Роберт Сойер - Квантовая ночь [litres]

…развернула меня к себе лицом, обхватила за шею, притянула к себе и поцеловала.

Когда наши губы наконец разъединились, я тихо сказал:

– Вау…

Она улыбнулась мне; в голубых глазах блестели искорки.

– До сих пор я не была уверена, но ты прошёл тест. Плюс, Вики считает, что ты красавчик.

Кайла взяла меня за руку и отвела наверх, в спальню – она была оформлена в мятно-зелёных тонах, – и скоро наша одежда куда-то подевалась, а мы оказались в постели. У меня определённо были фантазии о том, что произойдёт нечто подобное, но сейчас была середина дня, и, хотя свет был выключен, из окна с улицы его проникало достаточно. Я испытывал не меньший дискомфорт, чем во время ланча, за которым мы с Кайлой встретились впервые. Никто не выглядит в тридцать девять так же хорошо, как выглядел в двадцать, и, хотя я и старался упражняться хотя бы по чуть-чуть каждый день, она без сомнения заметила, что я постарел с тех времён, когда она в последний раз видела меня голым.

Но вот я нашёл Кайлу совершенно потрясающей: гладкая кожа, плоский животик, маленькие высокие груди и посадочная полоска, по-видимому, того же тёмного каштанового цвета, что и натуральный цвет её волос. У неё также была великолепная татуировка бирюзовой бабочки, чьё тельце располагалось параллельно, но чуть выше линии бикини. Я пробежал кончиками пальцев вдоль переднего края её верхнего крыла и с удивлением нащупал выступающий над кожей рубец.

Она, должно быть, предвидела мой вопрос.

– Я из-за этого и сделала тату, – сказала она. – Выглядит получше, чем шрам после аппендэктомии. – Я не мог не согласиться; бабочка была очень красивой, как и её носительница.

У Кайлы в ночном столике нашлись презервативы, и мы с ней весьма приятно провели следующие полчаса – а потом ей нужно было возвращаться на работу.

Кайла вернулась через четыре часа в компании шестилетней дочки. Райан сразу же прошла в гостиную, где я сидел и читал, чтобы поздороваться. У неё были длинные светло-коричневые волосы и карие глаза, а когда она улыбалась, на левой щеке появлялась ямочка; на ней была футболка с портретом певицы по имени Лорд (к счастью, имя было любезно подписано под портретом, иначе я бы понятия не имел, кто это такая).

– Райан, – сказала Кайла, догнав её, – это Джим.

– «Джим», – повторила она, словно пробуя на вкус. – Я буду звать тебя Джимми, как Джимми-сверчка.

– Тогда я тебя буду звать «Имбирёк», – сказал я.

– Почему?

– Потому что взрослые иногда пьют водку и имбирное пиво [61] В оригинале « rye and ginger ale»: выделенная часть произносится как «Райан». .

Она нахмурилась, пытаясь разобраться, потом вскрикнула:

– О! – Её улыбка была, словно солнце. – Хорошо, Джимми!

Закончив с темой тайных имён, Райан сказала:

– Тебе нравится Тейлор Свифт?

– Смеёшься? Она входит в десятку моих любимых Тейлоров!

– У неё новый клип! – воскликнула Райан. – Давай я тебе покажу…

Я улыбнулся Кайле, которая тепло улыбнулась мне в ответ, а Райан взяла меня за руку и повела к дивану, на котором лежал макбук. Она открыла его, зашла на Ютуб и стала запускать свои любимые клипы; я охал и ахал в подходящих местах.

Поскольку с момента возвращения из Виннипега у Кайлы не было возможности зайти в магазин, в доме почти не было еды. Я вызвался заказать на всех пиццу; Кайла порекомендовала место под названием «У Ти-Джея», и мы заказали две: одну большую № 14 («Пепперони с грибами») для девочек и маленькую № 19 («Вегетарианская суприм») без сыра для меня.

После ужина я наблюдал, как Райан демонстрирует свои навыки в «Майнкрафте» и «Утконосах-пиратах». Когда ей пришло время отправляться в постель, она крепко меня обняла. Кайла повела её наверх, а я залез в телефон почитать новости. И сразу наткнулся на ужасное: три латиноамериканки, то ли нелегалки, то ли нет, были найдены застреленными на окраине Далласа. Тем временем съезд НДП, практически сразу объявивший Нахида Ненши лидером партии, получил хорошую прессу: в «Торонто стар» появилась редакционная статья под заголовком «Ненши – не меньше», который звучал довольно забавно, и я подумал, что он станет мемом.

Когда Кайла вернулась, она села рядом со мной на диван и положила руку мне на бедро.

– Ты очень понравился Райан. Обычно она дождаться не может, чтобы скрыться от моих друзей.

– Она милая, – сказал я. – Общаться с ней одно удовольствие.

– Похоже, дети тебя любят. Никогда не думал завести собственных?

Я отвёл взгляд.

– Бывает, – ответил я. – Время от времени.

– Анна-Ли, Джим, большое спасибо, что пришли, – сказала доктор Вилладжер, – мы не виделись, думаю, года три?

– Да, – ответил я, садясь в левое из двух кресел, повёрнутых к столу.

– Не за что, – сказала Анна-Ли, усаживаясь в правое кресло.

– У меня есть новости, – сказала Вилладжер. Анна-Ли, должно быть, что-то расслышала в голосе доктора; она взяла меня за руку и сжала её. – Как вы знаете, я всегда рекомендую амниоцентез [62] Диагностическая процедура при беременности. женщинам старше тридцати пяти, чисто в качестве меры предосторожности. И в общем, на это есть веские причины. Риск определённых аномалий резко увеличивается после этого возраста.

– Господи, – почти неслышно прошептала Анна-Ли.

Доктор Вилладжер кивнула:

– У плода синдром Дауна.

– Вы уверены? – спросил я, зная, что, конечно, неясности тут быть не может.

– Да, совершенно уверена. У него – это, кстати, мальчик – три двадцать третьих хромосомы.

Провинциальная медицинская страховка покрывает аборт в таких случаях, если вы решите его сделать.

– Господи, – снова сказала Анна-Ли. – Господи…

– Вам необязательно принимать решение сегодня, – добавила доктор Вилладжер. – Но это нужно сделать в ближайшее время.

Мы с Анной-Ли лежали рядом в постели, вглядываясь в тёмные глубины потолка.

– Дорогая, – сказал я, – мы ведь говорили об этом, перед тем как сделать тест.

Я надеялся на словесное признание или хотя бы на шуршание подушки, которое показало бы, что она кивает в знак согласия. Но ничего не услышал.

– Я хочу сказать, – продолжил я, – поскольку мы планируем лишь одного ребёнка, мы должны подумать, будет ли этот ребёнок наилучшим вложением наших ресурсов, верно? Нас ждут огромные дополнительные расходы, и, что бы мы ни делали, у ребёнка почти наверняка будет жизнь не только пониженного качества, но также и более короткая: люди с синдромом Дауна редко доживают до тридцати.

Она была неподвижна, словно поваленная статуя.

– И кроме того, ты ведь знаешь позицию утилитаризма: нельзя отдавать предпочтения собственным нуждам; ты не можешь ставить их впереди нужд других. Но ты можешь учитывать их так же, как и нужды любого другого человека. Это не та жизнь, которой мы хотели. Да, конечно, быть родителями – это всегда работа на полный день, но это не оставит нам возможности ни для чего другого. А экономический ущерб…