Сергей Кузнецов - Живые и взрослые [трилогия]
- Название:Живые и взрослые [трилогия]
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Литагент Лайвбук
- Год:2019
- Город:Москва
- ISBN:978-5-907056-07-7
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Сергей Кузнецов - Живые и взрослые [трилогия] краткое содержание
Граница удерживает хрупкое равновесие между миром живых и миром мертвых.
Так было не всегда: живые жили вместе с мертвыми, пока большая, кровопролитная война их не разделила. По обе стороны процветают шпионаж и настороженное недоверие. Ника,
Гоша, Лёва и Марина были уверены: мертвые – жестоки и опасны, а Граница – великое благо, созданное великим народом, но очевидцы вспоминают совсем другое. Так кто прав и как быть, если вдруг встретишь мертвеца?
Живые и взрослые [трилогия] - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
Как много все-таки зависит от того, какое слово подберешь, думает Ника. Мы говорим о тех, кто стали мертвыми, что они «ушли». А «Переход» – это про тех, кто добровольно пересекает Границу: мертвые – чтобы напасть на живых, или живые во время войны – защищая границы звезды . А сегодня – ученые шаманы и орфеи, работающие в Министерстве по делам Заграничья.
– Каждый человек знал – и знает сегодня, – продолжает Кирилл, – что рано или поздно ему нужно будет совершить этот Переход. Разве это не самое важное и сложное путешествие? Как же лучше подготовиться к нему?
Выходит, и о моих родителях можно сказать, что они не ушли, а перешли, думает Ника. Хотя – какая разница? Впрочем, нет: уходят от кого-то, уходят навсегда, а переходят… переходят с одной стороны улицы на другую, из класса в класс, из школы – в школу.
Ведь Кирилл только что перешел в нашу школу. Может, поэтому он смог подобрать такое слово?
Ника вспоминает, как ей было трудно, когда она была новенькой. Особенно первый месяц, пока не подружилась с Лёвой, а потом с Мариной и Гошей. Кириллу, наверное, тоже одиноко – и Ника думает, что надо обязательно подойти к нему после урока.
– В жизни человека есть много других переходов, – говорит Кирилл. – Мальчик становится юношей, девушка становится матерью. Пройдя через переходный возраст, мы становимся взрослыми. Каждый переход – маленькая модель Главного Перехода, о котором я говорю и который нас всех пугает. Этот страх так велик, что мы стараемся не думать о нем, и цель жертвоприношений – не дать живым забыть, что они станут мертвыми. Каждый небольшой переход – например, из неженатого состояния в женатое – сопровождался жертвой, сознательно вызванным Главным Переходом. Воины отправлялись на войну – и приносили в жертву прекрасную девушку, чтобы помнить о том Главном Переходе, который их ждет. И конечно, эта жертва была добровольной.
Жаль, что Гоши нет, думает Ника. Вот бы кому понравилось! Все сразу становится на свои места: ну да, жертва сопровождала любое важное событие в жизни древних не только потому, что напоминала им о «Главном Переходе», как его называет Кирилл, но и давала силы, вдохновляла – особенно если это было человеческое жертвоприношение. Людям как будто говорили: смотрите, этот человек только что совершил такой сложный переход – неужели вы не справитесь с таким пустяком, как далекое путешествие или рождение ребенка?
– И еще одно, – говорит Кирилл. – Жертвоприношения служили основой древней экономики. Существуют данные, что при любом жертвоприношении выделяется энергия, связанная с Переходом. Можно сравнить это с химической реакцией: чем более крепкие связи рвутся, тем больше энергии выделяется. А какие связи крепче связей живых с их близкими, с самой жизнью? Поэтому можно предположить: жертвоприношения служили источником энергии, необходимой для развития мертвых технологий, которые потом заимствовали живые.
Что он говорит, ужасается Ника. Он что, забыл: официально считается – мертвые заимствуют наши технологии, а не наоборот. Что сейчас начнется – страшно подумать!
Но Михаил Владимирович молчит, а Кирилл, будто прочитав мысли Ники, продолжает:
– Разумеется, речь идет о временах до Проведения Границ. С тех пор все решительно изменилось – хотя вполне возможно, что некоторые трагические события последних шестидесяти лет тоже были масштабным жертвоприношением.
Тут историк приходит в себя.
– Что ты имеешь в виду, Потоцкий? – спрашивает он, и Нике кажется, что голос его чуть дрожит.
– Конечно, войну, Михаил Владимирович, – отвечает Кирилл. – Разве мы знаем что-нибудь более трагическое, чем война? Какие же еще события я могу иметь в виду?
В его голосе насмешка – или Нике только кажется?
Да, думает она, вечером позвоню Гоше. Черт с ними, с обидами – про такое надо рассказать!
Ну и заодно – про угрозы Рыбы и прогулы.
Первую попытку поступить в матшколу Лёва позорно провалил прошлой зимой, когда, узнав, что в восьмом классе появилось целых два места, решил перевестись в середине года. Машинописное объявление, висевшее на доске у входа, предупреждало, что экзамен проводится по расширенной программе седьмого-восьмого класса. Впрочем, там не было написано, что расширенная программа включает в себя не только алгебру и геометрию, но еще и теорию множеств, бойлеву алгебру и около трети университетского курса планиметрии.
Так и получилось, что, насколько широка «расширенная программа», Лёва узнал, только увидев в условиях экзаменационных задач незнакомые обозначения и, стыдно сказать, слова. Лёва покраснел так, как умеют краснеть только очень рыжие люди, за полчаса решил то, что мог, а внизу написал просьбу выдать полный список литературы за седьмой и восьмой класс, чтобы достойно подготовиться к будущему экзамену. Через неделю Лёва забрал свою работу, где на первой странице красовалась позорная тройка с минусом, а на последней мелким почерком легендарного Овсянникова были записаны названия одиннадцати книг, которые Лёве предстояло выучить наизусть в ближайшие месяцы.
Вторая попытка, предпринятая в июне, оказалась успешной – и вот уже Лёва сидит на дополнительном семинаре Саши Бульчина, выпускника школы и студента четвертого курса матмеха. Бульчин рассказывает девятиклассникам о фракталах – если честно, вовсе не потому, что фракталы включены в очередную расширенную программу (они не включены), и даже не потому, что они могут пригодиться при усвоении других тем (может, пригодятся, может, нет – кто их знает, этих школьников?), а просто потому, что фракталы – это, черт возьми, самое интересное и волнующее, что было придумано в геометрии за последние сто лет.
– А как же геометрия Рамина? – вскакивает Сережа Вольфин, невысокий мальчик в круглых очках.
– Читайте источники, молодой человек, – парирует Бульчин. – Рамин придумал свою геометрию положительной кривизны сто двадцать пять лет назад.
Лёва морщится: все никак не может привыкнуть, что не он – самый умный математик в классе. Вот и сейчас: что такое эта геометрия Рамина? Полминуты Лёва раздумывает, не сказать ли: а геометрию отрицательной кривизны – и того раньше! – но решает не рисковать. Может, геометрия отрицательной кривизны вообще невозможна? Или, напротив, придумана две с лишним тысячи лет назад, и попытка сострить только выдаст Лёвино невежество?
На последней странице тетради Лёва пишет: Геометрия Рамина, она же геометрия положительной кривизны – смотреть в библиотеке! Хорошо бы, чтобы книжку про эту геометрию выдавали на дом, думает Лёва, я бы в метро читал. Все-таки полчаса в один конец – полным-полно времени.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: