Дэвид Вонг - В финале Джон умрет [издание 2019 г.]

– Дэвид, я о другом.

Я обошел Эми, хотел взять ее за другую руку. Моя рука исчезла, и я понял, что пытаюсь взять Эми за кисть, которой нет. При этом я прекрасно видел тонкие пальцы, сжатые в кулак.

Эми с любопытством посмотрела на стол, пытаясь понять, на что я уставился.

– Кажется, соус подействовал. Надень очки «Скуби-Ду». Хочу провести эксперимент.

Она встала, нашла очки на столе, затем села.

– Теперь сосредоточься. Не знаю…

Заканчивать фразу не пришлось. Эми раскрыла рот от удивления.

– Ой! Вижу! Не может быть!

Она то снимала, то надевала очки, и видела, как появляется и исчезает кисть.

– Смотри, ногти! Они отросли, я собиралась их подстричь перед операцией. Теперь понятно, почему мне больно…

Эми подняла кулак, очень медленно разжала пальцы и положила руку на стол.

– Дэвид, это безумие.

– Сегодня ты еще не такое увидишь.

Распахнулась дверь ванной, и оттуда выскочила Молли. Левая часть ее тела была обрита практически наголо, правая осталась такой же лохматой, как и прежде. За собакой, стряхивая шерсть с одежды, вышел Джон.

– Ну, готово, – сказал он.

– А почему ты… – начала Эми, прежде чем я успел ее остановить.

– По просьбе Молли: она хочет быть похожей на двух разных собак. Считает, что так ей проще воровать еду. – Джон повернулся ко мне. – Молли – непростая собака, Дейв. Ты уже работаешь над бомбой?

– Над чем?

Человечество обречено по одной простой причине: чтобы построить здание, нужны десятки людей и материалы стоимостью несколько миллионов долларов, а чтобы уничтожить – всего один кретин со взрывчаткой. В поисках составных частей для бомбы мы с Джоном перерыли весь дом. До сегодняшнего дня никто из нас не знал, как делать взрывные устройства, но мы изучили химический состав ингредиентов и стали импровизировать. Голова болела адски, пылала словно двигатель, который слишком долго работал на повышенных оборотах. Я задумался – уже не в первый раз, – сколько лет жизни отнимает у меня «соевый соус», и пришел к выводу: скорее всего, неважно.

Итак, из пакетика желе, внутренностей двух детекторов дыма, измельченной колоды карт и охладителя, извлеченного из автомобильного кондиционера, мы сотворили липкую взрывчатую смесь нежно-зеленого цвета. Ее мы налили в форму из фольги, придали ей вид жевательной кости и засунули в холодильник. Нам хотелось сделать бомбу похожей на безобидный предмет, который может лежать в кармане хозяина собаки, не вызывая подозрений. На тот случай, если нас схватят и обыщут.

Я сел за кухонный стол и стал вставлять патроны в купленную мной запасную обойму для пистолета.

– Вот что я думаю, – сказал Джон. – На заводе должна быть система связи. Проберемся в комнату, в которой стоит микрофон, и врубим песню помощнее, например, «November Rain» на автоповторе. Пока все там затыкают уши и молят о прощении, мы находим эту сволочь Коррока и запихиваем бомбу прямо ему в задницу. А если выяснится, что он – огромный пес, заставим его взрывчатку сожрать.

Я кивнул и встал. Настоящий план, невысказанный, спрятанный между слов Джона, заключался в том, что мы умрем – но так, что наша смерть станет самым загадочным и бредовым эпизодом в истории народа Коррока. Пусть знают Гая Фокса!.. В нашу честь устроят праздник. Если уж нам суждено попасть в брюхо Коррока, то он нами подавится.

Мы – это я и Джон. Не Эми.

Я вздохнул, надел пальто и опустил в карман пистолет и запасную обойму. Джон накинул армейскую куртку, наклонился, вытащил из рюкзака цепную пилу и прицепил к ней амортизирующий трос, чтобы ее можно было нести на плече. Затем поднял самодельный огнемет, ни на секунду не усомнившись в том, что это за штука и зачем она нужна. Джон щелкнул зажигалкой, и из ствола вылетел тонкий язычок пламени. Одобрительно кивнув, мой друг задул пламя, поднял с пола боевой топор и протянул Эми. Она сумела удержать его ровно две секунды, после чего топор, звякнув, упал на пол. Эми достала из куртки гигиеническую помаду и смазала губы.

Когда мы садились в машину, Джон напомнил мне про кость-бомбу. Я сбегал домой, вытащил бомбу из фольги и вышел, держа ее в руках.

Наверное, мне следовало бы знать, что произойдет дальше. Молли – наполовину побритая, наполовину лохматая – подбежала ко мне и выхватила «кость».

По просьбе Джона я опущу следующую сцену, в которой мы очень долго гонялись за собакой, пока мой друг, наконец, не повалил псину на землю. Мы разжали Молли пасть, но никаких следов кости не обнаружили.

Я с отвращением пошел прочь, но тут Джон, извалянный в снегу и все еще прижимавший Молли к земле, воскликнул:

– Смотри!

В руке он держал лапу собаки. Только тогда я заметил, что на лапе нет символа, похожего на «пи», который был у взорвавшейся Молли. Собака облизала нос и чихнула, затем вскочила и убежала.

– Что это, по-твоему, означает? – спросил я.

– Не знаю, черт побери. Но бомбу нужно вернуть. Бери пилу и режь собаку.

Эми стала возражать против этого плана и придумала еще более отвратительный: извлечь кость из противоположного конца Молли. Девушка зашла в дом, вытащила из холодильника два замороженных буррито и разогрела их в микроволновке.

Мы скормили оба буррито Молли, однако незамедлительных результатов не получили.

– Ладно, едем, – сказал Джон. – Мы опаздываем к неминуемой гибели.

Белая мгла. В атмосфере больше снега, чем воздуха. По городу мы ехали со скоростью пятнадцать миль в час; все магазины и заведения закрылись из-за снегопада. «Вот он, настоящий буран, – подумал я. – Никогда раньше такого не видел». Примерно на полпути Джон посмотрел в зеркало заднего вида и прищурился.

– Что за черт?

По замерзшему заднему стеклу ползли красные и синие огни. Мы переглянулись и поняли, что можем либо остановиться, либо ехать дальше, устроив самую медленную погоню со времен О-Джея Симпсона. Я свернул на обочину, заехав в сугроб. К дверце водителя подошла огромная синяя фигура. Я опустил стекло, и снежинки обожгли мне щеку. В салон заглянуло чье-то лицо: увидев, кто это, я занервничал и потянулся за пистолетом.

Черт.

Это был Дрейк. И не Дрейк. В нескольких дюймах от меня застыло его лицо, не выражающее абсолютно никаких эмоций. Лицо набальзамированного трупа. Черные глаза – ни белков, ни зрачков. Я моргнул, и глаза снова стали человеческими, но безжизненными, словно у куклы.

«ВЫЛЕЗАЙ», – сказали губы Дрейка. Он бросил в меня это слово, словно нанес удар. Его дыхание несло какой-то химически сладкий аромат – так пахнет ребенок, который выпил слишком много фруктового напитка. Дрейк распахнул дверцу, схватил меня за куртку и потащил наружу, затем развернул меня за плечи, толкнул к машине.