Николай Беляев - Что оставит ветер

Вот она, здешняя молодёжь.

Кто не уехал зарабатывать.

Наглая, беспринципная, ни во что не ставящая других. Возможно, ещё и промышляющая грабежами.

В руках того, что в кожанке, виден кастет с солидными шипами.

Олег остановился:

– Соня, назад. Уходи.

Он чувствовал, что девушка вцепилась ему в руку, и грубо высвободился. Шансов немного. Голова болит, координация ни к чёрту, их трое плюс ещё один в машине за рулём, и они однозначно сильнее. Даже не убежишь – догонят, будет хуже.

Задержать, дать спастись Соне, а остальное…

Как говорил герой одного фильма, «А насрать!»

– Ну и чо, ты не слышишь, чо тебе люди говорят?

Три метра. Те двое, что в джинсе, разминают плечи.

– Не вздумай бежать, мартышка, тогда этому валенку точно кранты! – это тот, что в камуфляже.

– Олег, я не уйду, – услышал парень за спиной. – Мы вместе сюда пришли, вместе и останемся.

У неё же есть скальпель, вспомнил Олег. Соня, Сооооня… какая же ты дура, Плюшка. Какой же ты молодец, Плюшка. Как же я тебя люблю, Плюшка.

Я тебя никому не отдам.

Олег почувствовал, как внутри поднимается что-то тёмное, первобытное, такое, чему нет названия. Вьющееся, как смерч, как вулкан, оно шло откуда-то изнутри, очищая разум до кристальной чистоты и одновременно заволакивая его непроглядной чернотой.

Взгляд сконцентрировался на том, что в кожанке – он уже поднял руку для замаха кастетом, и вдруг замер. Или это остановилось время?

Мартышка, говоришь? Сейчас ты, сука, поймёшь, кто тут мартышка.

Говорят, что глаза – зеркало души, и сейчас Олег видел перед собой эти глаза – карие, наглые, уверенные в себе. Есть ли там душа? А чёрт его знает. Уже нет – парень видел, как лицо гопника стремительно бледнеет, теряет цвет, становясь серой, бесцветной маской.

Как у Снежаны.

Как у Гоши.

Как у Юры.

Голова уже и не думала болеть – разум был чист, как алмаз, Олег чувствовал, что силы хватит на десятерых. Тело кожаного ещё только начало оседать, когда тот, что в бандане, бросился, замахиваясь – краем сознания Олег отметил, что в руке у него нож-бабочка, – но встретился с локтем Олега и отлетел, словно сбитый машиной. Второй кинулся к Соне, но Олег, сам не понимая как, оказался у него на пути и выставил распрямлённую руку. Эффект был такой, будто джинсового шарахнуло рельсой – он аж сложился пополам и отлетел к кирпичной стене дома.

Из машины уже вылезал водитель – тот самый Лось, здоровущий, бритый наголо, с короткой бородой, в руке его клацнула, раскладываясь, телескопическая дубинка.

А я ведь могу просто взять его и вышвырнуть в любой из миров, вдруг понял Олег. Я ЗНАЮ, как это сделать. Для меня это так же просто, как раздавить таракана.

Нельзя.

Погибнет тот, чьё место он займёт в том мире. И далеко не обязательно это такой же гопник – там это может быть отец семейства, классный специалист, любящий сын…

Восемь.

Дверей в доме было восемь, не семь.

И миров – восемь. Я это чувствую. Я чувствую каждый из них ничуть не хуже, чем, скажем, свои пальцы.

Но я чувствую и то, что восьмой отличается от других. Правда, не могу понять – как. Но жертв в нём не будет – я понимаю это, хоть и не знаю, почему.

– Ну всё, чмо, легко ты не сдохнешь! – Лось уверенно шагнул вперёд, видимо, совершенно не впечатлённый тем, что трое его дружков так быстро вышли из игры. А может, как раз впечатлён и пытается держать марку? Олегу совершенно не хотелось разбираться.

Как это просто – надо всего лишь открыть Проход в том месте, куда он шагнёт через секунду. Это просто. Очень просто, так же просто, как выпить жизненную силу.

Лось замешкался на секунду – видимо, в последний момент то ли увидел, то ли почувствовал Дыру, – но остановиться не успел и влетел в неё по инерции. Олег видел своими глазами, как он словно провалился в открывшуюся щель… и исчез.

Тишина. Ветер шелестит распускающимися листьями разросшихся тополей. Урчит незаглушенным двигателем паркетник гопников. Слабо простонал тот, кого Олег отбросил к стене. Две женщины, шедшие вдоль домов навстречу, увидели стоящую на тротуаре машину и торопливо перебежали на противоположную сторону улицы.

Олега понемногу отпускало. Голова болеть перестала, но и всплеск энергии пропал, словно его и не было. Обернулся – вот и Соня, всего в полушаге позади, глаза ошалевшие, сжимает в руке тот самый скальпель – ну да, она и правда готова была ринуться в бой. В этой джинсовой куртке с подвёрнутыми рукавами, в пижаме и туфлях не по размеру… Сонька, Сонька, как же я тебя люблю…

– Плюшка, – осторожно позвал Олег.

Девушка медленно опустила руку со скальпелем, который в этой ситуации казался смешным и нелепым. Медленно, словно не веря, посмотрела на валяющееся тело с белёсой кожей, потом на Олега:

– Это… ты сделал? Как?..

– Наследство Шустера, Сонь. Думаешь… зря?

Что она скажет? ЧТО??? Сонь, по твоему ответу станет ясно, как мне жить дальше. Я ни капли не жалею эту мразь, но… человеку сложно, очень сложно жить без поддержки. Если он нормальный человек.

– Знаешь, Олег, мне их совсем не жаль, – тихо сказала девушка. – Пойдём отсюда, а? А потом уж будем разбираться, что за наследство тебе досталось.

– Не пойдём, Сонь, а поедем, – уверенно сказал Олег. – Находились уже, хватит. Вон машина. До моего дому, а потом… К НАМ.

Подойдя к паркетнику, он открыл пошире переднюю дверь, галантно подал руку:

– Садитесь, мадемуазель!

Соня, блёкло улыбнувшись, залезла на переднее сиденье, Олег захлопнул дверь и, обойдя машину, уселся за руль. Марка незнакомая, ну да какая разница – тут обычная механическая коробка передач…

Пропустив еле плетущуюся по разбитой улице «шестерку», парень сдал задом, вырулил на проезжую часть и включил первую скорость. В машине пахло потом и едкой кокосовой отдушкой, но после запорошённых пылью руин больницы и грязной улицы он почувствовал себя на верху блаженства. Мельком посмотрел на Соню – та сидела, откинувшись на потёртый подголовник кресла и закрыв глаза, поджав ноги в нелепых туфлях.

Машина неторопливо ползла по раздолбанному асфальту, Олег подворачивал руль влево-вправо, объезжая совсем уж жуткие ямищи, и думал о том, что если высосанная из гопника жизнь дала силищу, способную расправиться с двумя качками… что же тогда давали Шустеру жертвы, связанные с Проходом?

Вот в чём дело. Вот ради чего эта сволочь затеяла игру с Хранителями. Сколько он получал с каждого погибшего, вроде несчастного Звонарёва в мире Софьи? А сколько получил с Юры, с Гоши?.. Он мог бы жить вечно.

И сейчас, Олег, эта чёрная сила – в тебе.

Что ты будешь делать?

Просто вернёшь Софью домой и будешь жить, как жил?

Будешь жить на два мира?

Или прогнёшь под себя эти восемь миров? Сейчас это вполне тебе по силам.