Владимир Савченко - Должность во Вселенной. Время больших отрицаний (сборник)
- Название:Должность во Вселенной. Время больших отрицаний (сборник)
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Литагент Аттикус
- Год:2018
- Город:Санкт-Петербург
- ISBN:978-5-389-15910-5
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Владимир Савченко - Должность во Вселенной. Время больших отрицаний (сборник) краткое содержание
А все началось с Шара, появившегося близ города Таращанска, районного центра в степной части Катаганского края, второго октября, в воскресенье…
«Должность во Вселенной» и «Время больших отрицаний», два романа, вошедших в эту книгу, – часть большого, но, увы, незавершенного цикла, который автор назвал «Вселяне» и который должен был состоять из шести романов (вот названия задуманных произведений: «Гениальность – это так просто», «Опережающие миры», «Заговор против Земли», «Люди-звезды»).
Стартовый роман цикла публикуется в переработанном автором варианте, существенно отличающемся от книжных изданий 1992 и 1993 года.
«Время больших отрицаний» в книжном виде публикуется впервые (изданное штучным тиражом для любителей издание 2015 года в расчет не принимаем, слишком уж оно специфическое).
Должность во Вселенной. Время больших отрицаний (сборник) - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
– Что-то ничего не видно, – сказал Любарский.
– И хорошо, и не должно быть видно, – сипло молвил НетСурьез. – Ни света, ни цвета, ни звука, значит в самый раз. Теперь туда светить надо. Миш, направь.
Панкратов общей рукоятью повернул и направил вниз прожекторы по краям мостика. Прожекторы были с фильтрами, инфракрасные – но уже в нескольких метрах под Внешкольцом дали внедрившиеся в К-пространство водопадно-яркие голубые снопы света.
Да, теперь было видно. На экранах и под ногами, за оградой мостика, штангами и градусной сеткой. Холм и груды чего-то с резкими изломами и тенями от них.
Подробности воспримутся потом. Главным было то, что холм заполнил место куда большее прежнего, для «открытки», и даже стал как-то ближе, то есть выше. Подрос. От него на Внешкольцо потянул такой лютый холод, что новогодний мороз окрест показался теплом.
– В яблочко, а?! – повернулся Миша к Имяреку. Он лучше других понимал, насколько первое Дробление вышло «в яблочко»: раз нет свечения при К8640, то там не испускаются даже далекие инфракрасные лучи. Нечему их там испускать, почти абсолютный температурный нуль. И радиации тоже нет, раз нет радиогенного тепла.
Произошло. Раздробленные умело ядерные h-«затравки» дали долго длящиеся во времени стабильные вещества.
День текущий: 0,1503 января, или 1 января, 3 час 36 мин Земли
На уровне К6: 1 + 0 января, 21 час (с минутами)
Так исполнили первую ступень Дробления. Скрипично-фортепьянную.
– Давай сразу второе, это же идеальная удача, – предложил Панкратов.
– Да… хотя… – НетСурьез стоял в задумчивости; он колебался. – Впрочем, что ж…
И включил автоматику на второй заход.
Настолько было глубоко резонансное охлаждение созданных Дроблением атомов, что, только съежившись опять в малое пятнышко в центре полигона, это скопление новорожденного вещества замерцало – сперва алым и желтым, потом голубым светом. И снова все там снова исчезло, собравшись в яркую точку под заострившимися в незримые НПВ-иглы электродами.
Начало второй ступени узнали по тому, что все гирлянды высоковольтных изоляторов от самого верха башни снова окутали голубые нити перегрузочных разрядов – ярче и обильнее, чем первый раз; от них пошло яростное шипение, трески, грозовой запах озона.
Но это означало, собственно, что второй акт Дробления завершился, там внизу все произошло: НПВ-молоты-электроды своим сверхполем и сверхкрутым К-триллионным барьером во времени раздробили, порвали «ядерные нити-события» всех атомов там, в центре полигона, – всех до единого, сколько их было в К-точке, – на тысячи событий-обрывков. Процесс этот был еще в тысячи раз короче той определенной Пецем длины-длительности ядра-события в 10 16секунды; мгновеннее не бывает.
Время рвало ядра. Три лихих слова, которые Имярек так и не сказал никому, опытный псих, колотый, вязаный и битый, – опасался. Тот поток времени, который несет все плавно, обеспечивает устойчивое бытие, он же, будучи сейчас переведен в крайнюю неоднородность, круче тысячи Ниагар, – делал противоположное. Рвал все и вся на события-флюктуации…
…И НетСурьез в это кратчайшее мгновение на свой манер постиг, почему первой ступени сопутствовала музыка. Не самому Дроблению, грубому акту насилия над материей, она сопутствовала, а тому, что после него.
– От каждого раздробившегося обрывка, от затравочной флюктуации потянется новая «нить во времени». Новое, долго существующее ядро и электронные оболочки вокруг: новый атом. И они все должны, как это и в обычной природе есть, взаимодействовать, образовать или не образовать молекулы, цепочечные или циклические связи, кристаллы… и так до монолитов, до скоплений глыб, до залежей чего-то. Образовывать структуры.
– Вот это и звучало. Потому что не просто кучей, не холмом был результат первого Дробления, а сложной, выразительной, во многом гармоничной структурой.
«Музыка будет, если второе Дробление удалось. А если нет – шумы, трески, грохот. А то и хуже. Что – хуже-то?»
По первым признакам это Дробление прошло не столь гладко; да и немудрено: от него возникал не холм, а большое место на картах мира, космически значимое образование – Материк.
Сбросили поле… внизу сначала электросварочно запылала звезда…
– Берегите глаза! – крикнул Панкратов, прикрылся рукой.
…стала расплываться-растекаться, утрачивать яркость…
…теперь снизу – прямо и через динамики – пошли и звуки: сперва высокие, скрежещущие, как давимые сталью осколки стекла, потом все ниже, с переходом в шум прибойной волны по гальке, в грохочущий рокот. Он перешел в раскаты грома – и завершился первым титаническим аккордом всемузыки! Иной, мощной. То был Первый концерт Дробления-Творения, сейчас пошел Второй.
Теперь звучал не Григ, скорее, Бетховен; что-то близкое к началу Девятой. Только по мощи и высокой сложности музыки этой хватило бы на десяток тех вступлений, на десяток Бетховенов.
…был и низкий ритмичный гул барабанов, переходящий в инфразвуки, от которых захолонуло в душах, и гром гигантских, как облака, литавр в руках гороподобных великанов; к ним присоединились низким ревом струны контрабасов и виолончелей. Подхватили ликующие ноты мелодии валторны, тубы, рожки; взяли верх над ними скрипки; покрыл все нарастающий по высоте октавами звон фортепьяно. И затем вступили голоса.
Ах, какие это были звуки, какие голоса лились из динамиков на стоявших на Капитанском мостике! Ода «К радости» вперемешку с «Реквиемом» Моцарта, с его «Лакримозой», вселенским вздохом полной грудью; и еще что-то незнакомое, но не менее гениальное. Да и не важно, на что похоже или непохоже было это – главное, всемузыка была . Она означала: не они сделали, не с ними – они соучаствовали. Постигли. И получилось.
Скрипичные мелодии и стакатто вперемешку с напевами высоких голосов вызвали у находившихся на Внешкольце воспоминания о быстро менявшихся звездных небесах, которые наблюдали ночами в Аскании-2. Не было сейчас над полигоном такого неба, отключили и заняли канал под другое; но каждая нота музыки была как звезда летящая, каждая мелодия или аккорд – ее путь и жизнь в небе Меняющейся Вселенной.
Между тем внизу, под Внешкольцом с градусной сеткой, передвижными штангами и рейками с кабинами, прочей техникой, – ярко-голубая точка расширилась в пятно, сдвинулась по свечению к белой желтизне – от этого стала еще ярче. Там тоже в ритме и согласии со всемузыкой переливались, менялись тона и оттенки цвета.
Вместе со свечением сюда хлынул жар от полигона, как от доменной печи.
Одни надели защитные очки, другие смотрели на экраны, которые передавали отфильтрованное; но и там менялся в очертаниях, разрастался какой-то раскаленный негатив.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: