Альфред Бестер - Тигр! Тигр! [сборник litres]

– Что там, эй? Помоги, Целитель. Помоги, и все.

Богохульство давалось ему легко, ругань была его языком всю жизнь. Он родился в сточной канаве двадцать четвертого века, воспитывался «дном» и говорил на уличном жаргоне. Он цеплялся за жизнь и молился, сквернословя; но иногда его заблудший мозг прыгал на тридцать лет назад и вспоминал колыбельную песенку:

Гулливер Фойл, помощник механика 3-го класса, тридцатилетний, тупой и грубый, сто семьдесят дней дрейфовал в космосе. Гулливер Фойл – смазчик, уборщик, грузчик, слишком легкомысленный, чтобы почувствовать горе, слишком сонный, чтобы изведать радость, слишком пустой для дружбы, слишком ленивый для любви. Летаргические контуры его характера видны из архива Торгового Флота:

Фойл Гулливер – АС-128/127:006

Образование

никакого

Навыки

никаких

Достоинства

никаких

Рекомендации

никаких

Краткая характеристика: Физически сильный. Интеллектуальный потенциал подавлен отсутствием целей. Типичный Средний Человек. Возможно, что некое потрясение способно пробудить интеллект, однако психологическая служба не в состоянии подобрать ключ. Не рекомендуется для дальнейшего продвижения.

Фойл застыл в мертвой точке. Тридцать лет он плыл по жизни, как некое бронированное чудовище, неповоротливое и безразличное… Гулли Фойл, типичный Средний Человек. Но теперь он дрейфовал в космосе, и ключ к его пробуждению был уже в замке. Вот-вот он повернется и откроет дверь в катастрофу.

Разбитый космический корабль «Номад» замер на полпути между Марсом и Юпитером. Неведомая катастрофа превратила огромное сооружение – сто футов длиной, сто футов шириной – в скелет, за который цеплялись остатки кают, трюмов, палуб и переборок. Безмолвный сгусток света и тьмы – одна сторона разбитого корпуса поблескивала под лучами далекого Солнца, другую заливал холодный свет звезд. Поломанное и погнутое оборудование, обломки машин и аппаратуры зависли внутри непроходимыми джунглями, постепенно сближаясь друг с другом под действием взаимного притяжения.

Гулливер Фойл, АС-128/127:006, единственный, кто остался в живых, занимал инструментальный шкаф на главной палубе – четыре фута в ширину, четыре фута в глубину и девять футов в высоту. Никаких других герметических помещений не сохранилось. Шкаф имел размеры большого гроба. Шестью столетиями ранее самой изощренной пыткой считалось поместить человека в подобную клетку на несколько недель. И все же Фойл существовал в этой погруженной во тьму клетке пять месяцев, двадцать дней и четыре часа.

– Кто ты?

– Гулли Фойл меня зовут.

– Где ты?

– В глубоком космосе я живу.

– Куда ты направляешься?

– Смерть – мое назначение.

На сто семьдесят первый день борьбы за существование Фойл ответил на эти вопросы и очнулся. Сердце судорожно колотилось, горло пылало. Он схватился в темноте за резервуар с воздухом, деливший с ним гроб. Резервуар был пуст. Требовалось немедленно заменить его. Итак, день начнется с еще одной схватки со смертью, что Фойл воспринял с немой покорностью.

Он пошарил на полках своего шкафа и нащупал рваный скафандр. Другого на борту «Номада» не было. Фойл заклеил дыру, но никак не мог зарядить или заменить пустые кислородные баллоны на спине. Воздуха в скафандре хватало на пять минут…

Фойл открыл дверь и ступил в черную стужу космоса. Вырвавшийся с ним влажный воздух превратился в крошечное снежное облако и поплыл по исковерканному коридору главной палубы. Фойл налег на пустой резервуар и вытолкнул его из камеры. Минута прошла.

Фойл повернулся в сторону грузового отсека. Его движения были обманчиво медлительны. Он отталкивался от пола, стен, обходил скопления хлама… Влетел в люк. Прошло две минуты. Как на всех космических кораблях, воздушные резервуары «Номада» располагались вдоль длинного киля, опутанные сетью труб. Еще минута на отсоединение. Фойл не знал, какой резервуар выбрал. Пуст он или полон, выяснится только в камере. Раз в неделю он играл в космический покер.

В ушах зашумело, воздух в скафандре быстро становился негодным для дыхания. Фойл толкнул массивный цилиндр к люку и кинулся за ним. Прошло четыре минуты. Он провел резервуар по коридору главной палубы и открыл камеру. Захлопнул герметическую дверь, нащупал на полке молоток, трижды ударил по промерзшему цилиндру, чтобы ослабить клапан, и с мрачной безысходностью повернул ручку. Из последних сил он распахнул шлем, чтобы не задохнуться в скафандре, пока камера наполняется воздухом… если в резервуаре есть воздух. И потерял сознание – как много раз до того – возможно, навсегда.

– Кто ты?

– Гулли Фойл.

– Где ты?

– В космосе.

– Куда направляешься?

Фойл пришел в себя. Он был жив.

Он не тратил время на благодарственные молитвы, а продолжал бороться за жизнь. Обшарил в темноте полки, где держал пищу, – там оказалась всего пара пакетов. Так как он все равно в скафандре, можно еще раз выйти в космос и пополнить запасы.

Он снова выплыл на мороз и свет. Извиваясь, вновь прошел главную палубу – не более чем крытый коридор в космосе. Наполовину сорванный люк висел на одной петле – дверь в никуда, в чернильную пустоту и ледяные искрящиеся звезды.

Минуя люк, он случайно увидел свое отражение в полированном металле… Гулли Фойл, высокое черное создание, бородатое, покрытое коркой засохшей крови и грязи, изможденное, с большими терпеливыми глазами… Потревоженный хлам тянулся за ним, как хвост кометы.

На обратном пути, побросав пищевые пакеты, концентраты и кусок льда из взорвавшегося водяного бака в большой медный котел, Фойл остановился и вновь взглянул на себя… И в недоумении застыл. Он смотрел на звезды, ставшие за пять месяцев старыми знакомыми. Среди них объявился самозванец. А потом Фойл понял, что смотрит на тормозящий космический корабль.

– Нет, – пробормотал он. – Нет.

Он постоянно страдал от галлюцинаций. Он повернулся и поплыл назад в свой гроб. А затем взглянул опять – все еще тормозящий космический корабль.

Фойл поделился мыслями с Вечностью.

– Уже шесть месяцев, – произнес он на уличном арго. – Нет? Ты слушай меня, ты. Иду на спор. Смотрю еще – если корабль, я твой. Но если нет… скафандр прочь, и с концами. Кишки наружу. Играем честно, и все тут.

Он посмотрел в третий раз. И в третий раз увидел тормозящий космический корабль.

Это знак. Он поверил: спасен. Фойл встрепенулся и бросился, как мог, к контрольной рубке, но у лестницы взял себя в руки – оставшегося воздуха хватит на минуту. Он кинул на приближающийся корабль молящий взгляд, затем рванулся в инструментальный шкаф и заполнил скафандр.