Марисса Майер - Отступники [litres]

Оскар сумел сразить соперников целым выводком дымовых драконов и армией облачных рыцарей, но кое у кого оставался вопрос, может ли парнишка с костной болезнью, передвигающийся с помощью палки, стать героем города Гатлона. Однако он сразил всех, справившись с самим Бульдозером – Одаренным, который был знаменит тем, что сметал всех и вся на своем пути. Оскар напустил на арене непроглядный туман, ослепив Бульдозера, потом хитростью заставил того гоняться за собой в этом тумане, пока не оказались всего в паре шагов от границы арены. И тогда Оскар расстрелял Бульдозера в упор очередью дротиков из густого черного дыма. Тот закашлялся, стал задыхаться и выскочил за пределы арены – а Дымовой Щит присоединился к Отступникам.

Руби тоже была оценена не сразу. До того она годами практиковалась в боевых искусствах, но ее основную способность – то, что при кровотечении ее кровь кристаллизовалась, превращаясь в похожие на рубины кристаллы – сочли более подходящей для торговли и-под полы, чем для защиты закона. Ей пришлось сразиться с Гильотиной, и та, уверенная, что одержит легкую победу, при первой же атаке резанула Руби по предплечью. Но не прошло и минуты, как Руби ответила на вызов: ее рука внезапно покрылась острыми, как кинжалы алыми сталагмитами. Гильотина получила массу порезов и запросила пощады.

– Схожу-ка я принесу чего-нибудь поесть, – сказал Оскар. – Вам чего, ребята? Соленых крендельков? Хот-догов?

– Мне сладкой ваты, – заказала Руби, – Розовую и голубую, смешанные вместе.

– Заказ принят. А тебе, Скетч?

– Ничего, спасибо, – сказал Адриан.

– Принесу тебе попкорна. Смотрите, чтобы без меня тут не случилось ничего интересного, – он подмигнул и пошел по коридору.

– Ничего не обещаю, – пропела ему вслед Руби. Вдруг у нее загорелись глаза, и она ткнула пальцем в сторону трибун. – Смотри, какой плакат, это же про тебя!

Адриан с удивлением воззрился на женщину, которая держала самодельный плакат: «Эверхарт – мой герой навеки!»

– Уверен, что это про моего отца.

Руби сникла.

– Ты не знаешь наверняка, – Она наклонила голову набок, как будто под другим углом могла прочитать на плакате нечто большее. – Да, ты скорее всего прав. Но можем же мы притвориться, что кто-то посвятил плакат тебе?

– Да мне правда без разницы, – отозвался Адриан, хмуро поглядывая на толпу.]он дождаться не мог, когда все кончится. Не то чтобы все это его нервировало. Скорее… смущало, что ли. Необходимость принимать в этом участие, поддерживать традицию, даже не имея твердой уверенности, что одобряешь ее.

По идее, они обязаны вдохновлять каждого Одаренного… нет, каждого человека на посильные проявления героизма. Так как же можно отвергать тех, кто стремится к той цели?

Кроме того сегодня участниками состязаний станут не только новички, но и сами Отступники. Публика хотела видеть отважных Одаренных, взявших на себя обязанность защищать город, защищать их . Люди желали убедиться, что вверили себя в надежные руки.

И – будем честны – еще им хотелось славно развлечься.

Такой способ пополнять их ряды казался абсурдным. Неужели всем им больше нечем заняться?

– Как там Данна? – спросил Адриан, выхватив глазами еще один самодельный плакат на трибунах, гласивший: «ЧЕРНЫЙ ОГОНЬ, ТЫ МЕНЯ ЗАЖИГАЕШЬ!»

– Грустит, что не может быть здесь, – ответила Руби, – Она терпеть не может сидеть взаперти.

– Как и я, – вздохнул Адриан.

Неожиданно Руби вся подобралась и напряглась. Адриан проследил за ее взглядом. По коридору шла Дженисса Кларк, она же Отмороженная, в окружении своей свиты. Не удостоив Адриана и Руби даже взглядом, они проследовали на арену, хотя отрядам полагалось ждать, когда их пригласят занять свои места.

– Надеюсь, наш стол окажется на другом конце от них, – пробормотала Руби, скрестив руки.

Адриан скривил рот, вспомнив, что два года назад именно Дженисса высказалась против приема Руби в ряды Отступников. Неприязнь Руби было легко понять.

Его самого Дженисса, как и ее товарищи не очень-то занимали. Он и раньше был от них не восторге, и то, как они проявили себя с Анархистами, ничуть не исправило впечатления. Конечно, Адриан не питал симпатии и к Анархистам. Отмороженная и ее компания вели себя, как опьяненные властью громилы. Их поведение было несовместимо с клятвой Отступников, с их кодексом чести. А эти растоптанные ульи и гнезда – пусть даже они принадлежали врагу… Адриан возмущенно поморщился.

В конце концов, разве пчелы виноваты, что преступники избрали такую жизнь?

Хотя Адриан ничего не узнал про Кошмар и не нашел ничего, на основании чего можно было бы строить обвинение против остальных Анархистов, все же он был рад, что решил спуститься в туннели в тот вечер. В штабе быстро распространился слух о новом появлении Стража, поговаривали, что он действует по поручению Совета. Когда же Совет категорически опроверг эти слухи, стало ясно, что Страж обманул Джениссу. Чувство унижения, которое испытала при этом она сама и ее соратники, было почти осязаемым.

Адриан обвел их вокруг пальца, не дав выполнить задание. По его милости они выглядели полными идиотами – и каждый раз при этой мысли он с трудом сдерживал самодовольную усмешку.

Хуже было то, что Стража день ото дня все больше окутывала завеса тайны. Кто он? Откуда появился? Действительно ли это секретный проект отдела разработок, или он как-то связан с Анархистами – враг, задача которого сбить всех с толку?

Начавшееся расследование дела Одаренной с псевдонимом Кошмар, стремительно превращалось в расследование его дела, и это всерьез тревожило Адриана.

На арену стали выходить и другие отряды. Кое-кто вопросительно посматривал на Совет, не зная, ждать им или нет, но члены Совета увлеченно переговаривались между собой, не обращая внимания на арену. Места за столами начали заполняться. Зеваки на трибунах ахали, восторженные фанаты визжали, пытаясь привлечь к себе внимание любимых героев.

– А вот и мы! – возгласил Оскар, пробираясь сквозь толпу по коридору. В свободной руке он нес поднос с закусками и напитками, подняв его над головой, как заправский официант. – Двухцветная сладкая вата для дамы, попкорн для господина, а также картошечка фри с чесноком и шоколадные вафли. Но не троньте мой смузи, не то я прибью на месте вас самих и всех, кого вы любите.

Руби схватила пакет с ватой, венчающий гору еды.

– Оскар, можно глоточек твоего смузи, ну пожалуйста?

Оскар сверлил ее зверским взглядом секунду, две, три – а потом сдался.

– Да ладно, бери.

Приплясывая от нетерпения, Руби схватила с подноса стакан. Оскар сглотнул, двигая кадыком, и проводил глазами трубочку, через которую пила девушка.