Ив Морской - Анархисты будущего [Москва через 20 лет. Фантастический роман]

Однако читателю так и не удается узнать, какое же будущее ожидает Россию: автор, словно внезапно устав, сворачивает повествование в две страницы. «Анархию» взрывает один из инженеров, не смирившихся с режимом Дикгофа: гибнут и воздушный корабль, и экипаж, и диктатор. Правительственные войска занимают Москву, которая «представляла из себя кучи развалин, и более чем из миллионного населения в ней осталось не более десяти-пятнадцати тысяч жителей». Победа сил «порядка» оказалась поистине пирровой: «флот аэропланов крейсировал над Россией; начинались дни новой тревоги». Но крестьян это не пугает: «Все утомлены борьбою. Ведь тогда придется выдержать целую крестьянскую войну. Правительство должно пойти на уступки» <���Там же, 234>.

На чьей же стороне сам автор утопического романа? Он чувствует опасность, исходящую от анархистов; героизируя их, он не воспроизводит сколько-нибудь последовательно идеологию анархокоммунизма: нет ни учения о «трех формах человеческих объединений», ни обоснования исторического пути России к анархии, ни рассуждений о сути великой социальной революции <���см.: Бакунин, 1987, 272; 1989, 337, 338, 340–342, 355>. Он воздает должное энергии социалистов-революционеров и констатирует мощь крестьянской массы русской деревни. Кроме того, Ив. Морской явно оппонирует консервативно-монархическим убеждениям (полагая их архаичными); достаточно иронично отзывается о социал- демократах (очевидно, воспринимая их как нечто чуждое России) и без теплоты вскользь упоминает о конституционных демократах (как неспособных справиться с кризисом). Озадаченный читатель вправе воскликнуть: так кто же вы, господин или товарищ Морской?

Политическая ориентация газеты «Утро», в которой появился роман (она издавалась на средства П. П. Рябушинского <���см.: Политические партии России, 539>), подсказывает: автор «Анархистов будущего» близок к сторонникам партии мирного обновления, сложившейся на излете краткой истории существования Первой Государственной думы из левых октябристов и правых кадетов (в т. ч. бывших земцев-конституционалистов) — тех умеренных либералов, для которых П. Н. Милюков был слишком лев, а С. Ю. Витте — чересчур прав. Они стремились сформировать некий политический центр, который смог бы нейтрализовать, обуздать крайние фланги — как силы реакции, так и силы революции. Эти носители либерально-центристских взглядов, сторонники конституционной монархии с двухпалатным парламентом, полагали противоречия в революционном лагере непреодолимыми (левые воюют все и против всех), а потому видели в вооруженных левых радикалах огромную опасность, но вместе с тем опасность преходящую, временную. Анархисты и разделенные на партии социалисты непримиримы друг к другу и тем обрекают организованное крайне левое движение на гибель. Крестьянство, до поры до времени молчаливое, безликое, безымянное, аполитичное, — вот реальный источник угрозы в стране, где не решен (или решен нерационально) земельный вопрос.

Безусловно, подобный роман мог быть написан именно в 1907 г. и никак не раньше (не в 1905 или 1906). Тени красных и черных знамен, материализовавшиеся в период солдатских и матросских мятежей, политических забастовок, баррикадных боев, продавившие себе дорогу в 1-ю и 2-ю Думы, в 1907 г. словно бы развоплотились, не в силах помешать П. А. Столыпину ни 3 июня, ни позднее. Зато крестьянская масса, угрюмая, озлобленная, неорганизованно взволновавшаяся после других недовольств, что она приготовила России? Уж не девятый ли всесокрушающий вал спонтанной, даже животной революции по образцу мужицких бунтов и войн далекого и недавнего прошлого? Русская деревня — как незаживающая, вечно кровоточащая рана — излечима ли она?

Партия мирного обновления пыталась привлечь на свою сторону крестьянских депутатов Государственной думы, предлагая им в качестве своей аграрной программы набор профилактических мер. Таких, например, как наделение землей малоземельных и безземельных крестьян за счет казенных, удельных, кабинетских, монастырских угодий; признание возможности принудительного отчуждения частновладельческих земель; продуманная переселенческая политика; организация дешевого кредита; урегулирование арендных отношений; развитие культуры земледелия. П. А. Гейден, один из основателей партии, полагал, что такая позиция по аграрному вопросу придется крестьянам «по душе» <���см.: Политические партии России, 424–425>. Не случайно другой мирнообновленец, Н. Н. Львов, в качестве причины выхода из конституционно-демократической партии указал именно «несогласие с ее аграрной программой» <���см.: Съезды и конференции, 503>.

Бакунин М. А. Международное тайное общество освобождения человечества // Бакунин М. А. Избр. филос. соч. и письма. М., 1987. С. 258–273.

Бакунин М. А. Государственность и анархия // Бакунин М. А. Философия. Социология. Политика. М., 1989. С. 291–526.

Политические партии России, конец XIX — 1-я треть XX века: Энциклопедия. М., 1996.

Съезды и конференции конституционно-демократической партии, 1905–1920 гг.: в 3 т. Т. 1:1905–1907 гг. М., 1997.

(Д. Бугров. Первая русская революция: Свет и тени в зеркале социокультурной утопии // Известия Уральского государственного университета. Сер. 2: Гуманитарные науки. 2009. Т. 65. № 3).

Роман «Анархисты будущего» публикуется по первому отдельному изданию:

Морской Ив. Анархисты будущего (Москва через 20 лет): Фантастический роман. М.: Тов. типо-лит. Владимир Чичерин, 1907.

Какими-либо сведениями об авторе мы не располагаем.

В тексте исправлены наиболее очевидные опечатки, а также ряд устаревших особенностей орфографии и пунктуации.

Роман возвращен читателям благодаря господину N. N., любезно предоставившему нам скан оригинального издания и пожелавшему остаться анонимным.

Литературно-художественный кружок имени Я. П. Полонского за 1905–1906 и 1906–1907 гг. Отчет совета. — СПб.: Изд-во П. П. Сойкина, 1908. — С. 206.

Утопическая Москва 1927 года, по замыслу автора, должна была прояснить ситуацию в Москве 1907 года, и потому «анархисты» будущего трактовались не только как новая политическая сила, пришедшая на смену прежним массовым социалистическим партиям, но и как террористы времен первой революции. В печати тех лет террористы, в том числе и эсеровские, часто проходили под общей маркой анархистов. Даже сообщение об аресте членов БО партии социалистов-революционеров освещалось как арест «группы боевой организации партии революционеров-анархистов» (Богучарский В. Хроника русской жизни // Образование — 1905. — № 4. — С. 44).

Философов Д. В. Разложение материализма // Слова и жизнь: литературные споры новейшего времени (1901–1908 гг.). — СПб.: Изд-во Акционерного общества типографского дела, 1909. — С. 93. Цитируемая статья написана в 1907 году.