я никогда бы не подумал, что Круз может быть настолько безответственной. – Толстяк посмотрел на Макса, который уставился на не горящий камин. – Прости, что тебе пришлось через это пройти. Мы с этим разберемся.

– Она не безответственная. Она в отчаянии, – ответила я. – Верить в то, что для кого-то твои интересы окажутся ближе, чем его собственные, глупо. И все это знают. Но мы все равно это делаем, потому что продолжаем надеяться. Надежды одних всегда разбиваются о задачи других.

– Я понимаю, что ты имеешь в виду, – кивнул Толстяк. – Но если мы перестанем пытаться честно сотрудничать с правительством, остатки сочувствия к нам выветрятся очень быстро. Если мы начнем бороться с властями, в нас увидят настоящую угрозу, и тогда Бездна окажется лишь началом.

– Но признайся, что ты тоже сомневался в системе, иначе ты сообщил бы мне, что Руби пропала, – перебила его я, вложив в эти слова намек на его предательство. – Ты подозревал, что власти имеют доступ ко всему: нашим сообщениям, телефонным звонкам. И что наши разговоры тоже прослушиваются. Ты не сказал мне, потому что знал, что случится, если они каким-то образом найдут ее первой.

– Мы не могли позволить ФБР или Защитникам узнать, что мы связались с сетью Детской лиги или что мы по-прежнему поддерживаем связь с Руби, – сказала Вайда. – И если ее схватили власти и отправили в какую-то секретную тюрьму, мы не хотели их спровоцировать, чтобы они спрятали ее туда, где мы точно не сможем ее найти.

– Боже, – побледнев, выдохнул Лиам.

Я увидела, как лицо Толстяка исказилось от ужаса, гнева и тоски – все сразу. Я сама уже столько дней мучилась тем же. Только теперь я поняла, в чем его суть.

Соучастие.

Он, как и остальные участники Совета, пытался нас защитить. Но на самом деле они никак не могли помешать правительству провернуть нечто подобное. И то, что Совет Пси раньше открыто соглашался с похожими действиями, в глазах окружающих эта поддержка автоматически распространялась на все. И никому не приходило в голову внимательнее присмотреться к тому, что вытворяют власти. Мы все были виноваты в том, что случившееся стало возможным.

– Я понимаю, что это фиговая система. Но это наша фиговая система, – произнесла Вайда. – Конкретно сейчас мы выбираем из двух вариантов. Если Круз останется у власти, у нас есть шанс на лучшее будущее, когда хотя бы будут делать вид, что заботятся о нас. Если выберут Мура, нам не просто крышка: в лучшем случае нас заставят служить в армии, а в худшем – посадят за решетку на остаток жизни.

Не знаю, как мне удалось сдержать вопль разочарования, который рвался на волю. Нам нужно было совсем другое, третье, но они этого не видели. Пока не видели.

– Как ты, Макс? – тихо спросил Роман, и Лиам выстрелил взглядом в его сторону.

Макс закашлялся, похлопал себя по груди и встал.

– Сейчас умоюсь и попробую привести мысли в порядок. Мне нужно еще несколько минут.

– Пока мы ждем, я хочу узнать больше об уликах, которые вы собрали, – сказал Толстяк. – Вам удалось добыть что-то в Бездне?

Приянка вытащила флешку из кармана.

– Мы забрали все записи с камер и другие материалы, которые нашли. У кого-нибудь есть компьютер?

Толстяк вскочил с пола.

– У меня. Сейчас принесу ноутбук из машины.

Приянка поджидала его в дверях, вырвала ноутбук и плюхнулась на диван рядом со мной. Она хотела взяться за работу немедленно.

– А чего именно мы ждем от того паренька? – спросила Вайда у Лиама.

– Он собирается заняться каким-то «вылавливанием», – ответил Лиам. – Не знаю точно.

– Может, на этот раз я расскажу? – спросила я у Романа и Приянки, которые благодарно кивнули.

К концу моего объяснения Толстяк, Лиам и Вайда были так ошарашены, что я могла бы их толкнуть, и они, не сопротивляясь, повалились бы на пол, как костяшки домино.

– И у Мерсера есть еще дети, на которых он проводит эксперименты? – Лиам уткнулся лицом в ладони. – Ты права – именно его и выслеживала Руби. А Клэнси изначально навел ее на след Мерсера, преследуя собственные цели.

– Но я не понимаю, почему Мур считает, что другие страны не помешают ему создать армию «пси», – принялся рассуждать Толстяк, присев на подлокотник кресла, в котором устроился Лиам. – Скорее всего, это станет поводом для войны – по меньшей мере. Или другие страны найдут еще более жуткие способы противостоять ему. И почему он все валит на Зу? Если это «Синяя звезда» пытается ее подставить… зачем?

– Не думаю, что это «Синяя звезда», – мрачно предположила Вайда. – Думаю, что это Джозеф, черт его дери, Мур. Этот поганец поднимает шум по любому поводу, стараясь почаще привлекать внимание к «Псионному кругу». Ему нужно как-то укреплять свою позицию. Но мы с Чарли тоже были на виду, почему же Зу?

– У вас слишком много охраны, – заговорил Роман. – А к Зу проще подобраться. Мур мог заплатить «Синей звезде», чтобы они подставили ее и похитили. И потом он получил бы все почести как тот, кто ее поймал.

– Проклятье, – выплюнула Вайда. – Это так мерзко, что я почти впечатлена. Он станет героем…

Я сделала глубокий, обжигающий вдох.

– И выиграет выборы с решающим перевесом.

– Нам нужно найти Руби, – произнес Лиам, в его глазах читалось отчаяние. Он попытался встать, но Толстяк тут же усадил его обратно.

Когда я увидела, как сдал Лиам, во мне зародилось какое-то новое чувство. Я хотела вытащить его из этого темного, удушающего пространства, сделать для него то, что он делал для меня все эти годы. Тогда ему приходилось быть сильным, чтобы защитить беспомощных, нас. Каждый раз, получая удар, он поднимался, снова и снова. Но даже после того, как убили его брата, мне казалось, что Лиама не сломать.

Раньше мне никогда не приходило в голову, что Убежище было нужно ему не меньше, чем Руби.

– Я понимаю, – пробормотал Толстяк, заключая его в объятия. – Ли, я всe понимаю.

Наконец Лиам замер, наклонившись вперед и уткнувшись лбом в плечо друга.

– Наверное, я законченный эгоист, – задыхаясь, заговорил он. – Я знаю, что дети страдают. Я знаю, что многие погибли. Я хочу, чтобы эти выродки получили по заслугам и чтобы с Зу сняли обвинения – пусть хотя бы в чем-то восторжествует справедливость. Но я в ужасе от того, что они делают с ней . Что они уже могли сделать с ней. Я не хочу справляться со всем этим без нее.