Орсон Петерсен - Работа над ошибкой [litres]

– Семь.

– С ума сойти. Это круто! Действительно впечатляет!

– Спасибо!

Женя повернулась к стойке. Она случайно коснулась своими пружинистыми ягодицами плеча Эмиля. Он тут же представил ее без одежды. «Наливное яблочко. Спелое. В самом соку. Черт! Красивая девушка – путь к могиле. Без похоти у меня был покой, которого так не хватало взрослому Эмилю. Необходимо продлить период сексуального воздержания! Рано, рано я созрел. Я должен направить эту энергию в творчество. Тем более что секс для меня пока вне закона. Черт! Она хороша», – думал Времянкин. Женя повернулась к мальчику с жужжащей машинкой в руках и принялась ровнять затылок клиента. Эмиль реагировал мурашками на каждое ее прикосновение. Умышленное и нечаянное. Рукой или бедром. Он представлял, каким мог бы быть их секс. Он хотел Женю. Накидка защищала его от позора.

– А я вот стригу, стригу. А волосы все не кончаются и не кончаются, – посетовала Женя с улыбкой.

Она грустила какой-то глубокой, не мимолетной грустью. Это читалось за ее дежурной приветливостью.

– Вы делаете людей лучше, – поспешил успокоить ее Эмиль.

– Спасибо! Хотя это не всегда так, скажу по секрету.

– Обещаю молчать об этом.

– Ха-ха. Договорились!

– Вам нравится то, чем вы занимаетесь? – спросил мальчик.

– Хмм… Серьезный вопрос.

– Да? Можете не отвечать.

– Наверное, да. Нравится. Иначе зачем бы я тратила на это столько времени? Правильно?

– Такое бывает, что делаешь что-то по инерции. Машинально.

– Я стараюсь меньше думать об этом. Просто делаю, вот и все. Мою волосы, стригу волосы, крашу волосы, укладываю волосы. Но, если так подумать, я люблю волосы и неплохо в них разбираюсь. И у меня есть своего рода достижения, несколько побед на конкурсах. Сейчас я мастер, предположим. Через год получу высшую категорию. Потом открою свой салон. Как знать. – Женя улыбнулась.

– Планы грандиозные! Интересно, когда у вас будет свой салон, вы будете в нем стричь?

– Надеюсь хорошо зарабатывать к тому времени и иметь возможность путешествовать. Как вы.

– А как же волосы?

– Ну, не знаю. Буду стричь в свое удовольствие. Родных, друзей. Не так, чтобы по восемь часов на ногах. Это довольно утомительно.

– Понимаю вас. После многочасовых репетиций чувствую усталость. Приходится напрягать позвоночник, руки. Это тяжело.

– Представляю.

Возникла пауза.

– Почему вы в костюме? Было выступление? – поинтересовалась Женя.

– Нет, только предстоит через пару часов.

– Так вы, наверное, спешите?

– Немного.

– Так, сзади убрала, с боков тоже. Сверху чуть оставила. Или убрать?

– Убрать.

– Да? А мне так нравится. Красиво!

– Мне не до красоты.

– Поняла. Десять минут и закончу. Потом смоем состриженные волосы и все. Так нормально?

– Отлично!

После всех процедур Эмиль поблагодарил Женю и направился к выходу. Он остановился у стойки регистрации и посмотрел на девушку.

– Твой папа уже рассчитался, – не дожидаясь вопроса сообщила она.

– Он не мой папа.

– Да? Вы так похожи.

– Похожи? Это вряд ли, – буркнул Времянкин и вышел на улицу.

За то время, что он провел в салоне, успело стемнеть. Эмиль сел в автомобиль Яна. Машина тронулась. Наставник, прищурившись, разглядывал новую стрижку своего ученика.

– И что, тебе так нравится? – с усмешкой спросил он.

– Да.

– Аскетичный образ.

– Вроде того.

– По-моему, это крайность.

– Чем меньше отвлекающих факторов, тем лучше. Отрастут миллион раз.

– Ну-ну.

«Дура. Я не похож на него ни капельки. Мой отец был хорошим человеком: честным, понятливым, ответственным, серьезным. А иногда и веселым. Он был хорошим. Это точно. Не то что Ян. Этот вообще без совести. Неужели он решил заявиться на концерт после всех своих «подвигов»? Еще разоделся. Зла не хватает. Я тоже хорош, раздухарился перед парикмахершей. Дурень несчастный. Страшно подумать, но я не могу вспомнить лицо своего отца. Какие-то ускользающие образы. Странно. После концерта надо будет заехать домой», – решил Эмиль.

– Я не смогу присутствовать на выступлении, – сообщил Ян.

Он закинул ногу на ногу и расставил руки в стороны, упершись ими в подушки дивана.

– Почему?

– У меня есть дела. Мы оставим тебя у входа, а после концерта заберем.

– Как скажешь.

В фойе концертного зала Эмиля встретила Алена. Она проводила брата в гримерную: это была просторная комната с ковровым покрытием на полу, обоями кофейного цвета и подсвеченными зеркалами вдоль стен. В центре гримерки стоял стол с закусками и напитками. В помещении присутствовало еще несколько артистов, ожидавших начала концерта. Все они были взрослыми и, судя по набору инструментов, принадлежали к числу академических музыкантов. Кто-то из них переодевался, кто-то перекусывал, кто-то разминался. Времянкин увидел свободное кресло в углу комнаты и направился к нему. Там он снял куртку и сел. Алена остановилась у накрытого стола, взяла чистую тарелку и нагрузила ее бутербродами. Затем подошла к Эмилю и вручила тарелку брату.

– Поешь, – сказала она и села рядом на невысокий пуф.

– Спасибо.

– Ты похудел. Нормально себя чувствуешь? А с носом что?

– Все нормально. Нос разбил в темноте, ударился об дверь.

– Кошмар! – Алена пригляделась к переносице брата и цокнула языком. – Сломал, похоже. Надо к врачу.

– Завтра схожу.

– Постригся.

– Да.

– Мне нравится.

– Хорошо.

– Эмиль, я была дома. Там какие-то надписи на стенах. На кухне и в коридоре.

– Да, прости. Я не успел стереть.

– Что это? Белиберда какая-то.

– Я все сотру, не бери в голову.

– Ты точно в порядке, братец?

– Точно. Не переживай.

– У нас уже на несколько недель вперед все расписано. Это определенные обязательства, ты же понимаешь?

– Конечно.

– Если тебе нужен отдых, ты скажи. Я что-нибудь придумаю.

– Не нужно, я в норме. У тебя, случайно, нет с собой фотографии родителей? – спросил Эмиль.

– Чего это вдруг?

– Захотелось посмотреть.

– Дома есть альбом: в комоде, в гостиной.

– Поищу. Как у Родиона дела?

– У парня новое развлечение – устроил на чердаке обсерваторию. Установил телескоп и пялится в темное небо, не отогнать. Измеряет что-то, замеряет, записывает.

– Хм… – Эмиль улыбнулся.

– Не знаю, будет ли толк… Или блажь очередная. Про хоккей даже не вспоминает. Попросил записать его в летний космический лагерь.

– Записала?

– Записала. – Алена вдруг понизила громкость голоса и пригнулась к Эмилю: – А этого… Филиппа… сына Люды, помнишь?

– Да.

– Она мне похвасталась… Приезжали тренеры из какого-то невероятного хоккейного клуба и предложили им контракт. Представляешь? Карьера у парня в кармане. Скажи, наглость? Ну, ему никак не десять лет. Хоть убей. Где справедливость?