Орсон Петерсен - Работа над ошибкой [litres]

Эмиль обратил внимание, что Ольга поглядывает на конька.

– Василиса? – Женщина рассмеялась. В ее смехе было что-то неестественное, словно она храбрилась через силу. – Ты думаешь, я боюсь эту взбалмошную девчонку? – возмутилась она.

– Почему нет? Она из могущественного клана. Вы боитесь ее гнева. Я угадал?

Ольга уперла руки в бока и уставилась на Времянкина.

– Дорогая Ольга, вы рассказали вашу историю, и я проникся ею. Но подумайте, ведь я тоже оборотень. Правда, по собственной воле. Слаб я был и пошел на сделку. Думал, яркой жизнью заживу. Но не рассчитал, что, обманывая людей, счастливым не станешь. И любовь всей своей жизни я потерял и, кажется, еще кое-что важное. Вы должны понять это.

Глядя в глаза Эмилю, Ольга выставила вперед указательный палец.

– Три вопроса. Но на этом все.

– Идет! – Лицо Времянкина просияло.

Он оттянул пальцами нижнюю губу и задумался. Учуяв запах корицы, Эмиль посмотрел на кофейный столик: на широком блюде благоухали сдобные улитки в белой глазури.

– Ой! Совсем забыла. Я же приготовила для тебя угощение, – взмахнув руками, защебетала Ольга.

Она положила одну булочку на отдельное блюдце и жестом пригласила Эмиля к столу.

– Пожалуйста, попробуй, Эмиль. Улитки с корицей и изюмом – мой конек.

Мальчик сел в кресло. Ольга села напротив.

– Пахнет вкусно, – сказал Эмиль, поглядывая на румяную сдобу.

– Угощайся!

Времянкин надломил хвостик теплой спирали и отправил в рот. Ольга с интересом следила за реакцией гостя.

– Ну и?..

– С изюмом и грецким орехом. И с шоколадной крошкой. Все как я люблю! – делился Эмиль первыми впечатлениями. – Ммм-м. Волшебный вкус! – добавил он.

Ольга Ильинична улыбнулась. Времянкин откусил кусочек, измазав глазурью кончик носа, и отпил какао.

– Ничего подобного в своей жизни не пробовал, – продолжал нахваливать угощение Эмиль. Не успев проглотить пережеванное, мальчик откусил еще. – А жизнь у меня не такая короткая, как может показаться. Знаете, сколько мне лет? – спросил он с набитым ртом.

– Да знаю я про тебя все. Не торопись, жуй.

Ольга с улыбкой взирала на проголодавшегося парня. Эмиль сбавил темп и отдышался.

– Я не все запомнил из того, что говорила Гамаюн. Некоторые слова я даже не понял, но кое-что все же запомнил: «Когда птица вернется черная», например, – начал Эмиль. – Не так давно я вступил в переписку с неизвестным мне отправителем, который утверждал, что он, а точнее, она является моей дочерью. Сообщения приносила черная птица. Ворон. Гамаюн пела о нем?

– Ворон. Иначе – Корвус. У нас считается особой птицей. Он может летать и в мире живых, и в мире мертвых. Если получаешь весточки с вороном, будь уверен, они с того света. Гамаюн имела в виду его, да.

– Хмм… Его давно не было. У меня есть подозрения, что он у Яна…

Мальчик стиснул зубы и посмотрел на Ольгу, вытаращив глаза.

– Это вопрос? – уточнила она.

– Нет.

– Нет?

– Нет! Сейчас, одну секунду. Это непросто. – Времянкин почесал затылок.

– Думай хорошенько. Один вопрос ты уже использовал.

– Хорошо, хорошо. Ворона посылала моя дочь?

Эмиль уставился на Ольгу так, словно они играли в шахматы. И после важнейшего хода конем он ожидал ответной реакции.

– Да! – подтвердила она.

Времянкин задумался. Он выковырял пальцем изюминку из улитки, отправил ее в рот и начал медленно пережевывать.

– Значит, все-таки у меня есть дочь…

– Ты в этом сомневался?

– Я не был уверен. Вы сказали, что ворона используют для связи между мирами. Значит, моя дочь в другом мире. – Эмиль вдруг загрустил от своих догадок. – Моя дочь мертва?

– Нет, Эмиль. Твоя дочь жива!

– Это точно?

– Абсолютно.

– Но как же это? Не сходится.

– Я ответила на три вопроса. И, боюсь, это все: у нас был уговор.

– Кажется, вопросов стало только больше. Ну да ладно. Просто ради интереса… Почему только три вопроса? Не пять, не девять. Три. Что в этой цифре такого?

– Попробуй поговорить со своей булавкой. Может, она что подскажет.

Эмиль рефлекторно коснулся конька рукой, проверил, на месте ли он.

– Ты носишь ее постоянно? – спросила Ольга, отпив какао.

– Да.

– Помогает?

– Не просто помогает. Она мне жизненно необходима.

– Похоже на зависимость.

– Ну… Да, наверное. Только отказ от этой зависимости равноценен смерти. Однажды, лишившись Вергилия – иногда я называю так своего конька, – я испытал кошмарные боли. Я думал, это все, конец. Когда он рядом, я в порядке.

Ольга взглянула на наручные часы.

– А время-то уже шесть! – воскликнула она и вскочила с кресла. – Пора накрывать стол к ужину.

Женщина посмотрела на паренька, тот сидел, свесив голову.

– Я хочу сделать тебе подарок, – неожиданно заявила Ольга.

– Подарок? – мальчик поднял глаза.

– Пойдем.

Ольга направилась к выходу. Времянкин последовал за ней.

Когда они оказались на кухне, Ольга закрыла на ключ витражную дверь. Эмиль обратил внимание на квадратный конверт, похожий на обложку винилового диска, лежащий на краю столешницы. Уголок конверта украшал подарочный бант.

– Это подарок. Тебе, как ценителю хорошей музыки.

Ольга взяла конверт и передала его Эмилю. На белом глянце переливался черный курсив. Надпись гласила: «Клуб «Лукоморье». Лучшие выступления».

– Что это за клуб «Лукоморье»? – поинтересовался Времянкин.

– Достаточно вопросов. – Ольга положила руку на плечо мальчика и посмотрела ему в глаза. – Где не хватает слов, говорит музыка. Думаю, тебе будет особенно интересна четвертая вещь в этом альбоме, – загадочно произнесла она и улыбнулась. – Ну а теперь ступай в гостиную. Я начну готовить ужин.

– Спасибо за подарок! И вообще, за все! Я могу вам чем-то помочь?

– Нет. Иди к остальным.

Эмиль прошел через темный коридор к гостиной и остановился в дверях. На подходе к комнате он услышал тихий ритмичный треск. В полумраке зала мерцал белый луч. Маша и дети сидели, прижавшись друг к другу, на диване и смотрели на экран, растянутый над камином, а кот тем временем демонстрировал им диафильмы. Он лениво нажимал передней лапой на большую кнопку пульта проектора. Один слайд неспешно сменял другой: развивался сказочный сюжет. Зрители тихонько хихикали над повествованием. Негромко тарахтел вентилятор проектора. В воздухе ощущался сладковатый запах нагретой пленки.

Дети обычно боятся темноты, но иногда темнота таит волшебство. Наверное, подобные вечера и формируют в людях положительные качества, в них столько тепла. А если учесть, что где-то в доме набирался сил глава семейства, то развлечения лучше было не придумать. Весь первый этаж заботливо стерег тишину. Дом будто пропитался атмосферой безопасного покоя.