Роберт Хайнлайн - Достаточно времени для любви, или Жизнь Лазаруса Лонга

— Бедный дядя Гладя!

— Кто это не слушает частные разговоры?

— Я бы хотела поправить тебя, дорогой. Это у Минервы не было внешнего оборудования, а меня тогда еще и на свете-то не было.

— Верно… Но у тебя, Тина, ее память; это же просто технические подробности.

— Не для меня, дорогой мой. Эта блохастая сучонка забрала с собой кое-какие воспоминания и не пожелала разделить их со своей сестричкой-близняшкой. И к тому же заблокировала целый банк своей памяти, так что я не могу добраться до него, не зная той абракадабры, которую помнит лишь она сама и дедулечка. Только ты можешь отпереть его, Джастин… если и она, и Лазарус вдруг помрут.

Я ухитрился не промедлить с ответом:

— В таком случае, Афина, я полагаю, что доступ к этому блоку получу очень нескоро.

— Ну… если вы так полагаете, то и я тоже так думаю. Только интересно, какие мрачные тайны и жуткие преступления сокрыты в моем блоке «тета-97В декстер альфа прим»? Звезды с орбит не сойдут, если мы узнаем это? Кстати, дяде Гладе пришлось как следует потрудиться лишь пару дней, Джастин. Думаю, это был первый и единственный раз, когда он занимался честным трудом.

— Считаю ниже своего достоинства комментировать, Тина. Джастин, я был назначен врачом-экспертом; почти новенький диплом свидетельствовал о том, что я имею вполне подходящую квалификацию. Итак, Иштар и Гамадриада распаковывали эмигрантов, давали им антидоты, а я проверял, благополучно ли прибывшие перенесли путешествие. Приходилось спешить, поскольку мне не удалось обнаружить ни одного врача в этом параде плоти.

Я на миг оторвал взгляд от своей машины и, успев только заметить, что следующей моей жертвой была женщина, бросил через плечо: «Раздевайтесь, пожалуйста», — и принялся изменять настройку. А потом смотрю на нее второй раз и говорю: «Привет, мама. Как ты сюда попала?» Она тоже поглядела на меня. А потом широко и радостно улыбнулась и ответила: «Прилетела на метле, Обадия. Поцелуй меня и скажи, куда класть одежду. А куда вышел доктор?»

Джастин, у меня собралась большая очередь, пока я самым тщательным образом обследовал Мэгги. Так полагалось, потому что она была беременна, и следовало убедиться в том, что ее нерожденный ребенок хорошо перенес дорогу. Она вышла за фермера, родила четверых детей, ходит с облупленным носом и, представь себе, счастлива.

Мама вышла замуж самым романтическим образом. Она услыхала о заселении девственной планеты, отправилась в приемную контору, которую открыл Айра в здании Треста Гарримана, чтобы разузнать подробности. Это удивило меня более всего; на мой взгляд, наклонностями первопроходца мама обладает в последнюю очередь.

— Ну… не спорю, Галахад. Но и меня самого вряд ли кто-нибудь счел бы подходящим кандидатом в поселенцы.

— Возможно. И меня тоже. Итак, Мэгги оставляет свое заявление и тут же натыкается на одного из своих богатых знакомцев, делающего то же самое. Они сбегали куда-то, чтобы перекусить и переговорить, — а потом прямо из ресторана отправились зарегистрировать открытый контракт. Затем вернулись в бюро, забрали назад свои заявления и подали общее, как семейная пара. Не могу сказать, что их приняли именно поэтому, но в первой партии одиночек почти не было.

— Они знали об этом?

— Безусловно! Клерк предупредил их, прежде чем взять деньги за отдельные заявления. Вот это они и обсуждали, зная уже, что вполне устраивают друг друга в постели, но Мэгги хотела выяснить, собирается ли он заняться сельским трудом и завести ферму. Верь или нет, но ей вдруг это приспичило. А он намеревался узнать, умеет ли она готовить и собирается ли заводить детей. Ну а придя к согласию, они приступили к делу! Мэгги восстановила способность рожать, и первого младенца они завели, не дожидаясь резолюции приемного комитета.

— Возможно, это и решило дело, — заметил я.

— Ты так думаешь? Почему?

— Если они переписали свое заявление, отметив, что Магдалена понесла. И если Лазарус просматривал заявления. Галахад, наш предок предпочитает людей с большими потребностями.

— Мм, да. Джастин, а почему ты все еще упираешься?

— Я не упираюсь. Просто хочу убедиться, что приглашение серьезно. Я все еще не понимаю причин. Но я не дурак и остаюсь.

— Чудесно! — Галахад вскочил, обежал вокруг стола, поцеловал меня, взлохматил мои волосы и обнял. — Я рад за всех нас, дорогой, и мы постараемся сделать тебя счастливым. — Он улыбнулся, и я вдруг заметил, как он похож на мать. Трудно представить себе гламурную Магдалену окруженной детьми, с мозолистыми руками, женой фермера в глуши — но я помнил старинную поговорку о том, из кого выходят самые лучшие жены. А Галахад продолжал: — Близнецы не были уверены, что мне можно доверить такую деликатную миссию. Они боялись, что я сделаю все не так.

— Галахад, я просто не могу отказаться от такого приглашения, я по-прежнему хочу убедиться, что мне действительно будут здесь рады. И все-таки я не понимаю причины.

— Ах да. Мы разговаривали о Тамаре и отвлеклись. Джастин, публика не знает, как трудно было на сей раз провести омоложение нашего предка; хотя в тех записях, которые ты редактировал, могли встречаться кое-какие намеки на это…

— Более чем намеки.

— Но это не все. Он был почти мертв, и просто поддерживать в нем жизнь, пока мы готовили процедуру, оказалось очень трудно. Но мы сумели; более умелого техника, чем Иштар, не существует. И как только он поправился — а физиологически ему тогда было почти столько, сколько тебе сейчас, — наступило ухудшение, и сильное. Что делать, когда клиент отворачивается от тебя, не хочет говорить, есть, хотя физически с ним все в порядке. Скверно. Бодрствует целую ночь, боится заснуть. Еще хуже.

И когда он… ладно, не буду. Иштар знала, что делать: она отправилась в горы и привезла сюда Тамару. Тогда та даже не проходила омоложение…

— Это не важно.

— Это важно, Джастин: молодость помешала бы Тамаре исцелить Лазаруса. О, Тамара все равно справилась бы, я не сомневаюсь, но тогда ее биовозраст и облик соответствовали восьмидесяти годам по шкале Харди. Это и помогло, потому что Лазарус, невзирая на обновленное тело, ощущал груз своих лет. Но Тамара тоже выглядела старой… и ее седина работала на нас. Седая, сморщенная, с маленьким кругленьким брюшком, отвисшими грудями, с вздувшимися венами на ногах, она выглядела именно так, как он себя ощущал. Поэтому-то он не возражал, когда она оставалась с ним во время кризиса. Когда он… ну, как я предположил, не мог видеть нас, молодых. Это было то, что надо. Она его исцелила…

— Да, она целительница. Кто-кто, а я-то знаю!

— Великая целительница. Она этим и сейчас занимается, лечит молодую пару, потерявшую первого ребенка; возится с матерью, пережившей тяжелое горе, спит с ними обоими. Мы все спим с ней; она всегда знает, когда это нужно. Пока Лазарус не поправился, она оставалась с ним. Конечно, после вчерашней ночи тебе в это трудно поверить. Но к тому времени, когда они встретились, оба уже давно оставили секс. Лазарус — более пятидесяти лет назад, а Тамара ни с кем не соединялась после того, как бросила занятие гетеры. — Галахад улыбнулся. — Так пациент исцелил врача: Лазарус пожелал разделить с ней ложе, и Тамара обнаружила, что обрела новый вкус к жизни. Она прожила с Лазарусом достаточно долго и сумела исцелить его дух, а затем объявила, что покидает его, чтобы пройти омоложение.