Дэвид Вонг - В финале Джон умрет [издание 2019 г.]

Из белизны, словно призрак, выплыли радиатор и тускло горевшие фары. Во двор заехал «кадиллак». Из машины выскочил Джон в армейской камуфляжной куртке, открыл багажник и вытащил брезентовый рюкзак. Закинул рюкзак на плечо, затем вытащил большой…

– Средневековый боевой топор? – Эми стояла у меня за спиной и вытирала полотенцем голову.

– Если Джон не выкинет что-то еще более дурацкое, значит, нам повезло.

Топор остался у Джона со школьных времен, когда мы увлекались «Подземельями и драконами» – ну, то есть, охотой на медведя. Джон, покрытый снегом, ворвался в дом.

– Мы расхерачим это место! – крикнул мой друг, бросил свою ношу с такой силой, что пол содрогнулся, затем схватил топор.

Топор он украл из ресторана, оформленного под Средние века, в котором когда-то работал. Джон перевел взгляд с моих мокрых волос на мокрые волосы Эми. Возможно, он подумал, что мы принимали душ вместе, однако, как человек воспитанный, спрашивать об этом не стал.

А прошел мимо меня в коридор, осмотрел стену, замахнулся и ударил по ней топором.

ТУК!

Штукатурка полетела во все стороны.

Сделав еще три удара, мой друг просунул руку в проделанную им дыру и вытащил небольшой предмет, уместившийся у него на ладони. Посмотрел на предмет, обтер о рубашку, затем бросил мне. Небольшой серебряный контейнер, размером с флакон для таблеток.

– Что это? – спросила Эми.

– Ты никогда не видела эту штуку?

– Откуда?

– В свое время она была у Большого Джима. Правда, мы не знаем, где он ее взял.

Я быстро пересказал Эми историю про метеоролога, торговый центр и про то, как контейнер оказался у нас.

– Так что там? – спросила Эми.

– Все очень просто, – ответил я. – В этой бутылочке находится вещество, которое позволяет нам видеть то, что не видишь ты. Мы не знаем, откуда оно взялось, и как именно оно действует. Но если его принять, то в течение нескольких часов твое сознание обостряется так, что ты и представить себе не можешь. Глаза становятся похожими на телескопы Хаббла, они чувствуют даже тот свет, которого нет в спектре. Можно читать мысли, останавливать время, идеально варить макароны. И видеть существа-тени, которые делят с нами этот мир, тех, кто всегда здесь, но всегда спрятан. Представь себе врача с микроскопами на глазах, чтобы моментально определять болезнь.

– Он еще должен иметь возможность заглянуть в кровеносные сосуды, легкие и тому подобное, – заметила Эми. – Микроскоп не в состоянии…

– У этих микроскопов приспособления с рентгеновскими лучами.

Эми подняла контейнер.

– Ух. Холодный.

– Он всегда такой, – сказал я. – Контейнер охлаждает свое содержимое двадцать четыре часа в сутки. Как – мы не знаем. Никаких батарей, никакого источника энергии. И он работает уже несколько лет. «Соус» нужно держать в холоде, иначе он, э-э, становится нестабильным.

Таким же «нестабильным», как и рой пчел-убийц.

– Хочешь снова принять «соус»?

– Не хочу, однако, похоже, придется. Это уравняет шансы сторон, выведет нас на одну частоту с противником. Если мы до сих пор живы, то только благодаря «соусу».

Да, кстати: все остальные, кто попробовал его, умерли. Какая ирония.

– Когда я нашел эту бутылочку, она была пустой, как и моя.

Я открыл контейнер и вытряс оттуда содержимое – две капсулы, черные, словно лакрица.

– Наверное, тебе интересно узнать, откуда взялись бутылочки. Мы сами все время голову ломаем. Похоже, эта штука появляется, когда захочет.

– А мне принять не позволишь? – спросила Эми.

– Такого я даже злейшему врагу не пожелаю. Но тебе и не придется – иначе здесь были бы три капсулы.

– Нужно съесть их, пока на нас не напали, – сказал Джон.

Так мы и сделали. И стали ждать.

– Как вы поймете, что эта штука подействовала? – спросила Эми.

– Начинаешь замечать… разное. Сложно объяснить. Как будто сквозь помехи пробивается радиосигнал.

Тут в моей голове вспыхнула мысль – яркая, словно падающая звезда: рестлинг – настоящая борьба, он реален , но не в том смысле, что мы понимаем под словом «реальность»; нет, рестлинг более реален, чем сама реальность. Затем я вычислил число «пи» до четырех тысяч знаков после запятой и понял, что идеальная окружность покажется нам прямой линией. Я посмотрел на серебряную таблетницу и понял, что ей более четырех тысяч лет. Или меньше четырех секунд.

– Если совершить кругосветное путешествие, то твоя шляпа пройдет на тридцать один фут больше, чем твои ботинки. Ты в курсе? – спросил я у Джона.

– Нет, Дейв, не в курсе. Прежде чем заняться бомбой, я должен побрить половину собаки.

Я кивнул. Джон встал и позвал Молли в ванную. Интересно, когда же подействует «соевый соус»…

Чтобы убить время, я пошел в комнату, где стояла стиральная машина, открыл шкаф и шарил в нем до тех пор, пока не нашел водяной пистолет. Вполне себе современная модель – огромный зеленый пистолет с надписью «Большой фонтан» на боку. К нему прилагался бак на два галлона с крючками, чтобы подвешивать его на пояс. В рекламном ролике говорилось, что такой пистолет стреляет струей в четверть дюйма шириной на расстояние в пятьдесят футов, и, в общем, это правда. Пистолет был липким: прошлым летом Джон залил в него пиво.

Пошарив еще, я вытащил рулон изоленты и длинную одноразовую зажигалку, какими зажигают гриль. Потом достал три бутылки химикатов для горючего, сгреб вещи в охапку, вернулся в комнату и вывалил все на стол.

– Будешь делать огнемет? – спросила Эми.

– Надо подготовиться. Кто знает, что нас там ждет – может, сам дьявол.

– Дэвид, какая польза от этой штуки?

– Ты что, не слышишь меня?

Ох уж эти девчонки.

– Но если это какая-то тварь из преисподней, зачем тебе…

Эми остановилась и, похоже, решила тему не развивать.

– А что возьму я? Когда мы отправляемся? У меня будет оружие?

– Ты что, забыла про сурка?

Я занялся водяным пистолетом. Из ванной раздавались собачий рык и гудение моей машинки для подстригания бороды.

Эми положила свою руку на мою.

– Жила-была овца. В Шотландии. Как тебе известно, овец стригут, чтобы получить шерсть, а наша овца сбежала с фермы и семь лет жила на воле, пока ее не нашли в какой-то пещере. Никто овцу не стриг, так что шерсть у нее невероятно отросла – не овца, а ходячая прическа «афро». Животное вернули на ферму, и оно стало одним из многих, однако до самой смерти овца помнила, что когда-то жила на свободе. Никто не мог отобрать у нее эти воспоминания. Понимаешь? Я, как и ты, хочу увидеть эту тварь.

– Поверь, я тебя понимаю. Далеко не каждый может выдумать настолько бредовую историю. Знаешь, у овец шерсть так сильно не растет.