Орсон Петерсен - Работа над ошибкой [litres]

Послышалось жужжание: мимо Времянкина пролетела толстая муха. Она уселась на кофейный столик и принялась чистить лапки. Эмиль заметил, что Ольга не сводит с мухи глаз. Она смотрела на насекомое хищным взглядом, не двигаясь при этом.

– Что-то пошло не так? – отвлек ее Эмиль.

– Прости, что? – словно пробудившись, переспросила Ольга.

– Вы думали, что заживете, но…

– Да. Ему нужно было еще немного подождать, совсем чуть-чуть, и чары окончательно рассеялись бы. Но он сжег мою лягушачью кожу. Теперь большую часть своей жизни я вынуждена сидеть на кувшинке и квакать. Колдун, превративший меня в лягушку, узнал, что Иван взял меня в жены, разгневался и превратил моего ненаглядного в оборотня.

– Тоже в лягушку?

– Это, кстати говоря, был бы неплохой вариант. Вместе как лягушки и как люди. Это не считалось бы наказанием. Нет, он стал волком. Вот так вот.

– Волком? Неожиданный поворот. Это отец Маши, да?

– Да, мой Ваня. Представь – я становлюсь человеком на время полнолуния, а он ровно на этот же период становится волком. Так и живем. Уже много лет.

– Полнолуние это сколько? Три-четыре дня в месяце?

– Так коротко для меня, и так долго для Ивана.

– То есть, когда он человек, вы лягушка, а когда вы человек, он волк?

– Именно так. У нас есть только одна минута во время растущей луны и одна минута во время убывающей, когда мы оба люди. Я успеваю его поцеловать, и он убегает в лес. Когда возвращается, целует меня и сажает на кувшинку.

– Это так… печально. И в то же время романтично. Хотя трагедия, конечно. Невероятно. Простите, а можно вопрос? Физиологического характера.

– Валяй.

– Мне любопытно, когда вы были беременны Машей, вы тоже претерпевали метаморфозы?

– Конечно! Это было ужасно! Мы боялись, что она родится головастиком. Ничего не имею против головастиков, но все-таки мы с Иваном люди прежде всего. Я держалась из последних сил и в первую же ночь полнолуния родила девочку. Еще один счастливый момент в нашей жизни.

Зазвенел звонок. Ольга Ильинична достала из кармана комбинезона кухонный таймер в форме яйца.

– О! Я скоро вернусь.

Она влезла в сапоги и ушла. Времянкин остался один. Он поставил чашку на столик и откинулся в кресле. Неожиданно музыка прекратилась, уступив тишину естественному фону сада. Откуда-то из кустов донесся тихий металлический стук. Эмиль поднялся с кресла и сделал несколько шагов по направлению к звуку. Оттуда же послышалось похлопывание крыльев. Раздвинув заросли, Времянкин обнаружил клетку внушительных размеров, в форме цилиндра с округлой башенкой. В высоту конструкция достигала метров четырех, а в ширину – примерно половины от этого. Клетка была покрыта черной тканью, расшитой красными бутонами. Из-под покрывала виднелись основания золотых прутьев. По расстоянию между ними было понятно, что внутри крупная особь. Эмиль чувствовал ее близость. Любопытство толкало его к клетке. Мальчик медленно приподнял край покрывала. Сначала он увидел качающуюся цепь. Она билась о прут клетки, издавая тот самый металлический стук. Эмиль еще немного приподнял ткань. Показались черные перья хвоста и когтистая птичья лапа, обхватившая толстую жердь. Таких больших лап Времянкину видеть не доводилось. Птица не двигалась. Эмиль поднял покрывало еще немного, и в клетку проникла вертикальная полоска света. Она легла на темное крыло, которым птица прикрыла голову. Изогнувшись в неудобной позе, Эмиль уставился на роскошное оперение.

– Кто ты? Гриф? Орел?

Вдруг крыло начало медленно опускаться. В свете луча блеснул благородный металл. Из-под крыла вынырнула семилистная тиара из золота, украшенная рубинами. Показались рыжие локоны, скрученные в спирали, затем белоснежный лоб, девичьи брови и глаза. Изумрудные радужки очей таили бесконечную глубину. Эмиль попал под чарующий взгляд диковинной птицы и застыл в изумлении. Крыло постепенно опускалось. Точеный носик, румяные щечки и гранатовый рот.

– Ты прекрасна! Просто чудо! – прошептал впечатленный Времянкин.

Птица сделала глубокий вдох, разомкнула губы и протянула на «А» волшебную мелодию из пяти нот. Затем, наполнив грудь воздухом, повторила мотив.

– Дивное сопрано! – восхищался Эмиль.

– Стой да слушай меня, добрый молодец, ничего не скрою, что ведаю, – завела она протяжную песню. – Счастье встретишь ты долгожданное, когда птица вернется черная. Когда тот, кем ты стал, разоковится. Когда тот, кем ты был, воротится. Он обнимет дочь кудрявую, и пройдут печали разные. Для того чтобы сбыться этому, предпринять должен ты усилие. Путешествие в светлый Ирий в сад. Ко горам Рипейским сплавати. Там есть терем Марены Свароговны, где все время идет гуляние. Там играют гусли всякие и звенит струна золоченая. Будешь биться в засов на дереве, распахнутся двери железные. Ты в палату войдешь Маренушки. У Марены идет развеселый да пир. У Марены все гости приезжие. Из далекого царства, из темного: в ряд сидят там Горыня с Дубынею и Усыня с Кащеем да Виевичемъ, сурью пьют, гречной кашей закусывают. Будешь кланяться в ножки Маренушке и окажешь гостям уважение. Разрешили чтоб с другом встретиться и домой чтоб вернуться позволили. Ты отыщешь друга старого, он тебе растолкует истину…

Эмиль держался за прутья и внимал каждому слову птицы с открытым ртом. Она набрала воздуху, чтобы продолжить, как вдруг Времянкина оторвали от клетки. Это была Ольга. Она оттащила мальчика за шиворот и задернула покрывало.

– Плохая идея говорить с Гамаюн! – сердито сказала Ольга, выставив вперед указательный палец.

– Гамаюн? Это вещая птица? – спросил Эмиль.

Ольга выбралась из кустов и зашагала к кофейному столику. Времянкин рванул за ней.

– Что это было? – настойчиво интересовался он.

– Ты ничего не понимаешь. Ты новичок в нашем мире. Ее пения опасны! Еще хотя бы одно слово – и ты потерял бы слух. Как наша Настя когда-то. Или еще хуже – распрощался бы с жизнью, если это можно так назвать.

– Постойте!

Эмиль обогнал Ольгу и остановился перед ней. Мальчик смотрел на женщину взволнованно и не знал, с чего начать.

– Ну, что ты так смотришь? Я же добра тебе желаю, – опередила его Ольга.

– Гамаюн говорила что-то важное! Она сказала, что я могу быть счастливым. Я не все понял, но, кажется, есть путь все исправить. Помогите понять пророчество.

– Люди хотят знать, что их ждет, потому, что боятся смерти. Но знание будущего никого не делало счастливым, поверь мне. Соблюдай уговор, заключенный с Василисой, трудись на славу, пока есть такая возможность. Вот мой тебе совет. Больше я помочь ничем не могу.

– Чего вы боитесь?

– Чего я боюсь? Да мало ли чего. При чем здесь это?

– Я не знаю. Может быть, вы боитесь Василису? Насколько я понял, в вашем мире она имеет вес.