Дэвид Вонг - В этой книге полно пауков. Серьезно, чувак, не трогай ее [litres]

Я ценю все молитвы и выражения обеспокоенности, которые получил от вас за последнюю неделю (для тех, кто не знает, я живу не больше чем в трех милях он Точки Начала Эпидемии в Неназываемом). Но мы в безопасности, потому что подготовились. Мы запасли еду минимум на год. У нас вода из собственного колодца. Бензина хватит на три года. У нас есть ружья, и все члены нашей семьи умеют ими пользоваться.

В день начала эпидемии один из моих сыновей («музыкант») притащил своего друга с подружкой. Вы сами можете представить его даже без описания – длинные волосы, весь покрыт татуировками, на руках отметины, показывающие ранние признаки ВИЧ-инфекции. На бампере машины – атеистическая наклейка.

Он хотел жить с нами, есть нашу пищу, пить нашу воду и спать под нашей защитой, пока снаружи свирепствуют чума и порок. Я отвел его в сторону, держа за костлявую руку, спросил:

– Что ты можешь делать?

Он посмотрел на меня, разинув рот, и сказал:

– Что ты имеешь в виду, чувак?

– Это я и имею в виду – что ты можешь делать? Можешь попасть в цель из винтовки с пятидесяти ярдов? Можешь распотрошить животное? Или сделать рыболовную сеть и почистить рыбу, которую поймаешь? Можешь удобрить сад? Очистить воду? Починить маленький мотор? Или даже установить зазор между электродами свечи зажигания и поменять ее? Подключить электрическую розетку? Починить протекающую крышу? Поставить на место сломанную кость? Ты можешь сделать себе одежду? Разобрать и почистить винтовку? Перезарядить использованную латунную гильзу? Продезинфицировать и зашить рану?

Конечно, он сказал, что не знает, как сделать хоть что-нибудь из этого списка.

Он провел всю жизнь, играя в видеоигры и принимая наркотики; вероятно, он живет на пособие и стал отцом пятерых детей, все время требуя, чтобы я платил за их лечение. Если потечет труба, он в лучшем случае вызовет хозяина квартиры, а в худшем (более вероятно) даст ей течь. И следующий съемщик увидит в квартире гниющий пол и покрытые плесенью стены. Его маленькая подружка всегда кричит о правах животных, поскольку думает, что мясо растет в витрине супермаркета. Курит травку и плюет в адрес наших солдат, когда они возвращаются домой после боя с террористами, потому что она, очевидно, живет в маленьком коконе, построенном из нашего пота, крови и слез.

И вот что я сказал ему:

– Представь себе, что появился метеор, который разрушит наш мир. Но некоторые богатые люди объединили свои капиталы и построили большой космический корабль, чтобы люди могли улететь с планеты. У них нет места для всех, но ты хочешь сесть на этот корабль. Теперь. Если ты займешь место, кто-то другой его не получит. Количество мест ограничено. Количество еды ограничено. Что ты скажешь людям, стоящим у двери? Как ты докажешь, что именно ты должен получить место на этом корабле за счет другого? Что ты можешь предложить такого, что оправдало бы еду, которую ты съешь, воду, которую ты выпьешь, и лекарства, которые ты используешь?

– Не знаю, чувак, – сказал он мне. – И я не вижу здесь никакого корабля.

– Ты не понимаешь, – сказал я ему, – что ты всегда в таком положении. Только этот корабль – планета Земля, и твой Создатель построил ее для тебя. И у тебя есть вся жизнь, чтобы доказать, почему тебе должно быть разрешено остаться. Вместо этого ты принимаешь наркотики, играешь в видеоигры и живешь на пособие. Ну, на этот раз корабль улетит без тебя.

Парень повернулся и ушел, не сказав ни слова.

Быть может, я опять увижу его и его маленькую подружку среди больных и умирающих от голода, убегающих от хаоса и волнений. И тогда я скажу ему: «У тебя был шанс. Всю твою жизнь эти «сумасшедшие» проповедники пытались сказать тебе, что придет день расплаты. Но ты решил не обращать на них внимания. Теперь слишком поздно».

Так и должно быть. В мире есть два вида людей: производители и паразиты. Когда в обществе накапливается слишком много паразитов, нам нужна катастрофа, цунами, землетрясение, война, потоп или болезнь, чтобы смыть весь этот мусор, очистить сеть социальной защиты от слизняков, которые используют ее как гамак. Пускай они падают в огонь, чтобы остались сильные, верующие и способные, пускай они перестроят и обновят человечество.

День пришел.

Они смеялись надо мной, когда я запасал консервы, бензин и патроны.

И кто смеется сейчас?

Джона вырвали из бессознательности выстрел дробовика и теплые брызги мозгов на волосах.

Со всех сторон его схватили руки, отдирая длинные и тонкие ноги проклятого паука-сенокосца. Когда его освободили от монстра, Джон перевернулся и увидел одетого ковбоем чувака в невероятно тугих джинсах, державшего дымящийся двуствольный дробовик. В его ушах были затычки.

Толпа людей, стоявших вокруг Джона, смотрелась на удивление прилично для инфицированных и слишком хорошо одетой для зомби.

– Ты как, приятель? – спросил ковбой.

Джон не смог придумать ответ. Ребра болели, и вроде как было трудно дышать. Шея была мокрой от крови монстра, и он так взбудоражился, предвидя собственную смерть, а для чего? Только для того, чтобы обнаружить, что все произошло в точности наоборот. Ему так отчаянно хотелось выпить, и он спросил себя, что бы сделал, если бы поблизости находилась автозаправка с этиловым спиртом? Скорее всего, заполз бы в подземную цистерну.

Три здоровенных парня сражались с пауком. Выстрел из дробовика разнес человеческую голову, но паразит внутри еще дергал лапами. Массивный пикап, щеголявший спаренными колесами и сверкающими задними крыльями, ехал задом. В его кузове была еще какая-то машина, большая красная штука с мотором, желобом и колесами. Кто-то ее включил. Раздался звук, как от газонокосилки. Но только когда парни начали заталкивать гигантского корчившегося сенокосца в желоб, Джон сообразил, что это измельчитель.

Раздался ужасный крик, и красная жижа оросила ближайший двор. Когда последняя из восьми лап исчезла в челюстях машины, Джон подумал: «Ну, тоже неплохой способ».

Джон попытался встать, но Ковбой наставил на него дробовик и сказал:

– Посиди-ка минутку, если ты не против.

– Я коп, придурок! – рявкнул Фальконер за спиной Джона. – Видишь вот это на моем поясе? Это значок.

Фальконера провели мимо и усадили рядом с Джоном. Он выглядел, словно описался.

Ковбой вынул из ушей затычки и сказал:

– Просто для ясности. Я уважаю закон и полицию, офицер…

– Детектив.

– Детектив, но в данный момент я совершенно уверен: сейчас ты видишь все, что осталось от закона в этом городе. Когда федералы спрятались за баррикадами на другой стороне города, мы сообразили выйти из домов и патрулировать эти улицы. А сейчас, когда они вообще свалили из города, мы совершенно уверены, что теперь этот город наш. Пока мы не услышим что-то другое.