Эмил Манов - Избранное

Ультрадушем оказалось большое круглое матовое стекло на потолке ванной комнаты. Как он действовал, я не могу сказать. Просто он тихо загудел, мы ощутили тепло и вспотели. Запахло конским потом. Я невольно бросил взгляд на Броба и Нэг, потому что запах, несомненно, исходил от них. Мне показалось, что они не сняли свои странные парики, и я посмотрел еще раз.

Я едва не вскрикнул. Парики были вовсе не париками… Да, да, дорогой читатель. То, что мы принимали за парики, были естественные лошадиные гривы и хвосты, неотделимые от тел наших уибробцев — только сами волосы были более тонкими и нежными, чем обычный конский волос. Они росли на теле уибробцев, как у нас растут шевелюры и усы. Еще не придя в себя от неожиданности, я к тому же увидел, что голые ноги Броба и Нэг оканчиваются не ступнями, а копытами. Это объясняло полукруглую форму их обуви. Что касается их рук, они имели по два пальца и были лишены ладоней: пальцы росли прямо из кисти и оканчивались длинными ногтями, твердыми и острыми, как кинжалы.

Я слегка толкнул Лину, и это было своевременно — она таращилась на наших хозяев, раскрыв рот. К чести Броба и Нэг надо сказать, что они тоже посматривали на нас, но реже и сдержаннее — это свидетельствовало об их хорошем воспитании. Только раз или два я увидел, что они принюхиваются и не могут сдержать гримасу отвращения. Я сделал вид, что ничего не заметил.

После душа Лина надела вечернее платье, которое достала из своего чемодана, а мне Броб предложил чистую рубашку и свой вечерний костюм. Костюм был прекрасно сшит, но мне был немного узок и короток и имел то неудобство, что на спине был снабжен продолговатой прорехой, вероятно для гривы. А в брюках сзади был круглый вырез, окаймленный красивым металлическим обручем. Только обуви, по понятным причинам, для нас, не нашли, и мы остались босыми.

Пошли в столовую. Здесь все было элегантно и сверкало чистотой. Ужин состоял из овсяного супа без масла, мелко нарезанной кормовой свеклы, мелассы и сырой пшеничной крупы, посыпанной сахаром. Для питья нам была предложена настойка из ароматных трав на родниковой воде. У нас с Линой не было сил даже переглянуться: мы попали, увы, в вегетарианский и безалкогольный мир, противопоказанный нашим желудкам.

Прежде чем приступить к ужину, мы стали свидетелями небольшого уибробского религиозного обряда. Броб достал из кармана книжку в желто-зеленой обложке, раскрыл ее на определенном месте и, выпрямившись, поднял руку, призывая к тишине. Я подумал, что он протестант и будет петь перед ужином какой-нибудь псалом. Вместо этого он прочитал ряд необыкновенно мудрых изречений. Вот некоторые из них:

«Мир состоит из земли, воды, воздуха и огня. Из этого же состоит и уибробец, но без огня, иначе бы он сгорел».

«Жизнь уибробца поддерживается едой и выделением экскрементов. Прием пищи происходит с помощью губ. Затем пища пережевывается зубами и проглатывается».

«Вода служит для питья. Вода — это жидкость, но не всякая жидкость — вода».

«Здоровье нужно уибробцу, чтобы быть хорошим солдатом».

«Плавание — полезный спорт. От Бробдингуйи нас отделяет река».

«Если тебе хочется чесаться, почешись, и все пройдет. В случае, если не пройдет, обратись в полицию».

Броб с благоговением прочитал еще десяток изречений, но их я не запомнил, к тому же тогда еще я не успел приобрести блокнот и не мог их записать.

Когда Броб закончил чтение и мы приступили к еде, он любезно удовлетворил наше любопытство относительно желто-зеленой книжки. Это была настольная книга каждого истинного уибробца, которая содержала лишь незначительную часть мыслей и напутствий их древнего короля Джорджа Франсуа Александра Чжао Вильгельма Мухаммеда ибн-Сауда Мванго Чиполини де Торероса XXXI. Этот король просидел на троне дольше всех, то есть целых две недели, прежде чем его отравил его сын Джордж Франсуа и так далее де Торерос XXXII. Последний в знак уважения к памяти своего незабвенного родителя собрал самые важные и полезные его мысли в несколько толстых томов, адаптацию которых представляет эта желто-зеленая книжка. Она очень полезна и необходима, хотя Уибробия давно уже не королевство. Вот почему каждый уибробец читает из нее что-нибудь три раза в день перед едой, а иногда и чаще.

Эти подробности уибробского быта меня не удивили. Как известно, народы все еще существуют в мире только потому, что при каждом шаге руководствуются наставлениями своих великих мужей и жен.

Наши хозяева ели быстро и с большим аппетитом. Пока мы с Линой хлебали овсяный суп и не могли представить себе, как мы перейдем к другим блюдам, Броб и Нэг уже хрупали десерт из пшеничной крупы с сахаром. Меня удивила крепость их коренных зубов и еще больше то, что у них не было клыков. Впрочем, при такой пище это было нормально. Нормально было и то, что они не употребляли салфеток, а привязывали на грудь маленькие корзинки из соломы — туда падали случайно оброненные зерна: в конце трапезы они их съедали, и, таким образом, пищевые продукты использовались полностью.

Мы с Линой съели по кусочку кормовой свеклы, и на этом закончили ужин. Для того чтобы сгладить впечатление от нашего поведения во время трапезы и в то же время сделать комплимент гостеприимным хозяевам, я сказал, что в отношении пищи они находятся в более выгодном и почетном положении, чем мы, так как наши общие прародители — обезьяны — исходно были травоядными животными. Однако Броб прищурился и очень учтиво, но достаточно твердо и холодно возразил, что их прапрародители действительно были травоядными, но что это не обезьяны, а уининимы — существа вполне достойные и разумные. При этом он не дал себе труда объяснить, что за существа эти уининимы. Я в свою очередь не стал его расспрашивать, потому что не был уверен, будет ли ему приятно говорить об этом.

Я деликатно перевел разговор на другую тему, но и здесь меня ожидало фиаско. Я поинтересовался, где, по какую сторону от Гринвичского меридиана находится Уибробский материк. Ответ гласил, что они, уибробцы, даже не слышали о таком меридиане. Их материк находится по обе стороны Уибробского меридиана, а этот последний делит на две равные части Уибробский материк. Уибробия, по-видимому, была величиной, которая определялась сама по себе, не соотносясь с другими величинами. А когда я случайно упомянул Европу, откуда прибыли мы с Линой, и Броб заявил с усмешкой, что нельзя верить всему, о чем говорится в мифологии, я вынужден был замолчать.

Хорошо, что в эту минуту Нэг украдкой зевнула и, задрав хвост, сказала, что пора спать. Нас с женой отвели в нашу спальню. Тут все было на высоком эстетическом и техническом уровне. Кровать выезжала из стены и автоматически раскрывалась. Камеристка-компьютерка на металлических ногах стелила постель и помогала раздеваться. Окна были закрыты металлическими шторами, и это свидетельствовало о полной безопасности и высокой морали уибробского дома.