Эмил Манов - Избранное

Я вначале подумал, что это установки военного предназначения, и запретил Лине задавать вопросы, но потом сам не выдержал и спросил Шпика, что это такое.

— О, самые обыкновенные пульверизаторы дыма, пыли и нейтринных отходов.

— Понимаю, — сказал я. — Без этого не может обходиться производство соответствующего оружия.

— Мы не производим оружия, — заметил Шпик.

— Как так?

— У нас оно есть. Мы произвели его в достаточном количестве для войны любого масштаба.

— Но тогда зачем вам эти пульверизаторы?

— Я уже сказал — для распространения пыли, дыма и нейтринных отходов.

— Но зачем вам тогда пыль, дым и прочее?

— Для повышения качества атмосферы до уровня прогресса в целом, — с досадой сказал Шпик. — Что в этом удивительного? Жесткое излучение пока лишь в три раза превышает излучение донейтринной эпохи, а мы стремимся увеличить его по крайней мере в десять раз.

Я невольно разинул рот, и, поскольку долгое время не мог перевести дух, Шпик похлопал меня по плечу.

— Ну, мистер Драгойефф, не будьте ребенком. Какая культурная страна, скажите мне, позволила бы себе дышать обыкновенным воздухом? Как мы сможем хотя бы отчасти обуздать демографический взрыв, если не будет инфарктов, лейкемии, уродства, идиотизма и других полезных заболеваний? И представляете, какая безработица постигла бы комиссии и комитеты по охране природы, дипломатов, духовных пастырей, социологов и прочих, если бы не от чего было спасать уибробчество. Как видите, эти сооружения необходимы нам больше, чем зерновой корм и фураж.

Это объяснение заткнуло мне рот. Наконец-то я услышал разумный ответ на вопросы, которые давно не давали мне покоя. И когда Шпик добавил, что в некоторых местах, куда не доходило действие гигантских пульверизаторов, уибробцы носили с собой маленькие карманные реакторчики без защитной изоляции, я уже не удивился.

На меня также произвело впечатление хорошо развитое фермерство в этой стране, чему, кроме отличной механизации частных хозяйств, способствовало умение, с которым здесь сажали зерновые и травяные растения. Говоря «сажали», я не ошибся, потому что в Уибробии поля не засеивают, а засаживают. Этот плодотворный метод, научно обоснованный Уибробской академией наук, был обязан своим появлением благотворной языковой ошибке, которую однажды допустил Вице-губернатор мистер Ричард Фокс. Хвастаясь в частной беседе своим хобби — садоводством, он оговорился и вместо «посеял райграс» сказал «посадил райграс». Это было воспринято присутствующими как знамение великих перемен в уибробском земледелии, и спустя два дня в Парламенте проголосовали «Закон о посадках зерновых и травяных растений». С того дня фермеры начали сажать не только райграс, но и ячмень, овес, просо, маниоку, люцерну и прочее.

Правда, сначала новый закон поставил фермеров в трудное положение, но в то же время он блестяще разрешил важную социальную проблему, дав работу большому числу чиновников и сановников. Чтобы продемонстрировать сказанное, Шпик остановил вездеход возле поля, где в этот момент сажали сорго.

Поле принадлежало двум братьям Брету и Майклу и было отлично вспахано автоматически управляемым трактором. Теперь братья повесили себе на шею по торбе с семенами сорго. Делая шажок, они наклонялись, протыкали указательным пальцем рыхлую землю, опускали в ямку семя и взмахом хвоста закрывали его. Пока они работали, двадцать чиновников, по десять на каждого из братьев, шли за ними и проверяли, соответствует ли посадка установленному стандарту. По краям поля стояли двадцать сановников, контролировавших действия чиновников, а над полем кружил служебный вездеход. В нем сидели пять уибробцев с завитыми гривами и с сигарами во рту. Они контролировали контролеров.

— Так сажают сорго, — сказал Шпик и предложил нам продолжить путь.

Есть нечто общее между этим сельскохозяйственным методом и способом, каким уибробцы строят свои жилые и прочие здания. В отличие от нас, европейцев, уибробские строители не воздвигают здание, а, так сказать, опускают. Они начинают строительство с крыши. Прежде всего они монтируют деревянные части постройки, то есть двери и оконные рамы, потом строят стены и, наконец, специальными машинами-кротами выдалбливают снизу место для бетонного фундамента и подвалов. Этот метод стал применяться повсеместно, потому что двери и окна, а также крыша являются, как сказал Шпик, важными составными частями любого здания, а раньше случалось, что по рассеянности строителей здание оставалось без какой-либо из этих частей.

Я высказал мнение, что такая строительная технология, наверное, очень рациональна, но весьма сложна и требует тяжелого труда, как и посадка сорго. Но Шпик заявил, что главный уибробский национальный девиз — «чем труднее, тем лучше» и что неуклонное следование этому девизу — величайшая национальная гордость Уибробии. В противном случае, сказал он, уибробец не почувствовал бы сладости земных благ.

Этот философский комментарий мне понравился, и я стал еще пристальнее приглядываться к повседневной жизни Уибробии. И убедился в том, что уибробцы во всем следуют упомянутому девизу. Они ничего не делают просто и ничего не добиваются с легкостью. Так, решив купить кошку или универзоо, они идут не в местный супермаркет, а отправляются за тысячу миль, в самый дальний район страны, и делают приобретение в тамошнем супермаркете, который ничем не отличается от местного. Собравшись посетить соседа, уибробец сначала обойдет весь город, а потом уж постучится к нему. По той же причине уибробцы любят читать желто-зеленую книжку, стоя на голове или со страшной скоростью кувыркаясь по полу и т. д. Что касается уибробок, они до такой степени прониклись духом вышеупомянутого девиза, что предпочитают зачинать детей левой пяткой, а рожать через правое ухо — каждый может представить себе, какой долгий и трудный путь проделывает эмбрион. Таким образом дети приобщаются к главному уибробскому девизу еще до рождения.

Пора сказать несколько слов и о религии этого странного народа. Как и у большинства народов в мире, культ предков перерос у уибробцев в культ верховного и всесильного божества, по имени Уининим, по прозвищу Однокопытный. В отличие от верховных божеств христианской, магометанской, иудейской и других религий, их Уининим имеет не человеческий, а лошадиный образ. Дело в том, что уибробцы, как уже было отмечено, верят, что происходят от лошадей и что только кони, точнее кастрированные кони, могут быть истинно честными, непорочными и праведными — качества, крайне необходимые для каждого божества. Если иметь в виду, какое участие фактически принял Саваоф в рождении Иисуса, лицемерно прикрываясь голубиными перьями, или какую жизнь вел Будда, прежде чем на него снизошло просветление, то уибробской лошадиной религии нельзя отказать в логике.