Бентли Литтл - Невидимки

Джейн огляделась и сказала:

— А тут довольно мило.

— Так и есть, — согласился я. — Именно так. — Я не знал, что ещё добавить и поэтому повторил: — Именно так.

Обслуживание было блестящим. Вокруг нас вертелся целый взвод ловких официантов, но их присутствие не было навязчивым. Когда перед кем-то из нас пустела тарелка, официант изящно заменял её другим блюдом.

Джейн допила вино вместе с салатом и наполнил её бокал.

— Я тебе рассказывала про маму Бобби Тетертона? — спросила она. Я помотал головой и Джейн принялась рассказывать про чрезмерно заботливого родителя одного из детей.

Я слушал её. Может, всё в порядке, думал я. Может, я всё выдумал. Джейн вела себя так, будто всё в порядке, всё хорошо. Может, пропасть, возникшая между нами, была лишь плодом моего воображения.

Нет.

Что-то произошло. Что-то встало между нами. Мы всегда делились своими трудностями, всегда обсуждали свои проблемы на работе. Я никогда не видел её коллег по детсаду, но она делала их для меня реальными, живыми людьми. Я знал их имена, меня волновало то, что они делали.

Но в данную минуту, пока она извещала меня об очередных несправедливостях этого мира, мой разум витал где-то в другом месте.

Её заботы мне были неинтересны.

Я совершенно перестал её слушать, отгородился от неё. Когда-то у нас были современные очень сбалансированные отношения, я ценил то, чем она занималась, её работу, считал, что её деятельность так же важна, как и моя. Я не заставлял себя так думать, я искренне так считал. Её жизнь была для меня такой же важной, как и моя собственная. Мы были равны.

Только ничего этого я больше не чувствовал.

Все её трудности казались какими-то жалкими, по сравнению с моими.

Она продолжала рассказывать о детях, которых я не знал и знать не хотел. Она меня раздражала и эта раздражительность переросла в гнев. Я не стал рассказывать ей о том, что меня игнорировали на работе, не стал рассказывать о том, что я слишком обыкновенный… урод. Но, блин, она же должна была что-то заметить и поинтересоваться. Она должна была поговорить со мной, выяснить, что происходит и поддержать. Нельзя просто притворяться, будто всё хорошо.

— …родители сначала доверяют своих детей нашему центру, а потом рассказывают, как нам…

— Мне похер.

Она удивлённо моргнула.

— Что?

— Мне похер на твой сраный детский сад.

Джейн замолчала, губы вытянулись в тонкую линию. Она кивнула, будто нечто похожее она и ожидала.

— Ну, наконец-то, — сказала она. — Наконец-то, хоть крупица правды.

— Ладно тебе. Давай, просто поедим.

— После такого?

— Чего — такого? Мы, что, не можем просто посидеть и поесть?

— Наслаждаясь тишиной? Ты об этом?

— Слушай…

— Нет, ты слушай. Я не знаю, что с тобой такое. Не знаю, что тебя так беспокоит последнее время…

— А почему не спросила-то?

— Спросила бы, если бы знала, что это приведет к чему-то хорошему. Но последний месяц ты живёшь в каком-то своём выдуманном мире. Просто ходишь мрачный, ничего не делаешь, не разговариваешь, постоянно меня затыкаешь…

— Затыкаю тебя?

— Да. Каждый раз, когда я пытаюсь приблизиться к тебе, ты меня отталкиваешь.

— Я тебя отталкиваю?

— Когда мы последний раз занимались сексом? — Она уставилась на меня. — Когда ты последний раз пытался заняться со мной сексом?

Я шокировано оглядел ресторан.

— Не устраивай сцен.

— Не устраивать сцен? Я буду их устраивать, если захочу. Я не знаю этих людей и скорее всего больше никогда их не увижу. Какое мне дело, что они обо мне подумают?

— Мне есть дело, — ответил я.

— А им — нет!

Она была права. Мы разговаривали на повышенных тонах, спорили, но никто из присутствующих в нашу сторону даже не посмотрел. Можно было предположить, что эти люди просто оказались достаточно вежливыми, чтобы не обращать внимания на внезапную семейную ссору. Но что-то внутри меня подсказывало, что всё из-за того, что я создавал некое поле невидимости вокруг нас.

— Давай просто поедим. Дома всё обсудим, — попросил её я.

— Мы можем поговорить сейчас.

— Не хочу.

Она посмотрела на меня, и на секунду мне показалось, что она превратилась в персонажа мультфильма. Я мог буквально видеть, как на её лице отразилось какое-то решение, какая-то мысль, идея.

— Тебе похер на наши отношения, да? Похер на меня. Похер на нас. Ты даже не хочешь сражаться за то, что у нас есть. Тебе не похер только на себя.

— А тебе похер на меня, — ответил я.

— Да. И всегда было. Но тебе же похер на меня. — Она сидела за столом и смотрела перед собой. Мне стало не просто неуютно, мне стало грустно. Она смотрела на меня так, будто напротив сидел какой-то незнакомец. Как будто она только что узнала, что меня клонировали и заменили неудачной копией. Я видел на её лице ощущение потери, мог описать, насколько испуганно и одиноко она себя чувствовала. Мне хотелось протянуть руку, взять её ладонь и сказать, что я такой же, как прежде, что я всё ещё люблю её и сожалею о сказанном, о том, что сделал ей больно. Но что-то меня удержало. Я отчаянно хотел исправить то, что происходило между нами, но почему-то опустил взгляд в свою тарелку.

Я взял вилку и принялся есть.

— Боб? — позвала Джейн.

Я смотрел в тарелку.

— Боб? — с надеждой повторила она.

Я не ответил, продолжая есть.

Спустя мгновение, она тоже вернулась к еде.

Подошёл официант и ловко и незаметно заменил тарелку.

За августом наступил сентябрь.

Я пришёл на работу и увидел на столе большой конверт и небольшую коробочку. Я приехал рано. Дерек ещё не появился и кабинет оказался в моём полном распоряжении. Я сел за стол, взял в руки конверт и принялся разглядывать надписи. Маршрут следования конверта был написан на лицевой стороне разными чернилами, разными шрифтами и я в очередной раз подумал, как же я ненавижу собственную работу. Я рассматривал список скрытых за аббревиатурами и номерами названий организаций и отделов и заметил, что рядом со мной не было никого, с кем я бы почувствовал себя тепло.

Ещё я осознал, что нахожусь здесь уже слишком долго.

Три месяца.

Четверть года.

Очень скоро будет полгода. Потом год. Потом два.

Я огорчённо отшвырнул конверт. Какое-то время я тупо таращился в стену кабинета. Затем я взял коробочку, раскрыл её и заглянул внутрь.

Визитные карточки.

В коробке лежала толстая пачка белых карточек. На лицевой стороне под логотипом «Интерфейса» было написано моё имя, должность и адрес компании.

Мои первые визитки.

Я должен был быть счастлив. Должен был испытывать душевный подъём. Но пухлая стопка карточек, напротив, скорее пугала. Она служила негласным утверждением того, что я застрял в этой компании надолго. Карточки являлись каким-то подтверждением договора, долгосрочной инвестицией, обязательством. Мне хотелось закричать. Хотелось выкинуть эти визитки. Хотелось отправить их обратно.