Николай Гуданец - Кривоград, или часы, по которым кремлёвские сверяют [журнальный вариант]

Он достал из кармана платок и звучно высморкался.

— Моего бедного папу в сороковом году арестовал НКВД, за антигитлеровскую пропаганду. Да-да, не делайте такое удивленное лицо. Вы еще молодой человек, вы многого не знаете. Потом папу оформили как английского шпиона, хотя какой уважающий себя шпион станет болтать попусту всякую пропаганду? А в сорок втором году папа умер в концлагере с голоду. Интересно, при чем тут архивы, и какие вам еще нужны архивы…

— Я что-то не понимаю. Если его арестовало НКВД, как он попал в концлагерь?

— А что, по-вашему, концлагеря были только у немцев?

В наступившей тишине стало слышно, как попшикивают водородные часы, а за стеной, в котельной, истопник Костя с натужным хаканьем рубит дрова.

И вдруг я понял всё. Мгновенное озарение вспыхнуло в моем мозгу.

Наконец-то я вспомнил, чем занимался в научно-исследовательском институте. Мы с коллегами искали Альтернативную Вселенную. Мы хотели найти ее и наладить контакты с ее обитателями.

Насколько я теперь могу судить, это неслыханно важная задача. Видимо, нам предстояло узнать, как идут дела в Альтернативной Вселенной, построен ли там развитой социализм и нуждается ли он уже в перестройке. Мы могли бы организовать регулярный обмен опытом, потому что монополии на истину нет ни у кого, даже у Альтернативной Вселенной. И еще мы помогли бы им наладить перестройку, если она там идет куда-нибудь не туда.

Повторяю, всё сошлось в едином и мгновенном озарении: эксперименты в НИИ, и этот странный Кривоград, и странные порядки в нем, и странные цитаты, и несуразное историческое прошлое Хаима Гершензона. Отныне места для сомнений не оставалось. Я попал в Альтернативную Вселенную.

Итак, где-нибудь в Подмосковье самолет, на котором я летел, случайно нырнул в разлом пространственно-временного континуума. И я очутился в другом мире, где всё очень похоже, но и всё другое — и люди, и страна, и перестройка другая, и история Великой Отечественной войны другая, и Полное собрание сочинений Ленина тоже другое… Мои размышления прервал Хаим Залманыч.

— Извините пожалуйста, меня интересует один очень важный вопрос, — сказал он. — Может, вы случайно в курсе дела. Правда ли, что в Америке все давно уже носят электронные часы? И если часы испортятся, их никто не отдает в починку, просто сразу выбрасывают на помойку и покупают новые? И что все американские часовщики теперь пухнут с голоду и собираются просить политического убежища в Советском Союзе? Так вот, я хочу спросить, или это правда? Или этот мишигинер Костя Петухов просто шутит свои босяцкие шутки?

Я замялся. Кто его знает, что у них тут творится, в Альтернативной Вселенной.

— Знаете, я вам затрудняюсь ответить, — наконец сказал я. — Но можно предположить, по аналогии. К примеру, белорусские электронные часы портятся чаще любых механических. И их действительно лучше выкинуть на помойку, чем нести в ремонт. Так что всё может быть.

— Но я сильно сомневаюсь, чтобы в Торонто носили белорусские часы, — заметил Хаим Залманыч.

— Я тоже сомневаюсь. Тогда, скорее всего, над вами подшутили.

— Хороши шуточки! — он возмущенно засопел. — Ладно, пойдемте, что мы, в самом деле, тут торчим.

При выходе из подвала нас догнал Костя с большущей охапкой наколотых дров.

— Э-эй, погодите, — окликнул он. — Дверь не закрывайте.

Войдя следом за нами в помещение отдела, он принялся раскладывать сырые дрова на батареях отопления.

— Представляете, я дрова колю, а с них брызги летят, до того мокрые, — сообщил он. — Пускай теперь ночку посохнут, а то завтра нечем будет растапливать.

Ему никто не ответил.

— Товарищ Утятьев, — обратился к начальнику Хаим Залманыч, — я всё объяснил молодому человеку и показал, как стучать по батарее.

— Спасибо, Залманыч.

— А еще я хочу сказать, — добавил он, одеваясь, — что в подвале опять протекла канализация. Теперь это меня не касается, но я хочу предупредить, добром это не кончится.

— Хорошо, учтем. Не поминай лихом, Залманыч.

— Будьте здоровы, — и старый часовщик ушел.

— Елпидифор Трофимыч, может, вызвать тех раздолбаев, которые прошлой зимой чинили? — предложил Костя.

— Не, поезд ушел, — ответил начальник. — Ихний участок от нас передали Минкоммунхозу еще летом. Ты позвони в жакт, Костенька, лады? Пускай пришлют человека.

— Почему я должен звонить? У меня что, начальников мало?

— А почему я должен звонить? — парировал Утятьев. — Мне, что, поручить некому?

Насупившись, Костя сел за стол, придвинул телефон и принялся листать телефонную книгу.

Дверь в глубине комнаты приоткрылась, оттуда выглянул щуплый старичок в костюме-тройке.

— Трофимыч, зайди-кось, — пригласил он Утятьева.

— Кстати, Агафон Игнатыч, — сказал тот, вставая, — вот это и есть Лева, физик из Москвы. А это наш замдиректора, Агафон Игнатыч.

— Ага, ну-ну, — пробормотал замдиректора, окинув меня взглядом, и скрылся за дверью.

Захватив папку с бумагами, Утятьев проследовал к нему в кабинет.

— Ни один телефон не отвечает, вот распропаскуды, — выругался Костя и бросил телефонную трубку.

Он запустил в волосы пятерню и стал ожесточенно чесаться. Потом неожиданно спросил меня:

— Как вам понравились наши водородные часы?

— Интересная конструкция, — поразмыслив, ответил я.

— Очень водородные часы, не правда ли?

— Да, я бы сказал, в высшей степени водородные.

Костя лукаво подмигнул.

— Значит, будете оформляться к нам?

— Значит, буду.

— Рад за вас. Ну, а что нового в Москве?

— Да так… — я терпеть не могу подобные расплывчатые вопросы. — Перестройка идет. В общем, всё по-прежнему. То есть, нет, по-новому. Как бы это сказать… Ну, по-прежнему новому, вернее, наоборот, по-новому прежнему.

— Короче говоря, не по-прежнему прежнему, так?

— Вот именно.

— Ну и то слава Богу, — сказал Костя. — А что новенького в Прибалтике?

— Знаете, я толком не разобрался. То ли демократизация полным ходом, то ли оголтелые экстремисты распоясались. Разноречивые сведения, знаете ли.

— С чего бы им распоясаться? — недоуменно протянул Костя, почесывая живот. — Мне приятель рассказывал, он туда прошлым летом ездил. Так у этих прибалтов, говорит, макароны в магазинах бесперебойно, в любое время заходи и покупай. Видно, они там просто с жиру бесятся.

— Как-то вы, извините, в застойном духе рассуждаете, — сказал я.

Костя ухмыльнулся.

— Да шучу я, шучу, — успокоил меня он. — Неужто вы подумали, я серьезно… Ну ладно, вы расскажите хоть, что в газетах пишут.

— Странный вопрос. Разве вы газет не читаете?

— Нет, — сознался Костя. — Местную прессу не читаю, потому что противно и скучно. А центральные газеты у нас под запретом. И журналы тоже, кроме «Молодой гвардии», всё идет в спецхран.