Альфред Бестер - Тигр! Тигр! [сборник litres]

– Что ты делаешь, Н♂мад?

– Нужно выбраться, – пробормотал Фойл. – Нужно назад. Дело с Воргой. Понимаешь? Нужно назад, и все.

М♀йра испуганно попятилась. Фойл увидел выражение ее глаз и прыгнул. Он был так слаб, что девушка легко увернулась, потом открыла рот и испустила пронзительный крик. В этот момент кабину наполнил грохот – Дж♂зеф и его братья колотили снаружи по корпусу, исполняя для новобрачных научный концерт.

Фойл загнал М♀йру в угол, сорвал ночную рубашку и связал свою нареченную, засунув ей в рот кляп. Она визжала изо всех сил, но научный концерт был громче.

Фойл наскоро подлатал моторный отсек: он стал уже специалистом. Потом схватил извивающуюся девушку и выволок ее в шлюзовую камеру.

– Ухожу, – прокричал он на ухо М♀йре. – Взлет. Прямо из астероида. Может быть, сдохнете. Все разлетится. Нет больше воздуха. Нет больше астероида. Предупреди их. Скажи.

Он вышвырнул М♀йру, захлопнул и задраил люк, затем ударил по кнопке зажигания на пульте. Автоматически взревела взлетная сирена, зазвучавшая впервые за многие десятилетия. Фойл ждал, пока повысится температура в камере сгорания. Ждал и страдал. Ракета была вцементирована в астероид. Ее окружали камни и металл. Ее дюзы упирались в корпус другого корабля. Фойл не знал, что случится, когда заработают двигатели; его толкал на риск «Ворга».

Из кормы ударила первая порция раскаленных газов, раздался гулкий взрыв. Корпус задрожал, нагрелся, пронзительно заскрипела сталь. Затем ракета со скрежетом пошла вперед. Камень, стекло, железо разлетелись в разные стороны, и корабль вырвался в открытый космос.

Военный корабль ВП подобрал его возле Марса. После семи месяцев боевых действий патрули были начеку, но еще безрассудны. Когда с яхтой не удалось связаться и получить в ответ опознавательные коды, ее должны были просто уничтожить. Однако яхта была маленькой, а экипаж крейсера жаждал призовых денег. Корабль ВП приблизился и взял ее на абордаж.

Как обезглавленный червяк, Фойл извивался в старой космической рухляди, окровавленный, загноившийся, гангренозный. Его поместили в лазарет патрульного крейсера и закрыли к нему доступ. Даже луженые желудки закоренелых космических бродяг не могли вынести это зрелище.

По пути к Земле Фойл обрел сознание и бормотал слова, начинающиеся на «В». Он знал, что спасен, что только время стоит между ним и мщением.

Санитар услышал его ликование и заглянул за перегородку. Санитар не мог сдержать любопытства.

– Ты слышишь меня? – прошептал он.

Фойл замычал. Санитар наклонился ниже.

– Что случилось? Кто это с тобой сделал?

– Что? – прохрипел Фойл.

– Ты не знаешь?

– Что? Что такое, ты?

– Подожди.

Санитар исчез, джантировав в подсобное помещение. И возник вновь через пять секунд. Фойл шевельнулся. Его глаза пылали.

– Я вспоминаю… Не мог джантировать на «Номаде», нет. Забыл, как, и все. Забыл. Еще не помню. Я…

– Что?

– Что-то с головой, у меня.

– Да у тебя, считай, головы-то вообще не осталось.

– Не мог джантировать. Забыл, как. Все забыл. Я…

Он в ужасе отпрянул, когда санитар протянул изображение чудовищно изуродованного татуировкой лица. Африканской маски. Щеки, подбородок, нос, веки разрисованы тигриными полосами, на лбу надпись «Н♂МАД».

Фойл широко раскрыл глаза и страшно закричал. Изображение было зеркалом. Лицо – его собственным.

– Браво, мистер Харрис! Отлично. Р-В-О, джентльмены. Не забывайте. Расположение. Высота. Окружение. Это единственный способ запомнить джант-координаты. Etre entre le marteau et l’enclume. Французский. Перевода не последует . Не джантируйте пока, мистер Питерс. Подождите своей очереди. Наберитесь терпения, все будете джантировать по классу С. Никто не видел мистера Фойла? Куда-то запропастился. Вечный путешественник. За ним не уследишь. Смотрите, пересмешник! Как чудесно… О боже, опять я думаю открыто… или я говорила, джентльмены?

– Половина наполовину, мэм.

– Право же, это нечестно. Односторонняя телепатия – ужасное неудобство. Поверьте, я вовсе не специально забрасываю вас своими мыслями.

– У вас приятные мысли, мэм.

– Как это мило с вашей стороны, мистер Горгас. Ну хорошо, класс. Возвращаемся в школу и начинаем сначала.

Робин Уэднесбери проводила практические занятия по джантации с «церебральным» классом – потеря памяти вследствие контузии, – и это доставляло ее подопечным не меньше радости, чем детишкам. Они повторяли правила джантации на перекрестках Нью-Йорка, хором выводя:

– Р-В-О, мадам. Расположение. Высота. Окружение.

Высокой привлекательной негритянке, умной и блестяще образованной, сильно мешал один недостаток: односторонняя телепатия. Она передавала свои мысли всему свету, но ничего не могла принимать. Однако, несмотря на взбалмошный характер и горячий темперамент, Робин Уэднесбери была методичным и внимательным инструктором джантации.

Класс пришел в школу, целиком занимавшую дом на 42-й улице, из Объединенного Военного Госпиталя. Они проследовали к необъятной джант-площадке на Таймс-сквер и старательно ее запомнили. Потом все джантировали в школу и обратно на Таймс-сквер. Затем так же гуськом прошли к Башне Колумба и запомнили ее координаты. Джантировали в школу через Таймс-сквер и вернулись тем же путем на Площадь Колумба.

Робин восстанавливала в памяти своих учеников, утративших способность к джантации, основные пункты, самые крупные общественные джант-площадки. Позже они будут запоминать новые и новые места. Ограниченные не только своими способностями, но и доходами. Ибо, чтобы запомнить место, надо побывать там и, стало быть, заплатить за дорогу. Круизы приобрели новое значение для сильных мира сего.

– Расположение. Высота. Окружение, – нараспев повторяла Робин Уэднесбери, и класс джантировал от Вашингтонских Высот до Гудзонского моста полумильными шагами.

Маленький сержант-техник со стальным черепом внезапно сказал:

– Так ведь высоты нет, мэм. На земле, мы.

– «Мы на земле», сержант Логан . Простите. Наставления легко входят в привычку, а я сегодня никак не могу совладать со своими мыслями. Такие тревожные военные новости… Мы займемся Высотой, когда станем запоминать площадки на небоскребах, сержант Логан.

Техник обдумал сказанное, затем спросил:

– Выходит, мы слышим, когда вы думаете?

– Именно.

– Но вы нас не слышите?

– Нет. Я односторонний телепат.

– А мы все вас слышим или только я, и все?

– Зависит от ситуации, сержант Логан. Когда сосредоточена – только тот, для кого думаю; когда отвлекаюсь – то все и каждый… бедняги. Простите. – Робин обернулась. – Не тушуйтесь, старшина Харрис, смелее. Колебания рождают сомнения, а сомнение означает конец джантации. Сосредоточьтесь – и вперед!