Светлана Пономарева - Город без войны

– А может он болеет?

– Да хоть при смерти! – глаза Кеши сузились до совсем маленьких щёлочек, и зрачки оттуда смотрели враждебно. – Мне плевать. Всё! Хватайся и пошли. Потом вся бригада нам спасибо скажет, все будут ходить и греться.

– Чё орёте, придурки, – из подъезда вышел высокий парень с помятым не то со сна, не то с перепоя лицом и наставил на Кешу обрез. – Хрен уснёшь!

– Ладно, Уксус, – заискивающе улыбнулся ему Кеша. – Уголь таскали и устали. Сейчас дальше понесём.

– Сейчас мы понесём этот мешок обратно, – сказал Сашка, хватая мешок.

– Иди домой и там командуй, – Кеша дёрнул мешок в свою сторону. – Или возвращайся в Корпус!

– Кеша! То, что ты сейчас делаешь, просто убийство! Из-за тебя человек может погибнуть! – попытался объяснить ему Сашка. – Ты что, потом спать спокойно сможешь?

– Ну ты же спишь! – огрызнулся Кеша. – А я не малолетке в голову стреляю!

Сашка выпустил мешок из рук. Больше всего хотелось броситься на Кешу, ударить его посильнее, свалить в грязь. Даже дыхание от злости сбилось. Но этого делать было нельзя: во-первых, рядом стоял Уксус и с интересом наблюдал за ними, во-вторых, Кеша был не так уж и не прав… Несколько секунд Сашка и Кеша смотрели друг другу в глаза. Потом Кеша вдруг смутился и сказал:

– Да ладно, чего ты психуешь. Я этого Валеру знаю. Он живёт тут рядом, в частном секторе, только на боёвки в бригаду приходит. Пацану, кроме травки, ни фига не надо, он бы или вовсе не пришёл, или на наркоту уголь сменял.

Сашка отвернулся, потом сел на мешок и, чтобы окончательно успокоиться, поднял и принялся вертеть в руках кусок кирпича.

– Я понял, – вдруг хрипло заявил Уксус, – спёрли и поделить не можете. – Он хохотнул и ткнул Кешу в плечо обрезом: – Я тебя спасаю. Бери уголь и тащи ко мне в комнату. Понял, урод?

Кеша растерянно поглядел на него и схватился за мешок.

– А ты-то тут при чём? – не понял Сашка.

– Это ты тут не при чём, – Уксус угрожающе покачал обрезом. – Ты кто, недоносок? Рядовой? А я командор. Так что оторви свою задницу от мешка и вали отсюда.

– Тогда я к Волку пойду, – Сашка встал. – Пусть он разбирается.

– Иди, – Уксус противно заржал, – я слышал, на тебе труп – раз, драка – два, теперь будет воровство. Хана тебе, засранец!

Сашка швырнул кусок кирпича в стену и молча пошёл вверх по лестнице. Сзади, сопя и шёпотом ругаясь, надрывался Кеша…

Утро следующего дня не принесло радостных вестей. Олег, ещё затемно ходивший на склад, вернулся раздражённый и растерянный. Судя по всему, раньше задержек с пайками не было. Хнык, раздобыв где-то карты, ходил по комнатам, настойчиво предлагая всем сыграть «на жрачку».

– У вас, Кешенька, наверняка, ещё осталось, – твердил он. – Давай сыграем!

– Иди степь подметай, – сказал Кеша, за воротник вытаскивая Хныка из комнаты. – Тебе-то играть не на что. Да и мухлюешь.

Хнык громко выругался и пошёл в комнату к Женьке, откуда вылетел ещё быстрее. Сашка лежал, отвернувшись к стенке. С Кешей они почти не разговаривали. Сам Кеша периодически принимался ворчать по поводу потерянного угля и Уксуса-скотины, на которого нет управы в этажке, но Сашка этих разговоров не поддерживал, и Кеша замолкал. Из продуктов в комнате осталось лишь немного кукурузной муки, припасённой Кешей, но жевать эту муку всухую было противно. Ближе к вечеру Сашка с соседом и вовсе пошли в разные стороны, чего не бывало до сих пор. Кеша отправился на остановку купить что-нибудь у местных, а Сашке Олег выдал мятую железную канистру и послал за водой для всей бригады. Сашка волок канистру и думал, что то, что они с Кешей сделали, всё-таки подлость. Вдруг Кеша наврал про того парня, только чтобы не драться. А на самом деле он никакой не наркоман. Впрочем, теперь уже не разберёшься. Надо было или драться вчера с Кешей и тащить мешок назад, или теперь уже молчать и не выпендриваться. А драки бы вчера не вышло. Сашка вспомнил довольную физиономию Уксуса и подумал, что всё-таки хорошо, что он не попал в его бригаду. У склада Сашка остановился отдохнуть. Рядом с ним на металлическом ящике, покрытом дерюжкой, разложила товар бабулька-лоточница. Торговала она махоркой, спичками и варёной кукурузой. Сашка вытащил полученные вчера деньги, купил початок и принялся грызть. В кармане у него осталась одна голубая бумажка. Сашка прикинул, и выходило, что хватит ему на один поход в местную баню и звонок матери…

– Ерхов, – Олег удержал его за рукав, когда Сашка поставил канистру на порог и собрался уйти, – зайди, поговорить надо.

В комнате Олега с Хныком было очень чисто: на столе и на смешной дере­вянной этажерке полный порядок, кровати с металлической сеткой застелены ватными одея­лами, окно наглухо забито прозрачной плёнкой, печка-буржуйка с трубой на улицу, угол, заполненный растопкой, огорожен. «Стараются жить по-человечески» – подумал Сашка. Вот Лёва с Женькой не старались: Сашка проходил мимо их двери и видел, что в комна­те, кроме пустых пивных бутылок, рваных газет и фанерных ящиков, ничего не было. Спали, наверное, прямо на полу.

Олег полез в ящик стола, извлек пачку дешёвых сигарет, затянулся, предложил Сашке.

– Я не курю.

– Не пьёшь, не куришь, мата от тебя не слышно. За что из Корпуса выперли?

– Да так, друг у меня был один… Рванул в Энск. А я вроде как с ним заодно был. Контора и вышибла.

– Ни хрена себе, – задумчиво протянул Олег. – Ну хоть родители у тебя живы?

– Мать жива.

– И у меня мать жива. А отец умер. Он у меня хорошим плотником был. Всё, что хочешь, из дерева делал. Мать потом снова замуж вышла, да только зря. Теперь вот мучается со сво­им новым. Этот гад пьёт по-страшному. Братишку жалко, Павлика. Он ма­ленький ещё. Я думал его сюда взять, да чему он тут хорошему научится… – Олег стряхнул пепел и продолжил: – Жизнь сволочная пошла. Куда только кондоры деньги умудряются деть? Они нормально живут, в центре. А мы тут мудохаемся, как крысы. А тебе я вот что хотел сказать: вернись домой. Если есть хоть малейшая возможность, вернись. Карьеры ты здесь не сделаешь, денег не заработаешь, а сдохнуть – это запросто.

– Мне нельзя, Олег. Мать не должна знать, что я здесь оказался, у неё сердце больное.

– Дурак! – Олег посмотрел на Сашку раздражённо. – Ты не видишь, что здесь творится? Ещё пару дней не дадут пайки, тут такой беспредел начнётся! Я слышал: нас тут даже огородить могут.

– Как огородить?

– Поставят вокруг развалин кордоны, автобус отменят. Чтобы мы тут сидели и к порядочным гражданам в город не ломились. Понял?

– Понял, – Сашка кивнул. – Только уйти всё равно не могу. Может, всё наладится.

Олег махнул рукой.

– Думаешь, матери легче будет, если ты тут погибнешь? Ладно… Иди к себе… Дурак ты всё-таки.