Феликс Кривин - Изобретатель вечности: Повести, рассказы, очерки

— А с чего ты взял, что я голый?

— Вон, — говорю, — ваши вещи на скамейке висят.

— А может, это не мои? А если мои, то, может, я их купил в магазине? Одни купил, другие на мне. Что, скажешь, так не бывает?

— Чтоб в магазине купить? Бывает. Если, конечно, знакомый продавец.

Смеется:

— Ну кто ж не знает короля? У меня все знакомые.

— Тем более, — говорю. — Если имеете возможность одеться, зачем же в таком беспардонном виде сидеть?

— В каком это таком?

— В голом.

— Вот пристал. Запомни, чудак, короли не бывают голыми. Это они только в сказках голые. Да и то в этих, про голых королей.

— Все-таки знаете сказку?

— А кто ж ее не знает? А кто верит? Никто. Сказка на то и сказка, чтоб ей не верили. Эй, малыш, поди-к сюда!

Подошел малыш, как две капли похожий на того, крикнувшего: «А король-то голый!»

— Поди сюда, маленький. Знаешь сказку про голого короля?

— Знаю. Нам ее в садике рассказывали.

— Уже рассказывали? Молодцы. А ты веришь, что король бывает голый?

— Не-а.

Умница. Ну, иди. Передай привет воспитательнице. — Король подмигнул мне. — Вот так. Дети у нас умные, в первом классе алгебраические уравнения решают. У самого дети есть?

— Есть, ваше величество.

— Значит, и они решают. Понимают, что к чему.

— Извините, ваше величество.

— Ничего, не сержусь. Главное, чтоб ты понял. — Он поежился — Что-то стало холодать. Я надену штаны, если не возражаешь.

У меня температура пятьдесят, но чувствую я себя нормально. На прошлой неделе была двадцать пять, но чувствовал я себя нормально.

Я расширил границы нормального и теперь чувствую себя нормально.

— Послушай, — мне звонят, — ты не мог бы?

— Не мог бы.

На самом деле я мог бы, для меня это сущий пустяк. Ненормально отказывать в таком пустяке. А если расширить границы нормального?

Напротив дом завалился. Из окна открылся замечательный вид. На улице перекрыли движение, наконец-то у нас будет покой.

Звонок в дверь.

— Нельзя ли воспользоваться телефоном?

— Нельзя. Не работает.

Опять звонок. На этот раз телефон.

Снимаю трубку. Для меня есть отличная вещь? Сколько? Нисколько. Просто из уважения. Элементарная взятка, уважением и не пахнет, но я не отказываюсь.

Ненормально?

А если расширить границы нормального?

Я вынимаю из-под мышки термометр. Температура нормальная: тридцать шесть и шесть десятых. Правда, ниже нуля.

В природе наблюдается интересное явление: возврат к холоднокровным.

Последний трамвай. Остановка— улица Трифоновская. В вагоне двое: один входит, другой уже сидит.

— Семен Семеныч, это вы? Так поздно?

— Иван Степаныч, это я. Здравствуйте, дорогой. Садитесь, там все равно нет билетов. Поедемте зайцем. Все контролеры спят.

— Вы думаете, это удобно? Кстати, у меня проездной.

— Спрячьте! Никому не показывайте! А я думаю: что это Ивана Степаныча давно не видать? А вы, оказывается, по ночам ездите. Да еще зайцем!

— Вот именно: зайцем. Хотя, между прочим, у меня проездной.

— Прекрасно придумано: проездной. У каждого зайца — проездной. Поди догони их с проездными.

Остановка Рижский вокзал. Никто не входит, никто не выходит.

— Время-то какое позднее: половина второго. А вы, Семен Семеныч, живете совсем в другом конце города. Куда ж это вы среди ночи, если не секрет?

— Иван Степаныч, у зайца не спрашивают: куда. Зайцы бегают не куда, а откуда. Спугнут их, они и побежали. У них, как у «Запорожца», двигатель с задней стороны.

— У вас что, на работе неприятности? Или дома? Семен Семеныч, может, вы ушли от семьи?

— Нет, оттуда еще не ушел. Но уже спугнули меня, Иван Степаныч, спугнули, дорогой.

— Вы рассуждаете, как настоящий заяц.

— А разве нет? Я и есть настоящий заяц. И как зайцу мне положено ездить в общественном транспорте без билета. И вам положено.

— Ну, у меня-то проездной…

— Спрячьте. Никому не показывайте. Вы заяц, вам положено ездить без билета.

— В чем-то я с вами согласен, Семен Семеныч, но в чем-то не согласен. Хотя и приходится оглядываться и уши прижимать, но в чем-то я не заяц…

— А кто же? Случайно не контролер?

— Возможно, контролер.

Опыт показывает: из двух зайцев непременно один контролер.

— Напрасно вы меня спугнули, Иван Степаныч. Так хорошо ехали…

Семен Семеныч достал из кармана билет и предъявил Ивану Степанычу — на случай, если тот контролер.

Иван Степаныч предъявил проездной — на случай, если контролер Семен Семеныч.

Предъявили — и поехали. И каждый спрятал билет. Разве настоящий заяц осмелится ездить без билета?

— Понимаешь, хочу написать сказку. Я бы написал памфлет или фельетон, а еще лучше передовую статью в центральную газету, но я человек мягкий, да и не допустят меня до передовой. Поэтому лучше я напишу сказку.

— О чем же?

— О мышекролике. Или кролемышке. Не знаю, как правильно называть. Это совсем новое животное, о нем еще нигде ничего не написано. Только в газете. Что вот, мол, гены кролика пересажены мышке и получилось что-то новое, чего не было в природе.

— А при чем здесь сказка?

— Я бы даже сказал: притча. Кроликов у нас разводят, а мышей — наоборот. Уничтожают мышей всеми средствами. А кроликов специально разводят на мясо. Что же делать среди них мышекролику? Или этому кролемышке? Ведь о нем природа не позаботится, она о нем ничего не знает. Она, природа, и своих, которых создала, не может защитить, а тут какой-то кролемышка.

— Ну, если создал человек, значит, под его ответственность.

— Какая там ответственность! Он же не знает, разводить его, как кроликов, или, как мышей, уничтожать. В нем соединение добра и зла, а добро и зло несоединимы.

— Скорее неразлучны. Ведь и человек тоже, в сущности, соединение добра и зла.

— Человек — другое дело. Он может совершенствоваться, преодолевать в себе зло. А что преодолевать в себе кролемышке? Мышку? Чтобы стать стопроцентным кроликом? Но зачем тогда было соединять кролика с мышкой?

— Кролик, который преодолеет в себе мышку, уже не будет прежним кроликом. В нем появятся новые качества — те, которые возникают в результате борьбы.

— И его перестанут разводить на мясо?

— Ну почему же…

— Вот и получается, что кролемышка появился зря. Возвращаться назад к кролику — какой смысл, а вперед развиваться — куда? Но раз появился, надо жить, вести свою линию, неизвестную природе. Устраиваться между природой и человеком, которым он в одинаковой степени ни к чему… Вот об этом я хочу написать сказку, А еще лучше — притчу.

— Как же мы начнем? Жил-был кролемышка?

— В том-то и дело, что не жил и не был. Его вообще на земле не было, он только теперь появился.