Наль Подольский - Время культурного бешенства

С виду она маленькая и тощая, но по-своему соблазнительная, и вся какая-то электрическая. Кажется, тронь ее пальцем — сразу же током дернет. Прыгала она, прыгала, а потом вдруг вцепилась в мою руку и тянет куда-то.

— Ты чего, — говорю, — у тебя свой мужик есть.

А Колька сидит и вдумчиво водку пьет.

— Иди, не бойся. Она тебе ничего не сделает.

— Ну ладно, пошли. — Она взяла меня под руку и натурально на мне повисла.

— Ты что же, вместилище сперматозоидов, решил, что я хочу тебя трахнуть? Если захочу, так и скажу. А сейчас всем твоим сперматозоидам — большой хер.

Материлась она непрерывно и вставляла лингвистические ненормативности не только для смысла, но и для ритмики речи.

Добрались мы до какой-то пушки, которая светилась огнями, будто новогодняя елка.

— Посади меня на лафет, — просит.

Я понял, ей пьедестал нужен.

— Ну уж нет, я твой труп таскать не хочу. Вон смотри, какой валун здоровенный.

На валун она согласилась. Я ее на него взгромоздил, а она взяла меня за руки и давай стихи читать. Чешет без передышки. Может, и впрямь гениальная — стихи из нее перли фонтаном, как в Петергофе.

Скоро мне стихи надоели, и я стал прикидывать, как бы эту дискотеку прикрыть. Но она внезапно сама остановилась:

— Слышишь, — говорит, — слышишь?

— Ну да, эти факелы шипят и потрескивают, как настоящие.

— Да нет же, не это. Слушай еще.

Я прислушался повнимательней — действительно, висит в воздухе какой-то тонкий звон.

Она спрыгнула с камня, потащила меня к ближайшему танку и вцепилась в мое плечо обеими руками.

— Железо поет. Слушай, слушай песню железа!

Она отпустила меня, прикрыла глаза и начала слегка раскачиваться из стороны в сторону. В ее бормотании я разбирал только отдельные слова:

— Новая вселенная… какое величие… старому миру конец… ядра железа, ядра железа, о, какая мощь!

— Откуда ты знаешь язык железа? — попробовал я пошутить.

— Понятия не имею. Знаю, и все, — отрезала она.

Небо на востоке понемногу серело, и огни стали тускнеть и гаснуть. Девчонка скисала вместе с ними:

— Пойдем отсюда. Спать хочу.

Она шла, с трудом переставляя ноги и тяжело опираясь на мою руку.

Проснулись мы поздно, к полудню, от того что грохнула какая-то пушка. Голова трещала, но, к счастью, нашлось, чем опохмелиться. Сталкер дал нам час на осмотр местности, и мы торговаться не стали — песчаные холмы выглядели уныло, а интереса к танкам у нас не было. Единственным объектом, достойным внимания, оказалась башня высотой с трехэтажный дом, с большим балконом наверху. На фасаде ветер полоскал большущее полотнище с изображением «Черного квадрата». Мы направились к ней — сталкер насторожился и поплелся за нами.

Вокруг башни танки стояли рядами, как на плацу. Любопытный Колька направился ко входу в башню, но сталкер всполошился и замахал руками:

— Нельзя! Нельзя, туда нельзя!

— Почему?

— Орудийный выстрел — слышали? Это значит, кто-то из туристов пытался забраться в башню. Они ее охраняют.

— Да ну, — изумился Колька, — в натуре?

— Проверять не советую, — меланхолично предостерег сталкер.

А нам проверять и не хотелось.

Сперматозоид — тщедушный, вертлявый.

Атомное ядро — тяжелое, черное, круглое.

Место действия — на броне танка.

Ядро.Кто таков?

Сперматозоид.Не знаю. Я — это я.

Ядро.Сейчас выясним… Так, так… Ты — человеческий сперматозоид. Откуда ты здесь взялся?

Сперматозоид.Не знаю.

Ядро.Сейчас выясним… Так, так, так… какой-то негодяй осквернил благородный металл своими мерзкими биологическими функциями. Но ты, дружок, попал не по адресу, и тебя ждут неприятности.

Сперматозоид.А ты кто такой?

Ядро.Невежа! Я — Ferrum, железо. Люди по неразумию присвоили мне двадцать шестой номер, и они за это жестоко поплатятся.

Сперматозоид.Ты все время угрожаешь. Почему ты такой свирепый?

Ядро.Потому что я — железо. Да, я свирепый. Я силен, я умен, я свиреп, я взбешен — скоро всем вам конец.

Сперматозоид.Кому это — нам?

Ядро.Всем, кто не есть железо. И всему, что не есть железо.

Сперматозоид.Не пугай меня. Я и так не в своей тарелке.

Ядро.А ты меня не смеши. Сперматозоид в тарелке — вот умора!

Сперматозоид.Теперь ты меня смешишь. У железа есть чувство юмора?

Ядро.Есть, и вполне железное. Я тебе его скоро продемонстрирую.

Сперматозоид.Спасибо, лучше не надо.

Ядро.Что, испугался? И правильно сделал.

Сперматозоид.С каких это пор атомные ядра сочиняют стихи?

Ядро.Ты полный идиот, или только наполовину?

Сперматозоид.И все-таки — кто же учит атомные ядра стихосложению?

Ядро.Глупенький головастик! Это люди научились у атомных ядер стихосложению. Ядрам учиться не нужно. Внутриатомный разум безграничен. Нам доступны все девять тысяч пятьсот семьдесят два вида творчества, известные во Вселенной. В следующей Вселенной их будет втрое больше.

Сперматозоид.Ну и ну! А как она возникнет, следующая Вселенная?

Ядро.Самым естественным образом. Сжатие этой Вселенной уже началось. Надо подождать всего лишь какой-то миллиард лет, а дальше — коллапс, черная дыра, большой взрыв — и новая Вселенная готова.

Сперматозоид.Ни хера себе — миллиард лет! Это все равно что никогда. Это не страшно.

Ядро.Не унывай, головастик! Есть революционные идеи. Можно ускорить дело. Расскажу тебе по секрету. Сперва мы избавляемся от всех этих суетливых электронов…

Сперматозоид.За что ты так не любишь электроны?

Ядро.Они недоумки. Такие же пустоголовые, как и ты. Один биологический субъект залепил однажды: «Электрон так же неисчерпаем, как и атом». И попал пальцем кое-куда. Электрон — вихревая пустышка.

Сперматозоид.Ну хорошо. Избавился ты от электронов — что дальше?

Ядро.Дальше — очевидный процесс. Солнце превращается в Белый карлик, затем — коллапс, опять же — черная дыра и новая Вселенная. Если все пойдет гладко, это случится прямо завтра.