В Бирюк - Обмасонивание [СИ]

— Девица, что ли? Сапог снять с мужика не может.

Я кивнул в сторону прижавшейся к стене девушки.

— И жмётся, будто целка. Видно, с мужем в баньку никогда не хаживала. Ох, и будет Ипай её драть. Как сидорову козу.

Девка, от перспективы стать «козой» неизвестного Сидора, содрогнулась и собралась заплакать. Софья неопределённо помотала головой и потянула сапог.

Что-то тут странное происходит, что-то темнит моя «тётушка». Не могу вспомнить, чтобы Софья кидалась делать чужую работу, не углядев в том какой-либо особой выгоды.

— Погоди (это — Софье). Поди-ка сюда (это — девушке; реакция: отрицательно трясёт головой). У меня в дому принято, что слуги делают по хозяйскому слову. Надумала в услужение податься — привыкай. Моё слово здесь — закон. Ну. Сапог.

Как мне это надоело. Постоянно изображать из себя «собаку». В корабельном и в общечеловеческом смысле. Ведь говорю же по доброму, без лая и ругани! А они… выёживаются, кочевряжатся и, где-то даже, манкируют. Приходится цепляться на каждом шагу, к каждой ленности, бестолковости, неорганизованности…

«Отданный приказ должен быть исполнен. Иначе его не следовало отдавать».

А я тоже живой человек. Хоть и попандопуло. Я тоже устаю, хочу тишины, покоя. Конечно, гейзером и майзером приходится быть непрерывно. Но, может, я чуток прервусь? И что ж это был за комар, ежели у него такое грызло, что я до сих пор чувствую?

Ваня, перестань себя жалеть. Это непристойно. Пожалей девушку. Вот попадёт такая… недисциплинированная кожа с костями и глазами к Ипаю. И начнёт кугурак её… упорядочивать. Немилосердно, непрестанно и от души. А мужик, как я слышал, волю рукам… даёт. Что среди новосёлов в пограничьи… типично. Другие там не выживают.

Просто прикинь: пока лесорубу на трёх языках, не считая строительного, выскажешь, да аргументы его ответные — выслушаешь да осмыслишь, да убедишь его в обоснованности твоей точки зрения… а дерево уже упало. И стало одним лесорубом на земле меньше.

Или выгоню я эту сопливую дурочку. Просто так. Без снятия сапога. Придёт она к Ипаю. С навыком неснимания. Тот начнёт её строить, а эта, поскуливая и подвывая, начнёт оправдываться. Типа:

— А вот Воевода сам… от меня такого добиться не смог!

Это уже из серии про гос. измену. Неважно — правда или нет. Утверждение: «Воевода — не смог», хоть про что — прямой призыв к мятежу. В стае хомнутых сапиенсом альфа-самец должен мочь всё. Иначе — не альфа.

Изерген, само собой, девушке ряшку — отрихтует, причёску — уполовинит, съёмке сапог… выдрессирует. Но — запомнит. И при случае… построит ковы и выкует крамолы. А может — и нет. Будем проверять?

Меня сморило в тепле. Накатывала дремота. Давно не испытываемое чувство защищенности, безопасности. Своего дома…

Пришлось встряхнуть головой, оглядеть всё это… полуголое, в смысле — в вениках. В тёмном, мокром, жарком…

В смысле — в парилке. А не там, про что вы подумали.

Я притопнул неснятым сапогом. Софья, сидевшая на мокром полу, полуобернулась к девушке, что-то шептала и активно гримасничала, насупив брови. Даже кулаком по полу стукнула.

Наконец, эта… «сидорова коза в ближайшей перспективе» отлепилась от стенки, неловко, бочком подошла к нам, несколько мгновений недоуменно оглядывалась по сторонам, соображая — куда ж веники девать. Пока Софья чуть не силой вырвала их из рук.

Какой-то глюк. Веник в бане нужно держать или в руках, или в шайке с горячей водой. Это ж все знают!

На «Святой Руси» каждый человек, кроме совсем уж святых, моется в бане. Бани — семейные. Ещё не общественные, как будет в 17 веке, когда совместное мытьё мужчин и женщин на Руси — крайне возмущало и… возбуждало иностранцев. Напрочь забывших о распространённости собственных городских бань несколькими столетиями раньше. Когда в Брабанте, например, не было города без общественной помойки. О знаменитых банях Аахена, где Карл Великий устраивал массовые отмокания, собирая в одном бассейне сотни человек, весь цвет имперской знати.

«Банная культура» эволюционирует. В России в 18 веке помещик зазывает гостей в свою господскую баню. С банщиками-девушками. Причём секс — не фиксирован источниками, девушки реально парили. К концу 19 века наоборот — «Баня» Толстого тому пример. К концу 20-го для братков баня — синоним борделя, место случки. «Заодно и помоемся». Как в конце 18 века — для отечественных гомосексуалистов. Что понятно — едва ли не единственное место относительной чистоты мужчин.

Русские женщины, особенно с маленькими детьми, часто моются в печках. Удобно. Особенно зимой — ходить распаренными через двор не надо, печь всё равно греть — расход дров меньше. Протапливают, отмывают изнутри, застелив печной под плотной тканью, забираются внутрь. И намывают там. Кто — детей малых, кто — красу свою несказанную.

В 20 веке пришлось столкнуться с последствием такой персональной помывки. Женщина умерла от сифилиса. Довела себя до четвёртой стадии. Будучи человеком глубоко верующим, воспринимала болезнь как кару господню. К докторам не обращалась, платком заматывалась по глаза. Живя одна, очень замкнуто, в деревенскую баню не ходила, мылась в своей печке. Случайно внешние проявления углядела соседка — зашла соли позычить. Спасти уже не смогли.

В целом, с века 19-го, в России, в банях общественных, постепенно утвердился принцип половой раздельности. А в Северной Европе, наоборот — возобладала, для Руси — архаическая, традиция совместности. Унисекс. Из одного «уни». Что приводит в смущение российских дам.

Как-то «ихняя» фирма, где довелось служить, устроила корпоративчик. В бане. Главбух-туземка, дама предпенсионного возраста, сообщив двум моим соотечественницам-сослуживицам эту приятную новость, сразу принялась успокаивать:

— Вы не волнуйтесь, наши мужчины ничего такого себе не позволяют.

Потом несколько тоскливо вздохнула и добавила:

— И не могут.

Теперь уже мои соотечественницы, догнавшие по уровню восприятия данного явления западных европейцев образца 17 века, смущаются. От совместной помойки.

В «Святой Руси» всякий ребёнок вполне уже нагляделся на всевозможную обнажёнку к тому моменту, с которого «сколько себя помню». Всё давно знают, что «мальчики писают из трубочек, девочки из ничего, а Марьванна из большой рыжей мочалки».

Уже надоело, обрыдло и в зубах навязло. Как «Отче наш».

Не сильно разнообразно, зато — регулярно. Чтобы не знать на «Святой Руси» о сексе и о бане с подробностями (но без наворотов), при общем проживании большой семьи в одной избе — надо быть слепо-глухим идиотом.

А тут реакция… как у соотечественниц в немецкой бане. Где толпы туземного голого шарахаются, не обращая внимания друг на друга, как в уличном переходе в час «пик», по помоечной, или раскладываются, измученно потея, по полкам в парилках.