Эмил Манов - Избранное

Однажды, по ее настоянию, Светозар пошел с ними в театр. Когда они сели на свои места, Евгения оказалась рядом с кузеном, а Светозару пришлось развлекать ее мать и переводить для нее. Он кипел от обиды и негодования: мало того что в последнее время он почти не видел свою любимую, она и теперь не переставая разговаривала со своим кузеном, с этим вылощенным господином, а ему только вскользь улыбнулась раз или два. Светозар вдруг почувствовал себя чужим и лишним, обманутым и осмеянным; любезность старшей Радевой не могла отвлечь его от гневных мыслей. В антракте Евгения попыталась заговорить с ним, но он уже с трудом владел собой — и притворился, будто ее не слышит. В тот же миг кузен спросил ее о чем-то. Она наклонилась к нему, и Светозару показалось, будто их волосы соприкоснулись. Он тут же встал. Едва смог выговорить, что уходит, и извиниться, сославшись на головную боль. Никому не подал руки.

Вышел из зала, пересек полное фойе, натыкаясь на людей. У выхода кто-то схватил его за руку.

— Светозар, что это значит?

Перед ним стояла Евгения, бледная и трепещущая, не выпуская его руки. Он резко выдернул руку.

— Что вы от меня хотите, барышня?

— Боже мой, что случилось? В чем я опять провинилась?

— Никто вас не обвиняет. Не теряйте времени, ваш кузен будет скучать.

Это было сказано так язвительно и грубо, что она вспыхнула.

— Как ты смеешь так со мной говорить?

— Как я смею? — Он задыхался от бешенства. — К чертям!..

Он процедил эти слова сквозь зубы, а в его глазах полыхала такая ярость, что она попятилась.

— Светозар, ты с ума сошел?

Он пронзил ее взглядом, вложив в него все презрение, на какое был способен. Потом резко повернулся и выбежал вон.

Возвратившись в свою квартиру, он в изнеможении рухнул на кровать. Буря ревности стихала, и при ее последних раскатах он старался припомнить все, что случилось. Он старался найти оправдание своему поступку и с ужасом обнаружил, что оправдания нет: необузданная и ревнивая фантазия толкнула его на дикую выходку. Он унизил себя. Он оскорбил любимую девушку. И самое страшное заключалось в том, что возврата назад не было. На этот раз она его не простит, а он из гордости не станет искать с ней встречи.

Если верно, что влюбленные — безумцы, то не удивительно, что их действия не подчиняются обычной логике: не прошло и часа, как Светозар стал собираться, чтобы пойти и подстеречь любимую возле ее дома. Он не знал, зачем он туда идет, что будет делать, знал только, что должен увидеть ее немедля, сию же минуту. Он надевал пиджак с самым решительным и мрачным видом, когда с улицы позвонили два раза. Светозар не пошел открывать — он предупредил хозяйку, чтобы к нему никого не пускали. Но немного погодя хозяйка постучала в дверь его комнаты.

— Пан Стойков, — сказала она беспомощно. — Вас спрашивает одна барышня. Она сказала, что не уйдет, пока вы не…

Светозар бросил пиджак и побежал к входной двери. Это была Евгения. Он остановился, и некоторое время оба молчали. Потом он потупил голову и тихо сказал:

— Входи, Евгения.

Под носом у любопытной хозяйки он закрыл дверь своей комнаты. Евгения стояла, глядя в пространство испуганными и удивленными глазами, как будто не могла сообразить, где находится. Провела рукой по лбу. И вдруг разразилась безудержными рыданиями. Он бросился к ней и обнял ее, шепотом умоляя его простить.

Когда Евгения смогла заговорить, ее первые слова были:

— Милый, как ты мог это сделать? Неужели ты не понимаешь, что губишь нашу любовь? В театре я чуть с ума не сошла, напугала маму… Ты был так страшен…

Она улыбнулась сквозь слезы. Последовало долгое объяснение, полное нежных упреков и ласк.

В эту ночь она пожелала остаться у него, ибо все остальное на свете потеряло значение. Он попытался ее отговорить. Она удивилась.

— Разве я не твоя жена, милый?..

Это было сказано так просто, что он почувствовал себя чуть ли не лицемером.

Безумная ночь, после которой между ними не осталось тайны. На рассвете, прижав голову любимого к груди, закрыв ему лицо тяжелыми волосами, она сказала, что хочет, чтобы он знал о ней все. Рассказала ему свою жизнь. Призналась, что еще гимназисткой любила одного человека и была с ним близка; это был молодой инженер, друг ее брата, который позже переселился в Софию и там женился. Она сказала, что не жалеет о том, что с ней случилось «это», но что «это» было всего лишь короткой вспышкой. Теперь она знает наверное, что единственный человек, которого она ждала в своих мечтах, — это он, Светозар. И потому хочет, чтобы он узнал ее такой, какая она есть…

Она говорила тихо, уставив огромные горящие глаза в светлевшее окно. Она не раскаивалась, в ее голосе звучала только печаль. У Светозара не хватило духа ее упрекнуть. Он не проронил ни слова, только отодвинулся от нее. Потом вдруг вскочил с кровати, глухо застонал и стукнул кулаками по стене.

Несколько дней он избегал встреч с нею. Старался угомонить терзавшие его противоречивые чувства, обрести себя, добраться до правды, очистив ее от предрассудков, проникших в самую его кровь. Он убеждал себя, что каждый человек, и женщина тоже, волен располагать собой, разумеется, когда не совершает ничего преступного. Почему грехи молодости естественны для мужчин и непростительны для женщин? Не есть ли это один из тех рабских законов старины, против которых он еще юношей восстал и разумом и сердцем? И многого ли стоит солнце человеческого разума, если его так легко может запятнать мораль тупого буржуа, увы, еще живущего в нас?

В то же время любовь его не хотела мириться с мыслью, что Евгения принадлежала другому. Он понимал, что не имеет права судить ее за прошлое, и все же ее осуждал. Смутный страх за будущее заползал к нему в душу. Разрушительное недоверие точило его измученное сердце. И хотя то, что произошло в театре, больше ни разу не повторилось, Светозар часто, при малейших поводах, чувствовал приближение подобного взрыва.

Когда он снова ее встретил, боль еще не перегорела, но он выглядел спокойным и примиренным. Он откровенно рассказал ей о своих терзаниях, и ему как будто полегчало. В заключение он сказал, не глядя ей в глаза:

— Евгения, то, что между нами было, не должно повторяться… пока мы не поженимся. Так у тебя было с другим, я не хочу, чтобы так было и со мной.

Она посмотрела на него со страхом и недоумением, краска сбежала с ее лица.

— Может быть, ты прав… Я сумасбродка.

Он почувствовал жестокость своего упрека. Предложил ей венчаться на другой же день, тотчас, немедля. Но она попросила подождать до возвращения в Болгарию — а то они огорчат ее мать.

Они продолжали свою прогулку. Поднялись на фуникулере на холм Петршин. Оттуда, с башни, долго созерцали огромный город. Была весна. Цвели дикие каштаны и акации. Прагу окутывала золотистая дымка, пробитая острыми колокольнями градчанского собора и крышами высоких зданий. У обоих на душе было легко и светло, словно настало прояснение после стихнувшей бури страстей, а будущее казалось им прекрасным, как этот сказочный город.