Орсон Петерсен - Работа над ошибкой [litres]

Эмиль не стал уходить далеко от лестницы и разместился за столиком для двоих в уголке заведения. Он сел лицом к сцене, расположенной в другом конце зала. Откинувшись на спинку стула, мальчик выбрался из цилиндра света, нисходящего на белую скатерть от тряпичного абажура. Времянкина почти не было видно. Лишь кончик носа и подбородок мальчика касались края желтоватого луча.

С этого места хорошо просматривалась вся сцена: пианист, контрабасист и ударник раскачивали ритм. «Это Эрик… – с волнением осознал Эмиль, – что у него с лицом? Одет нормально, прическа та же – он почти не изменился. Но эти темные шрамы на лице… Он выглядит спокойным и даже довольным. Черт… Как бы его позвать?» Немного освоившись, Эмиль вернулся в луч света, чтобы обнаружить себя. Как только под абажуром появилось сосредоточенное лицо мальчика, официант заметил его и направился к юному посетителю. Остановившись у столика, мужчина достал из кармана фартука блокнот и ручку и приготовился записывать.

– Что желаете? – начал он.

– Можно листочек и ручку?

Официант вырвал страничку из блокнота и вместе с ручкой протянул посетителю. Когда мужчина нагнулся к столу, Эмиль заметил под платком темно-синюю борозду, опоясывающую шею официанта. Мальчик не стал надолго задерживать взгляд на чужом шраме, взял ручку и написал на листке: «Нужно поговорить! Эмиль».

– Передайте это, пожалуйста, барабанщику, когда у них будет пауза, разумеется.

Времянкин сложил листок пополам и отдал официанту. Пока тот шел к сцене, группа как раз доигрывала коду. Эмиль видел, как мужчина протянул Эрику записку, сказал что-то и указал рукой на столик, где располагался автор послания. Сразу после этого он отошел к бару. Эрик прочитал письмо, вытер ладони об штанины и, дав понять музыкантам, что собирается отойти, спрыгнул со сцены в зал. Пианист и контрабасист продолжили вдвоем. Подойдя к столику, Эрик повернул стул, плюхнулся на сиденье боком к Эмилю, закинул ногу на ногу, положил локоть на скатерть и подпер пальцами висок. Затем он жестом подозвал официанта.

– Будешь что-нибудь? – обратился Эрик к Эмилю.

– Я бы выпил кофе, но мне нечем заплатить.

– Два кофе, – сообщил Эрик официанту, не успевшему дойти до столика. – И чимичангу. И малиновый лукум…

Эмиль смотрел на Эрика, пока тот делал заказ. При всей своей вальяжной позе он выглядел слегка нервным. Эрик шмыгал носом после каждого слова и часто трогал уголок рта указательным пальцем. Лицо Эрика было трудно разглядеть, поскольку он перегородил его выставленным на стол локтем, что также наталкивало на мысль о некотором стеснении старинного друга. На нем была куртка из темно-синего денима. Из-под нее торчал расстегнутый воротник черной рубашки.

– Сейчас все будет… – уверил он Эмиля.

– Привет, Эрик!

– Ах да… Привет.

Эрику никак не удавалось задержать взгляд на мальчике. Его глаза то и дело перепрыгивали в темноту.

– Ты в порядке? – поинтересовался Эмиль.

– Я? Не знаю, а ты? – холодно отреагировал Эрик.

– Хм… Тебе неинтересно, почему я так выгляжу?

– Да нет. Не особо.

– Мне пришлось через многое пройти, чтобы встретиться с тобой.

– Да ну?

– Похоже, ты не рад?

– Не знаю. Я не рад?

Подошел официант с подносом, выставил на стол две чашки кофе, тарелку с чимичангой, вазочку со сладостями и сразу после этого удалился.

– Послушай, Эрик, у нас всего десять минут… На загадки нет времени.

Эрик развернулся к столу, придвинул к себе тарелку с чимичангой и принялся есть. Эмиль наконец смог разглядеть его лицо. Мертвецко-желтая кожа с подсохшими черными оспинами, полопавшиеся капилляры на белках глаз.

– Черт, Эрик… Паршиво выглядишь.

– Спасибо, – усмехнулся тот и затолкал в рот прилипшее к губе зернышко кукурузы. – Хочешь?

Он протянул Эмилю чимичангу.

– Нет, спасибо.

– Как хочешь.

Времянкин задумался и отпил кофе.

– Почему ты так себя ведешь? – терялся в догадках Эмиль.

– Кажется, это первый правильный вопрос. А что ты думаешь?

– Я не знаю.

– Между тем это важно. Ведь это ты решаешь, как я выгляжу, как я себя веду, что говорю и прочее.

– Не понял.

– Я такой, потому что ты представляешь меня таким. И чимичангу эту… Я даже не знал, что такое блюдо существует. Но знаешь, довольно вкусно.

– То есть ты хочешь сказать, что ты плод моего воображения? – усмехнулся Эмиль.

– В яблочко! Можешь проверить.

– Хм…

Эрик взял со стола чашку горячего кофе и опрокинул содержимое на себя.

– А-а-а! – вырвалось из его уст.

Он вскочил со стула и оттянул облитую рубашку от тела. Эмиль вытаращил глаза на своего визави. Эрик вдруг поднес кулак к голове и что есть мочи ударил себя по лицу. Голова тотчас упала с плеч барабанщика прямо на пол и прокатилась пару метров. Обезглавленное тело обмякло и рухнуло на землю.

– Вот черт! – оторопел от изумления Эмиль.

– Ты не мог бы… Не мог бы поднять меня? – лежа лицом вниз, произнесла Голова.

– Конечно.

Времянкин слез со стула, поднял Голову за уши, положил на стол и сел напротив нее.

– Пожалуйста, не надо больше проверять… – спокойно попросила Голова.

– Это я сделал? Я только подумал… Не ожидал, что ты станешь бить себя, – оправдывался Эмиль.

– Ладно, замяли.

– Да что происходит? – нервничал мальчик.

– Ты застрял в лимбе… Вот что происходит. Ты вроде и жив, и мертв. Но и не жив, и не мертв.

– Что?

– Тебе кажется, что ты бороздишь моря, общаешься со сказочными героями, что ты мальчик семи лет, в конце концов. Но на самом деле ты лежишь в больничной палате и спишь беспробудным сном. Как та царевна в хрустальном гробу.

– Почему в палате? – прищурился Эмиль.

– Ты прыгнул с моста. В ту ночь. И вот… Можешь положить мне в рот лукум? – попросила Голова.

Эмиль задумался, взял из вазочки посыпанный пудрой кубик розового лукума, протянул к Голове и, не глядя, ткнул сладостью в нос Эрику.

– Хмм… Чуть ниже, – скорректировала координаты Голова.

– Прости.

Времянкин сунул лукум в рот Эрику и вытер салфеткой сахарную пыль с его носа.

– Спасибо! Все, что ты видел в последнее время, это игры твоего воображения. Люди, которых ты знал, места, в которых бывал, книги и музыка смешиваются как в калейдоскопе. Дело в том, что при помощи воображения невозможно познать непознанное. Вот оно и складывает осколки воспоминаний. Чередует реальных людей с проекциями, трансформирует их, меняет местами и так далее.

– То есть ты хочешь сказать, что всего этого не происходит в реальности?

– Мысли вполне реальны. Но это не явь, друг.

– Раз это вымысел, я могу подчинить его себе?

– Можешь. Твоя голова – твои правила. Как меня, например, ты заставил облиться кофе. Хотя знаешь, все-таки странно, что ты выбрал столь жестокий способ. Не важно… Как ты понимаешь, я не Эрик, а твое представление о нем, ведь Эрика давно нет в живых. Но! Речь не об этом. Некоторые личности прочно засели у тебя в мозгу, где-то глубоко в подсознании, и чувствуют себя настоящими хозяевами положения. Управлять ими не так-то просто. Кое-кто из них способен управлять тобой.