В Бирюк - Обмасонивание [СИ]

Девчушка никак не могла справиться с сапогом, бестолково дёргала в разные стороны. Пришлось отодвинуть и стащить самому.

А вы что думали? — В моём возрасте при обычных боевых растяжках сапог можно и зубами стаскивать. Хотя, конечно, по вкусу — гадость.

Софья по моему кивку потащила сапоги с прочими… портянками вон из парилки. Вот только этой вони здесь не хватает! В тепле — аж глаза режет.

В предбаннике вдруг загомонили мои гридни. Ага, судя по взвизгу и грохоту, кто-то, от сильно большого ума, вздумал Софочку ущипнуть. И был сшиблен с лавки. Зря я ей позволил мечи взять. Вдруг опять придётся баньку от кровищи отмывать…

Почему «опять»? — А вот был у меня давеча один случай… В другой раз расскажу.

— Ну. Чего сидим, куда глядим? Вон — мочалка, там — мыло. Не жмись малявка, давай дело делать. Приводить мужика в справное состояние. Хоть бы — в чистое.

Так, конечно, неправильно. Мыться надо в мыльне, а не в парилке. Но… жар тут нынче не сильный — бабы настоящего жара не держат, а главное — куда-то опять идти… сил моих нет.

Девка неловко взяла и покрутила мочалку, неумело намылила и, как-то неуверенно устроившись на полу возле моих босых ног, принялась их недоуменно рассматривать.

Да блин же! Попаданка, что ли?! «Гостья из будущего» — сплошное «не»! В простейшем, повсеместном, обще-свято-русском занятии — в бане! — не сечёт.

С ногами — аналогично.

Не-не-не! Я не про известное:

«— Це — жинкины ноги, це — мои, а це — чьи?

Слез, снова посчитал.

— Це — жинкины ноги, це — мои. Добре. Пиду до сеновалу».

Вид голых мужских ступней в некоторые времена в некоторых сообществах воспринимался как чрезвычайная непристойность. Но, факеншит! — здесь же «Святая Русь»! — здесь же почти всё население от снега до снега босиком ходит!

Не все. Пример: «Барышня-крестьянка». Барышня, задумав изобразить из себя крестьянку, довольно легко находит себе подходящее платье. И, как и положено крестьянской девке, босиком выскакивает во двор. Тут же ойкает и останавливается — колко. Приходится лапотки ей плести.

Точно — глюк. Я, конечно, знаю, что сам я — молодец. И ноги у меня красивые. Мне об этом сказывали неоднократно. Понятно — врут. Но приятно. А тут… изумление и полная растерянность.

«Красота — страшная сила». А уж моя-то… Чуть красивше крокодила — Аполлон. С отросшими ногтями. Ещё неделя и можно цокать. Как шпорами.

— Да не вози ты, а дави. Три сильнее!

Девка дёрнулась от моего окрика, отшатнулась. Я автоматом, как лягушка языком на пролетающую муху, махнул рукой, ухватил её за замотанное на голове полотенце…

Опа! Слабо сплетённая коса рухнула по её плечам русой волной.

— Ах! Нет! Нет! Мамочка!

Девка возопила. Устыдилась и воззвала.

Штатная реакция святорусского бабья — распущенные волосы даже и мужу показывать нельзя. Поз-зор! И — страшное бесчестие. Хотя девушки наоборот — голов не покрывают. Разница? Между девушкой и женщиной? — На мой, сильно утилитарный взгляд — не велика и скоропреходяща. Но здесь — другая жизнь, статусы и отношения. За нарушение — общее презрение, порицание и ущемление.

Опростоволосилась? — Можно топиться.

Как попаденки в этом выживают? Или попадонцы в обязательных бородах? — Не знаю. Я — лысый. Вообще.

В соседнем помещении что-то снова упало, дверь распахнулась и внутрь ворвалась разъярённая Софья. С моими мечами в руках. Точнее: с портупеей. Видать, держала в тот момент. Но осторожность… Я немедленно отпустил девку и толкнул Софье под ноги.

— Он меня…!

— Цыц! Дура!

Портупея у Софьи в правой. Но пощёчины она хорошо даёт и левой. Девка от удара отвалилась в сторону, хныча прижалась к лавке. Софья отложила портупею, присела над плачущей и стала успокаивать:

— Что ж ты орёшь-то, дурёха. Там, в предбаннике гридни воеводовы гуляют. А ну как услышат? А ну как кинуться господина свого выручать? Ну, полно, полно, я ж не со зла, осторожнее надо, тише…

Софья темнит. Что-то она задумала, и эта девчушка какой-то элемент очередной игры моей неуёмной «тётушки».

Почему девка не обрита налысо? У меня бреют всех приходящих на проживание. Причём, как я вижу, подмышки и лобок у девки голые. Но на голове — коса.

Это какой-то особенный заказ Ипая? Часть моих… служащих негативно относятся к короткостриженным женщинам. Я их… упорядочиваю, а они всё равно… относятся. Выбивать стереотипы красоты, «образцы прекрасного», «впитанные с молоком матери»… ну очень тяжело.

Откуда Софья такую взяла? Перехватила на фильтрационном посту? Отклонение от регламента: новосёлов бреют полностью в один раз — в первой бане. Целые клубы волосни собираются. И — в огонь. Ух, какой треск стоит! От кератина — в волосах, от хитина — в насекомых.

А тут — здесь лысо, здесь кучеряво… Непорядок. Придётся сыскать бракоделов. И послать… куда подальше Кудыкиной горы.

Факеншит! Две недели меня не было, и вот — живой пример нарушения гигиены! Ещё, не дай бог, и вошки найдутся. Или — гниды.

Я осторожно утянул к себе под руку «огрызки» и теперь внимательнее разглядывал два обнажённых женских тела. Забавно, в полутьме этого было не разглядеть, пока их ноги не оказались рядом. У обеих — одинаково чуть подвёрнуты внутрь мизинцы.

— Ну, ладно, мне тут кто-то помойку обещал. Хватит слёзы лить, давай мужика мыть.

Софья, швырнув полотенце будущей жене своего мужа, принялась энергично наяривать мочалками, изредка гоняя девку — подай-принеси, старательно намывая моё покусанное и покарябанное тело, умиротворённо воркуя:

— вдовица она, сирая, одинокая… потому и не девица, потому и волосы прикрывает… самая, для городка твого, подходящая… некуда бедняжке в белом свет податься… а сапоги сымать не умеет потому как нужды в том не было… а деточек у ей нету потому как господь покуда не дал… молода она, мира не знает… муж ейный был больной, потому и в баню с ним не хаживала… а сама скромница, умница, искусница, рукодельница, слова лишнего не проронит, всякую мужнину волю исполнит, глаз не поднимет, за ворота сплетни переносить — ни-ни…

Ещё чуть-чуть и должно прозвучать: «У нас товар — у вас купец». Меня сватают?! Она чего…?! Или свою речь перед Ипаем репетирует? А неплохо, напевно у неё получается.

Конечно, Ипай… тот ещё «сокол». Пудов на восемь. Он к какому терему «стремится»? К собственному? В смысле «устойчивого руководящего положения во вверенном поселении»? Для мужчин в эту эпоху понятие «устойчивое положение» обязательно включает наличие наследников. Иначе — «лишай на берёзе», «перекати-поле».

Смысл тут глубокий. Ежели у человека есть наследники, то он стремиться своё имущество приумножить. Дабы было чего передать детям. В «имущество» входят, например, рабы. Или прижившиеся, «пришедшиеся ко двору», слуги. У них появляется «длительный горизонт планирования». «Будем тебе служить, господине. Как отцу и деду твоему служили». Система большого рода, клана становится более устойчивой и эффективной.