Сергей Кузнецов - Живые и взрослые [трилогия]
- Название:Живые и взрослые [трилогия]
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Литагент Лайвбук
- Год:2019
- Город:Москва
- ISBN:978-5-907056-07-7
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Сергей Кузнецов - Живые и взрослые [трилогия] краткое содержание
Граница удерживает хрупкое равновесие между миром живых и миром мертвых.
Так было не всегда: живые жили вместе с мертвыми, пока большая, кровопролитная война их не разделила. По обе стороны процветают шпионаж и настороженное недоверие. Ника,
Гоша, Лёва и Марина были уверены: мертвые – жестоки и опасны, а Граница – великое благо, созданное великим народом, но очевидцы вспоминают совсем другое. Так кто прав и как быть, если вдруг встретишь мертвеца?
Живые и взрослые [трилогия] - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
Недавно, уже в ноябре, Ксения, новая литераторша, вызвала Гошу, а он, как назло, ничего не читал. То есть он, напротив, читал весь вечер, но вовсе не ту скучищу, которую они проходили. Нет бы Нике подсказать ему, пока шел к доске, – она-то читала, что задано! Короче, Гоша схлопотал «пару», а Ника потом сказала, мол, была уверена, что он и сам все знает.
Нике, конечно, хорошо говорить – а Гоше все чаще кажется: ничего он не знает, ни в чем он не уверен.
Зачем учить уроки? Зачем горбатиться в школе десять лет, а потом еще пять в Университете, если в конце концов окажешься рабочим на соседнем заводе, как родители каких-нибудь тупых пятнашек?
Зачем напрягаться, если мир все равно нельзя изменить? Лучше лежать на диване с тупой детской книжкой.
Впрочем, лежать на диване тоже скучно – куда интересней ходить в кино. Денег на билет, конечно, не было, но Гоша придумал способ попадать в зал – интересный и рискованный.
Отодвинуть гнилую доску в заборе, пролезть во двор завода «Станкоремонт». Потом перекинуть через плечо сумку, короткой перебежкой – до глухой кирпичной стены, с разбегу подпрыгнуть, достать до нижней перекладины пожарной лестницы, вцепиться в холодный железный прут, подтянуться, перехватить руки – и быстро карабкаться вверх. Где-то на высоте третьего этажа перейти на карниз – не слишком широкий, но можно вжаться в стену и мелкими приставными шагами преодолеть полтора метра, а потом пригнуться, поднырнуть под распахнутую створку окна и там, едва держась за раму, осторожно приподнять голову и заглянуть внутрь. Если и в туалете никого нет, уже через минуту Гоша как ни в чем не бывало прогуливается в фойе заводского клуба – по ту сторону билетного контроля. Тут, конечно, все зависело от везения – однажды Гоша скорчившись просидел под окном минут десять, дожидаясь, пока двое курильщиков, забывших о фильме, кончат обсуждать заводские новости, – но обычно он успевал в зал как раз после журнала, садился на свободное место, а потом уходил вместе с добропорядочными зрителями, честно заплатившими за билеты.
В тот раз Гоша, едва высунув голову, сразу увидел: в туалете кто-то есть. Он нырнул назад и затаился. Через пару минут хлопнула дверь, но на всякий случай Гоша решил еще чуть подождать и только приготовился высунуться снова, как прямо над головой раздалось:
– Эй, пацан, руку давай, а то грохнешься.
И чьи-то крепкие пальцы схватили его за запястье. Попался! – подумал Гоша, но, подняв голову над подоконником, увидел мальчишку примерно своего возраста, широкоплечего и светловолосого, с приплюснутым носом и маленькими глазками.
Гоша узнал его даже раньше, чем влез в окно: старый враг, Вадик из «пятнашки».
Когда все началось? Может быть, когда Марина сказала: я больше не хочу менять мир?
Ника не поняла тогда и не хочет понимать сейчас – как можно так легко сдаться? Все знают: мир устроен жестоко и несправедливо, а те, кто готов с этим смириться, просто боятся, думают, у них не хватит сил, лгут себе и другим.
Ника так Марине и сказала. Ух, как та разозлилась! Кричала, что вовсе не боится, просто с нее хватит одной Зиночки, и не так уж плох этот мир, чтобы убивать людей.
Я тоже не хочу убивать, сказала Ника, а Марина ответила: когда мир меняется, всегда гибнут люди.
Ника замолчала, а про себя подумала: раз так, я справлюсь одна. Или вдвоем с Гошей.
Сегодня ей кажется: одной у нее не хватит сил, а Гоша… вдвоем с Гошей ничего не получится.
– Мы знаем, что религиозный культ мертвых служил закабалению живых и отвечал интересам правящей мертвой верхушки, – тараторит у доски Оля Ступина.
В этом году Марина ушла в другую школу, и Оля вновь стала старостой. Вот и ходит теперь довольная, расправив плечи и задрав нос. За лето вымахала – смотреть противно. Форменное темное платье едва достает до колен, белоснежный фартук с голубоватыми кружевами топорщится на груди. Вылитая студентка-второкурсница, с ненавистью думает Ника. На улице никто и не подумает, что школьница. Парни, небось, пристают, хотят познакомиться.
Ну и пусть. Мне-то какое дело?
Вовсе не было бы дела, если бы на школьной дискотеке Гоша не протанцевал с Олей три медленных танца. Ему, наверно, тоже нравится – короткая юбка, яркая помада, духи на весь зал воняют – фу!
Ника тогда так разозлилась, что в понедельник демонстративно не обращала на Гошу внимания. К вечеру остыла, конечно, но во вторник Гоша вообще не пришел, к телефону не подходил, да и сам Нике не звонил.
Ну, раз он не звонит – Ника тоже гордая. Может, он с Олей Ступиной по телефону треплется? Ну и пожалуйста! Пусть ему Ступина рассказывает, как сегодня Рыба назвала его злостным прогульщиком и пригрозила, что отправит в техникум.
Гоша – злостный прогульщик? Нет, наверняка у него какие-то важные дела.
Впрочем, Нике-то что? У него дела – пусть сам и разбирается. Она звонить не будет, даже чтобы про Рыбу рассказать.
Или все-таки позвонить?
Ника смотрит в окно. Белый снег опускается на город, зима пришла, еще одна зима без мамы и папы.
Возможно – последняя зима с тетей Светой. Этой осенью Ника трижды вызывала ей скорую, уговаривала лечь в больницу, но тетя твердила, что если уходить, то уходить дома.
– Эксплуатации и унижению живых служила вся система мертвых ритуалов, – продолжает Ступина, – в том числе обряды жертвоприношения, призванные запугать живых и сделать их покорными.
Ника тихонько вздыхает. История с каждым годом все скучнее. Два года назад проходили войну и Проведение Границ, а теперь добрались до древних времен, о которых толком ничего не известно – одни догадки. Вот и талдычат на каждом уроке: до Проведения Границ все принадлежало мертвым, живым жилось так трудно, что хоть плачь.
Можно подумать, сейчас легко.
Оля возвращается на место. Историк Михаил Владимирович привычно выводит в журнале пятерку и, оглядев класс, спрашивает:
– Кто-нибудь хочет дополнить?
Что тут дополнишь? Ступина, как обычно, слово в слово пересказала главу из учебника – но тут в заднем ряду взлетает рука.
– Что, Потоцкий, какие-то вопросы?
Поднимается худой черноволосый мальчик. Ника его почти не знает: Кирилл – новенький, в классе всего две недели, с начала четверти.
– Михаил Владимирович, у меня дополнения к ответу Ступиной.
Кажется, весь класс поворачивается к Кириллу. Дополнения к ответу Ступиной? Невиданное дело!
– Да, пожалуйста, – похоже, историк тоже немного удивлен.
– Можно к доске, Михаил Владимирович?
– Да, Потоцкий, конечно.
Мальчик проходит совсем рядом с Никой. Она замечает – на нем мертвые кроссовки и черные джинсы, наверняка тоже мертвые.
– Оля правильно сказала, что жертвоприношения делали живых покорными, – начинает Кирилл, – однако этим не ограничивалась их функция. Говорили, что жертвоприношение нужно, чтобы подготовить живых к неизбежному Переходу. Хотя в древние времена еще не существовало Границы, будущий Переход все равно пугал людей.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: