Дэвид Вонг - В финале Джон умрет [издание 2019 г.]

Я поднял зеркало, наклонил его так, чтобы видеть эту штуку на спине, и едва не закричал: из спины торчал стебелек с глазом на конце, как у слизня. Стебелек закрутился во все стороны, а черный глаз стал дергаться, словно осматриваясь…

Я вздрогнул и проснулся.

ТУК.

Мне было холодно. Шею кололо. В воздухе стоял сладкий искусственный запах клубничного шампуня. Если подумать, у клубники ведь нет запаха, она пахнет просто мокрой травой.

Соберись.

Грудь словно перетянули стальным тросом. Я не мог пошевелиться: какой-то груз не давал сдвинуться с места. Я разлепил веки, увидел чьи-то глаза, заглядывающие через заиндевевшее стекло, моргнул, посмотрел вниз… На моей груди лежала рыжая голова. Меня обнимала чья-то рука; пальцы вцепились в ткань рубашки.

Я лежал, упершись головой в дверь машины, в спину вонзилась ручка стеклоподъемника. Ноги раскинулись по сиденьям, ботинок уперся в дверь со стороны пассажира. Эми, похоже, чувствовала себя вполне комфортно – ведь она спала на матрасе с подогревом. Ее веки подергивались. Кошмары.

Привыкай, малыш.

За стеклом, кое-где очищенным от снега, я разглядел неясные очертания лица Джона. Он махал мне рукой. На моих часах:

8:07.

Похоже, в какой-то момент наша машина заглохла: двигатель не урчал, печка не работала. Мы с Эми отцепились друг от друга; я толкнул дверцу и выбрался на мороз. Казалось, кто-то набил суставы толстой стальной проволокой. Заглянув в салон, я увидел Молли: псина посапывала на заднем сиденье, подергивая лапами: похоже, ей снилось, что она дерет кого-то когтями – возможно, меня.

– У тебя первое свидание, и ты решил заночевать с девушкой у пончиковой? – спросил Джон. – Учти, пончиковая откроется только через три месяца.

Кроме Джона, у машины стояли еще пятеро, но из них я узнал только Тайлера. Они приехали на двух высоких фургонах, на бортах которых красовалась надпись «Крыши и желоба Андерсона».

– Нам пришлось покинуть дом, – сказал я, взглянув на незнакомцев. – А вам ведь работать нужно, да?

– Понадобилось купить кучу разной хрени в магазине хозтоваров, – ответил Джон. – Проезжали мимо и увидели твою тачку. А что произошло в доме?

Эми в огромном анораке вылезла из машины, подошла к нам и немедленно прижалась ко мне.

– Привет, Джон. Ух, как холодно! – сказала она, обхватив меня рукой.

– Погоди, мне нужно потолковать с Джоном. – Я схватил Эми за плечи и вроде как отстранил ее, затем пошел прочь, жестом велев Джону следовать за мной. Мы дошли до конца стоянки. Я щурился, пытаясь привыкнуть к свету.

– Хреново выглядишь, – заметил Джон.

– Я перегорел. Серьезно. Чувствую себя крошечным кусочком масла, который намазывают на огромную вафлю. В конце концов оно падает в одну из дырок, и тогда размазывать больше нечего; приходится наклонять вафлю, чтобы добыть оттуда масло.

– Дейв, на заводе творится какая-то жесть. В торговом центре тоже.

Именно тогда Джон поведал мне сомнительную историю о том, что произошло на месте аварии, в лесу и в торговом центре. Я поднял ставки, рассказав ему про существ-теней.

Я оглянулся и посмотрел на свою машину. Дверца со стороны пассажира была открыта: Эми боком сидела на сиденье и копалась в сумочке, пока наконец не вытащила коричневый флакон с таблетками.

– Ну вот, Дейв, значит, на заводе делают не только средство для прочистки труб. Более того, можно сказать, что там делают зло .

– Нет, так сказать нельзя.

– Я хочу узнать, куда идет эта нора. Мне кажется, что монстр вышел из нее.

– Джон, мы не сможем туда попасть: завод работает в три смены, круглосуточно.

Сделав круг по стоянке, мы вернулись к моей машине. Облокотившись на нее, Тайлер и еще один парень курили и попивали кофе из дымящихся кружек-термосов.

– Есть и другой путь, – заметил Джон.

Он рассказал мне про торговый центр и про дверь, которая существовала и не существовала одновременно.

– По-моему, все потайные двери ведут в одно и то же место. Черт побери, Векслер прав – наверное, в городе полно таких дверей.

Я обреченно кивнул.

– Ну, по крайней мере, мы не будем ждать, пока за Эми снова придут.

– Разумеется. Встретимся в полдень.

– А что произойдет в полдень?

– С крышей мы закончили – нас попросили просто закрепить ее и заделать дыру, чтобы не попадал снег.

– Ты все-таки будешь чинить им крышу?

– Стиву заплатили авансом. Кроме того, мне нужны деньги.

От моей машины поднимались клубы выхлопных газов: Эми включила двигатель, чтобы согреться.

– Не знаю, что с ней делать, – сказал я. – У нее дома полный пипец.

Я заметил, что Тайлер прислушивается к нашему разговору, и заговорил тише.

– За ней – как и за мной – следят из телевизора.

Эми увидела нас и вышла из машины, держа в руках большую бутылку «Маунтин дью».

– Можно мне попить? – спросила она, подойдя к нам.

– Держишь красную дрянь в машине? Это один из двенадцати тревожных симптомов, – заметил Джон.

– Я там обедаю. Если ешь в машине, с тобой никто не пытается заговорить.

В глазах Джона появилось что-то похожее на жалость.

– Конечно, Эми, – сказал я.

Съежившись от холода, она попыталась отвинтить крышечку. Кто-то протянул Джону стаканчик с кофе.

– Перерыв! – воскликнул мой друг.

– Точно, блин! – отозвался Тайлер, глядя, как Эми пытается открыть бутылку одной рукой. На нем были темные очки в гибкой оправе; в них он выглядел полным мудаком, и вел себя соответствующе. Кряхтя от напряжения, Эми старалась придержать бутылку, зажав ее локтем, но мокрая бутылка постоянно выскальзывала.

– Может, она пока посидит где-нибудь? Где у нас самое безопасное место? – спросил я Джона.

– Пока – что? Можно мне с вами? – встряла Эми.

Почему-то после этих слов Тайлер с жалостью посмотрел на Джона и плюнул на землю. На Среднем Западе выплевывание табака является методом невербального общения. Наверное, в детстве Тайлер часто проливал кофе, а сейчас у него была здоровая кружка-непроливайка – одна из тех, которые сильно расширяются книзу. При каждом глотке казалось, что он говорит в мегафон.

– Потом поговорим, – сказал я.

Эми уронила бутылку и разочарованно вскрикнула – словно кошка, на которую наступили. Я потянулся, чтобы помочь, но она ударила меня по руке и продолжила борьбу с крышечкой.

– Домой ей возвращаться нельзя, – продолжал я. – Не знаю, есть ли у нее деньги или нет, но мы что-нибудь придумаем. В крайнем случае будет спать на моем диване.

Джон вопросительно посмотрел на меня.

Тайлер хитро прищурился.

– Вот интересная история, – сказал он. – У моего брата с женой родился ребенок с синдромом Дауна: заливает все слюной, срет в штаны и все такое. Они попросили мою маму посидеть с ним пару раз, и еще пару раз, а потом она стала сидеть с ним каждый вечер. Каждый вечер, черт побери. Знаете, что произошло потом?