Дэвид Вонг - В этой книге полно пауков. Серьезно, чувак, не трогай ее [litres]

– Отпусти.

– Куда он ведет?

– Мы не знаем. Наружу. Куда-то наружу. Мы понятия не имеем, что на другом конце, но решили – хуже, чем торчать здесь вместе с тобой, быть не может.

– Сколько людей внутри?

– Пошел ты.

Он впечатал меня в стену.

– Сколько?

– Около… тридцати.

– Тридцать. И вы понятия не имеете, что вас ждет на той стороне. И никого не послали на разведку? Никто не прополз туда и не проверил, открыт ли второй конец?

– У нас… у нас не было времени. Я…

– Правильно, у вас не было времени, потому что вы боялись, что вас накроют. Потому что вы хотели сохранить свой маленький секрет.

– Ну, я знаю, куда он ведет, – небрежно сказал Расист Эд. – Прямиком в старую лечебницу.

Мы оба повернулись к нему.

– Ты имеешь в виду… – начал было я.

И тут меня прервало эхо выстрелов, расколовших воздух туннеля.

Выстрелы и крики. Слабо, с другого конца тоннеля, я услышал, как незнакомый голос закричал:

– ОНИ ВЫХОДЯТ ИЗ СТЕН. ОНИ ВЫХОДЯТ ИЗ ГРЕБАНЫХ СТЕН!

Эми подпрыгивала на своем сидении, бормоча:

– Давай, давай, давай.

Подствольная камера находилась в старом кафетерии, показывая выходящую в коридор дверь. Остальные два парня – Фонарик и Донни – пробежали мимо. Камера повернулась, в объектив попал Донни, он помогал второму выбраться наружу через окно полуподвала.

– Они уже почти вышли! – крикнула Эми Фредо. – Приготовься!

Это заняло вечность. Фонарик непонятно почему застрял в окне; он дрыгал ногами, но никак не мог освободиться. Джош вернул камеру/ружье на дверь, чтобы посмотреть, не преследуют ли их.

Визг.

Не крик – а именно визг младенца, который не в состоянии выразить боль словами. Это был Фонарик. Его ноги отчаянно молотили воздух. Что-то схватило его с другой стороны. Джош и Донни схватили его за ноги, пытаясь втянуть обратно в классную комнату. Они тащили и тащили, и наконец то, что держало Фонарика с другой стороны, отпустило. По меньшей мере его ноги.

Джош и Донни обнаружили, что сидят на полу в классной комнате и держат на коленях дергающуюся нижнюю часть Фонарика. Все, что выше пояса, по-прежнему лежало в окне подвала. Если бы в ушах Джоша и Донни не было затычек, они бы услышали, как Эми ревет в фургоне.

Джош с трудом поднялся на ноги. Он направил подствольную камеру на окно и шевелящуюся, тихую груду мяса, которая была телом Фонарика. Кажется, что-то вырвало из него кишки, что-то появившееся из травы, словно сама земля поднялась и разорвала его напополам. Джош выстрелил в это, и заряд с римской свечой снес кишки Фонарика и послал полосу огня в ночь за окном.

Эми вздрогнула – они с Фредо увидели через ветровое стекло сверкающий след снаряда в стороне от здания.

Монитор показывал хаос. Донни и Джош спорили. Потом Джош закричал: «ДВЕРЬ! ДЕРЖИ ДВЕРЬ!», и послышались выстрелы, резкое эхо от которых пролетело через ночной воздух.

Донни закричал и кричал до тех пор, пока ему не вырвали горло.

Подствольная камера промчалась к окну, все еще загороженному опустошенными останками Фонарика. Изображение пролетело через окно – Джош выбросил ружье наружу – и крутилось в траве, пока Эми не обнаружила, что видит вдали фургон с ней самой, хотя бурьян частично перекрывал его.

Через микрофон камеры Эми слышала такой звук, словно губку выжимают в полную воды раковину. Джош кричал и глухо возился. Камера неподвижно лежала в траве. Эми выглянула из окна и посмотрела на здание, потом опять на окно с видео, туда и обратно, в поисках хоть чего-нибудь. Ничего.

Внезапно изображение на ноутбуке задвигалось, словно камеру потащили через бурьян. Поле зрения поменялось. Появилось лицо Джоша, лежавшего на траве, из его рта текла кровь. Он схватил ружье за дуло и направил на себя. Другой рукой он что-то делал, протянув ее за кадр. Его рот был широко открыт, он задыхался. Что-то поднималось по его горлу. Его глаза расширились, и у Эми была только доля секунды, чтобы рассмотреть комок внутренностей размером с кулак, который кто-то изнутри проталкивал между зубов; потом Джош нажал на спусковой крючок и снес себе голову.

Эми вскочила на ноги, ноут загромыхал по полу фургона. Она прижала ко рту руку.

Фредо услышал выстрел:

– Что? Что случилось?

– Мы должны уехать, Фредо, мы должны уехать, и немедленно. Мы должны уехать. Мы должны…

– Что? Что случилось?

– УЕЗЖАЙ! Фредо. Они мертвы. Они все мертвы. Вперед! Пожалуйста!

– ТЫ ЭТОГО НЕ ЗНАЕШЬ! Мы не бросим живых!

Фредо включил мотор и поддал газу. Но он не выехал обратно на улицу; вместо этого он пропахал лужайку и подъехал к зданию. Эми швырнуло на пассажирское сидение.

– ЧТО ТЫ ДЕЛАЕШЬ?

– Смотри! Они еще живы! Они двигаются!

Фургон резко остановился перед окном подвала. На земле, в тени, действительно что-то двигалось.

– НЕТ! Фредо, уезжай. Мы должны бежать отсюда!

– Джош! Донни! – крикнул Фредо. – Ответьте, если живы!

Кто-то там был, между фургоном и стеной, грузная, почти человеческая фигура.

– Фредо, не надо, – прошипела Эми. – Фредо, не надо. Разверни. Пожалуйста. Разверни фургон…

Фредо протянул руку в карман и вытащил серьезно выглядевший черный револьвер.

– Донни? – спросил он.

Никакого ответа. Фредо направил пистолет на фигуру, между ним и его целью было только боковое стекло. Эми видела, как в стекле отразилось лицо Фредо. Внезапно его глаза расширились. У него еще осталось время сказать «Охре…», прежде чем случилось несколько событий, и так быстро, что Эми не успела осмыслить их все.

Пока Фредо сосредоточился на фигуре за окном сиденья водителя, что-то разбило ветровое стекло справа от него. Что-то – длинное и розовое размытое пятно – пронеслось сквозь стекло, схватило правый бицепс Фредо и аккуратно отрезало его. Руку, все еще державшую пистолет, выдернули через стекло в ночь. Прежде чем Фредо успел закричать или повернуться и посмотреть, что произошло, рука вернулась обратно с пистолетом, направленным на Фредо. Собственный палец Фредо, управляемый кем-то снаружи фургона, нажал на спусковой крючок. Череп Фредо взорвался.

И все это произошло за две с половиной секунды. Эми успела только заметить, как стекло разбилось, мелькнуло что-то влажное и мясистое, и раздался выстрел. А потом оказалось, что она покрыта кусочками стекла и каплями свежей крови.

И на сиденье лежал Фредо, мертвый.

Оуэн наставил дуло револьвера мне в голову. Импровизированный полуночный трибунал собрался вокруг костра. Я дрожал. Костер, как и любой другой лагерный костер, слишком сильно нагревал грудь, зато спина постоянно мерзла.

Оуэн ждал в котельной, надеясь, что кто-нибудь приползет обратно, спасаясь от боя, который, очевидно, шел на другом конце. Он терпеливо ждал, слушая адское эхо выстрелов и крики, ждал, пока автоматы и дробовики обрывали крики, один за другом. Он ждал, пока я кричал в туннель, зовя ТиДжея, Хоуп, Кори или любого другого. Он наблюдал, когда я бросился в угол, обхватил голову руками и слушал, как эхо криков пролетает через мою голову, опять и опять, опять и опять.