Дэвид Вонг - В финале Джон умрет [издание 2019 г.]

Я хотел выдать что-то остроумное, однако в итоге пробормотал:

– ХОЧЕШЬ ТЫ ХОЧЕШЬ СОСИСКА МЕНЯ?

– Успокойся. Все хорошо. Скажи, куда ты направлялся, и тогда я назову себя.

– Кто… кто ты, черт побери?

– Мое имя – Роберт Норт.

– Поздравляю. А кто ты, и что это за тварь, которую ты…

– Пожалуйста, отвечай на вопрос. Куда ты так спешил?

– Домой, а что? Тебе-то какое дело? Что сегодня вообще творится?

Я повернул салонное зеркало: с заднего сиденья на меня смотрел худой человек лет тридцати. Каштановые волосы, выпученные глаза, клювообразный нос. Похож на англичанина, но говорит без акцента. Одет в синий жилет, вроде тех, которые носят служащие «Уолмарта»; на голове белая пушистая женская шапка, на груди игрушечный значок шерифа. Незнакомец говорил с некоторым затруднением, словно робот, словно глухой, который не слышит собственного голоса.

Мужчина кивком головы указал на заднюю часть салона – туда, где находились динамики стереосистемы.

– Этот человек в твоем – как он называется? – коммуникаторе. Ему нужна помощь?

– Что?

– Похоже, он ранен. Он нуждается в помощи?

– Ты что, не здешний?

– Почему ты не отвечаешь на мои вопросы?

– Это Фред Дерст. По радио. Он не разговаривает с нами.

– Ты уверен? Похоже, он кричит – его кто-то душит.

– Многих из нас подобные звуки развлекают. Это называется «песня».

– Мне известно, что такое «песня». Но… но я думал, что в песнях есть рифмы.

Я снова взглянул назад и увидел, что незнакомец с холодным любопытством изучает пистолет, держа его за ствол, словно видел пушку впервые.

– Вот, смотри, сейчас я выключу радио, чтобы мы могли слышать друг друга, – произнес я и очень осторожно нажал на кнопку питания. – Я еду домой. Там я живу. Скажи мне, кто ты и откуда? Или, еще лучше – кто тебя послал?

– Я – насколько тебе известно – прямо отсюда. Кто меня послал, в данный момент значения не имеет. А вот почему ты в таких погодных условиях так спешишь домой – это чрезвычайно важный вопрос.

– Девочку убил я?

– Не понимаю вопроса. Меня интересуют только ты и твое отчаянное нежелание отвечать на мои вопросы. Поверь, твоя безопасность зависит от твоей искренности.

Тварь, сидевшая у меня на груди, начала тихо пульсировать.

Пора положить конец этому бреду. Я не безрассудный храбрец, но ситуация меня окончательно достала.

– Сейчас я еще раз вытяну руку и изменю уровень обогрева. Ладно?

Очень медленно и спокойно я нажал на кнопку прикуривателя.

– Я еду домой, чтобы кое-что проверить. В сарае. Это, э-э, маленькое здание за домом, где я храню разные вещи. Ясно?

Несколько секунд он молчал. Быстро взглянув в зеркало, я увидел очень серьезное костлявое лицо, по которому текли волны тени и света фонарей. Норт выглядел как человек, собирающийся усыпить свою собаку.

– Потрясающе.

– Что?

Я посмотрел на прикуриватель. «Слизняк» на груди медленно задвигал хвостом, пристроил его на моей шее и слегка вздрогнул.

– Здесь разводят насекомых? – спросил Норт, глядя в проплывающую мимо ночь. – Ради меда? А пчелы знают, что делают мед для вас? Или им кажется, что они работают без устали по собственной воле? Ты никогда не замечал, что когда узнаешь новое слово, то в течение суток услышишь его снова? Никогда не задумывался, почему у дороги лежат непарные ботинки?

По щеке незнакомца покатилась слеза. Парень окончательно спятил.

Прикуриватель щелкнул. Мое сердце вздрогнуло от предвкушения, и с отвращением я понял, что «слизняк» почувствовал во мне перемену. Он задергался, задрожал, словно его подпитывало мое возбуждение.

Или усилившееся кровообращение.

Я изменил положение рук: левая на руле, пальцы правой – на прикуривателе.

Норт, похоже, моих приготовлений не заметил.

– Я в замешательстве, – сказал он. – Я уже давно наблюдаю за тобой, но в моих знаниях есть огромные пробелы. Знаешь, один человек мастурбировал до тех пор, пока у него не пошла кровь. Неужели он хотел этого? А ты? Когда ты остаешься один…

Я вырвал из гнезда прикуриватель, витки которого стали оранжевыми от жара, ударил по тормозам, крутанул руль левой рукой, а правой ткнул прикуривателем туда, где, по моим предположениям, находилась голова твари. Коснувшись ткани, нагреватель резко зашипел.

«Слизняк» заверещал и забился под рубашкой. Машину закрутило; на секунду она встала на задние колеса, потом с грохотом приземлилась на все четыре. Прикуриватель – оранжевая полоска во тьме – покатился по полу. В рубашке – там, где я ее прожег, – образовалась дыра, и по ее краям заплясали желтые язычки пламени.

Я попытался схватить «слизняка» и в течение нескольких ужасных секунд чувствовал, как он двигает челюстями, норовя вцепиться мне в кожу. Внезапно я понял, что оторвал его от себя и крепко держу в руках – склизкого, извивающегося. Во рту твари теснились крошечные, острые, словно иглы, зубы, похожие на рыболовные крючки; из пасти торчал какой-то тонкий, похожий на соломинку, отросток длиной с палец, дергаясь из стороны в сторону и разбрызгивая вокруг себя капли крови.

Одной рукой я открыл окно и выбросил извивающуюся тварь на заснеженную улицу.

Мистер Норт шарил по полу, пытаясь найти пистолет. Я с размаху ударил его в лицо. Пытаясь уйти от удара, он откинулся назад, дав мне возможность подобрать пушку, которая наполовину скрылась под моим сиденьем.

Я нырнул в проход; ударив ногами по ветровому стеклу, после короткой рукопашной схватки схватил пистолет, изогнулся и приставил ствол к подбородку Норта.

Так мы сидели довольно долго. Через открытую дверь в салон тек ледяной воздух, и при каждом выдохе из наших ртов вырывались клубы пара. Мне показалось, что я слышу какой-то стук: наш друг-«слизняк» пытался приспособиться к жизни в мире, полном снега и льда.

– Хорошо, – выдохнул я. – Хорошо-хорошо. Знаешь, что делает штука, которую я направил на тебя?

– Да, в общих чертах, – кивнул Норт.

– А ты когда-нибудь слышал старую поговорку: «Так сильно хочу тебя застрелить, что у меня аж стоит»?

– Нет. Но, полагаю, в данном контексте ее значение очевидно.

– Заткнись. Не двигайся.

Не сводя глаз с Норта, я вскарабкался на водительское сиденье, высунул ноги из двери, встал и оглядел улицу в поисках «слизняка». Тот уже дополз до тротуара. Скрипя ботинками по снегу, я подошел к монстру и наступил на него. Затем вполголоса обругал его первыми пришедшими на ум словами и припечатал каблуком – а затем еще, еще и еще раз. «Слизняк» лопнул; из него брызнуло что-то красное и коричневое. Я с отвращением предположил, что красная кровь – моя. Я продолжал топтать «слизняка», и с каждым ударом во все стороны летели кусочки льда. Наконец, от монстра осталось только мокрое бесформенное пятно.