Сергей Кузнецов - Живые и взрослые [трилогия]
- Название:Живые и взрослые [трилогия]
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Литагент Лайвбук
- Год:2019
- Город:Москва
- ISBN:978-5-907056-07-7
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Сергей Кузнецов - Живые и взрослые [трилогия] краткое содержание
Граница удерживает хрупкое равновесие между миром живых и миром мертвых.
Так было не всегда: живые жили вместе с мертвыми, пока большая, кровопролитная война их не разделила. По обе стороны процветают шпионаж и настороженное недоверие. Ника,
Гоша, Лёва и Марина были уверены: мертвые – жестоки и опасны, а Граница – великое благо, созданное великим народом, но очевидцы вспоминают совсем другое. Так кто прав и как быть, если вдруг встретишь мертвеца?
Живые и взрослые [трилогия] - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
Гоша безразлично качает головой.
– Так вот слушай! Когда дипломаты или там орфеи из Заграничья возвращаются, они с собой везут не только мертвые джинсы или там мафоны, еще и журналы с книгами. Конечно, после Границы их шмонают и все такое отбирают – потому что, ну, мертвые журналы еще страшнее мертвых вещей. Считается, что эти журналы потом уничтожают, но на самом деле их свозят на секретный склад. Знаешь, зачем?
– Чтобы мальчишки про это байки травили, – говорит Гоша. – В секретном-секретном городе есть секретный-секретный склад… Даже если эти журналы и есть, их наверняка сразу уничтожают.
– Фигушки! – ухает Вадик. – Журналы есть, и они лежат на складе! А те, из Учреждения, кто склад охраняет, их тихонько распродают. Понемногу, конечно, и только проверенным людям. Сто́ят они – ого-го сколько! Ты представь – не какой-нибудь мертвый каталог, а настоящий мертвый журнал! С голыми телками! Вон где настоящее бабло. А ты говоришь – по-честному!
– Вот бы этот склад ограбить! – смеется Гоша и думает: родителям не пришлось бы больше на заводе работать, и на Университет было бы наплевать.
– Ну ты даешь! – хохочет Вадик. – Ограбить! Его, небось, охраняют, как крепость какую.
– Да ладно, – веселится Гоша, – крепость! В любую крепость можно пролезть! Скажем, подземный ход прорыть… или по стене забраться.
– По пожарной лестнице, да?
– Вот именно! – Гоша смеется. – Жалко, мы не знаем, где этот секретный-секретный город.
– Да никакой он не секретный, – говорит Вадик, – час на электричке, станция Александровск. Димка туда ездил пару раз, товар забирал.
И тут Гоша перестает смеяться, смотрит на Вадика, а потом говорит, сам не веря своим словам:
– Я, между прочим, не шучу – про ограбить.
День не задался с самого начала: ночью остановился будильник, и вместо того чтобы встать в семь утра, умыться, позавтракать и прийти за десять минут до начала уроков, Ника проснулась только без пяти восемь, и то тетя Света случайно разбудила, поднявшись пораньше, чтобы успеть к открытию универмага. Два дня назад ей опять стало плохо, и лучше бы сегодня отлежаться, но знакомая продавщица сказала, что завезут полонские туфли – не хотелось упустить.
К школе Ника прибежала в 8:35 – и сообразила, что можно было и не спешить: первым уроком литература.
Ника отряхивает снег с капюшона, постукивает друг о друга заснеженными ботинками. Проходит в раздевалку, вешает куртку на крючок и переобувается. Не спеша завязывает шнурки на кедах и думает, где лучше провести первый урок: здесь или в школьной библиотеке? Не успевает ничего решить – хлопает дверь, порыв морозного воздуха врывается в вестибюль, а вместе с ним влетает запыхавшийся Кирилл.
– Привет, – говорит он, заметив Нику в раздевалке. Его мертвая парка вся в снегу, дутые сапоги оставляют за собой сугробы. – Ты чего здесь сидишь? Урок уже начался.
– Потому и сижу, что начался, – отвечает Ника. – Ксения опоздавших не пускает.
– А-а-а, – задумчиво тянет Кирилл. – Даже если на пять минут?
– Даже если на две, – уверенно говорит Ника. – У нее принципы.
Кирилл стряхивает снег прямо на пол и вешает парку на крючок.
– Ненавижу людей с принципами, – говорит он. – Это моя принципиальная позиция.
Ника хихикает.
– Ксения – она вообще-то ничего, – говорит она. – Ей просто трудно с нами: раньше-то у нас литературу Павел Васильевич вел, он очень классный был, мы все его любили.
– А что с ним случилось? – спрашивает Кирилл, надевая мертвые кроссовки. – Выгнали?
– Нет, почему выгнали? Ушел на пенсию: он старый уже.
– Понятно, – Кирилл застегивает липучки и выпрямляется. – И поскольку вы его любили, Ксения делает все, чтобы ее вам любить было трудно. Соблюдает, так сказать, профессиональную этику. Мол, нам чужого не надо.
– Да ладно тебе, – говорит Ника. – Она хотя бы рассказывает интересно.
– Это все глупости, – говорит Кирилл. – Посуди сама. Вот на прошлом уроке мы говорили про слезинку ребенка. Мол, в «Сестрах Керримазовых» сказано: вся красота мира не стоит слезы ребенка, так?
– Ну да.
– Это же чушь. Как можно сравнивать? Как будто есть такой рынок, где нам предлагают: вот, мол, красота мира – а вот слеза ребенка, маленькая такая слезинка. Давайте, типа, меняться. Красоту – на слезинку. Не подходит? Тогда давайте красоту целых двух миров – нашего и Заграничья – на одну слезинку. Две красоты – за одну слезинку! Хорошая цена, дорогой, сам посмотри! Скидка – пятьдесят процентов. По рукам? Почему нет, почему отказываешься? Эй, дорогой, не уходи, я тебе еще скидку дам! Две красоты – за полслезинки! А на сдачу я еще отсыплю мировой справедливости и вселенской отзывчивости! Бери, не пожалеешь, эй, дорогой, туда не ходи, там красота бракованная, тухлая, тьфу! Слезинка зазря пропадет! Лучше у меня возьми!
Ника смеется: так похоже Кирилл изображает рыночного торговца-южанина.
– На самом деле красота мира не стоит ничего, – продолжает Кирилл, – она не продается и не меняется. Она просто есть. И слезинка тоже просто есть. И мы не можем сделать, чтобы их не было, – не только все слезы не вытрешь, но даже всю красоту не порушишь, что уж совсем удивительно.
– Имеется в виду, что нельзя оправдывать чужие страдания той пользой, которую они приносят другим людям, – говорит Ника. Ей не хочется спорить, но слишком уж Кирилл безапелляционен.
– Опять ошибка! – Кирилл поднимает палец. – Где здесь сказано о чужих страданиях? По большому счету мы с тобой тоже – два ребенка. Ну, или были два ребенка пять лет назад или десять. И значит, наши слезы тоже ничем не могут быть оправданы. Отец меня в кино не пустил на мертвый фильм, который детям до шестнадцати, – я, конечно, рыдать. Всё, приплыли. Нет ему оправдания! Отольется ему моя слезинка! А я в детстве так ревел, что одной слезинкой дело не ограничивалось. И что отсюда следует? – Кирилл решительно берет Нику за руку и уводит вглубь раздевалки к окну. – Отсюда следует, что, раз причиненным мне страданиям нет никаких оправданий, я должен их любой ценой избегать. Можно сказать, это мой нравственный долг. Хорошая мораль?
– Немного странная, – отвечает Ника. – У меня, во всяком случае, так не получится.
– Это потому, – говорит Кирилл, – что в школе нас не тому учат. Если бы с первого класса нам объясняли, что мы должны прежде всего следовать своим желаниям и избегать собственных страданий, мир был бы полон счастливыми людьми.
Снег за окном – как сплошной белый занавес. Ника и Кирилл сидят на подоконнике, обхватив колени руками, и смотрят, как белые хлопья сползают по стеклу.
– Ты в какой школе раньше учился? – спрашивает Ника.
– В Фэйрмедоу Хай Скул, – отвечает Кирилл, – знаешь такую?
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: